Владимир Упоров - Реннет Лассель

— Ты… хотя бы понимаешь, чем она пожертвовала ради этого поганого мира? Она возложила на алтарь собственную веру, на что у тебя никогда не хватит духу, фанатичный ублюдок! — кричал в ярости он.

— Да успокойся ты наконец! — Ладан ударил его в челюсть, слегка оглушив. — В кого ты превратился? Раньше умел себя контролировать, а сейчас ведешь себя как мальчишка!

Тот помотал головой, приходя в себя, и сплюнул кровь на каменный пол. Губы изогнулись в холодной улыбке.

— Я всегда был мальчишкой, но никто из вас этого не замечал. Она единственная, кто способен увидеть во мне именно меня, а не кого-то удобного себе.

Тишина с жалостью наблюдала за парнем, смеющимся непонятно над чем. Это смахивало на внезапный приступ истерики. И так уж получилось, Гончие не представляли, что с ним делать. Дернув супруга за рукав плаща, она объяснила жестами:

«Не вини его. Он сильно переживает о ней, потому так себя ведет. Дай время, скоро сам успокоится».

Сереброволосый чародей с удивлением воззрился на свою жену. Впервые она заговорила о чьих-то чувствах. Хотя многие считали Тишину бесчувственной, это было неправдой. Ладан время от времени видел ее настоящую, и потому был готов поспорить даже с Богом.

Он оставил ренегата в покое. В конце концов, они и правда не знали, где сейчас Катарина. Реннет утверждал, враг навряд ли сможет что-то сделать с ведьмой, защищенной даже от умысла бессмертных, но похоже юноша сам в это слабо верил. Можно сказать, они впервые наблюдали его отчаявшимся до такой степени.

— Что нам теперь делать? — спросил Бертси.

— Ничего, — Ладан сел, прислонившись к стене.

«Не делать ничего у вас не выйдет, дорогие мои пленники! — внезапно появился тот самый голос, что ранее объявил о начале игры. — Я даровала вам время обсудить секрет священника. Так сказать, выяснить между собой отношения. Но должна с горечью признать, вы меня разочаровали…»

— Мы здесь все пленники, так что вам не стоит ждать многого, — съязвил Ладан.

Однако враг проигнорировал его.

«Лжец и лицемер отделался выговором. Это недопустимо. Кто-то определенно должен быть наказан за его грехи. Не выберете сами, за вас выбор сделаю я!»

— Рассчитываешь, мы станем плясать под твою дудку, просто потому что тебе так захотелось?

«Вообще-то, не рассчитываю», — пришел ответ.

Гончие быстро переглянулись между собой, словно спрашивая, что еще задумал их общий враг? По каким правилам им нужно играть, чтобы победить? Или же… лучше не следовать правилам, действовать наперекор…

Домыслить они не успели. В центре коридора вдруг вспыхнул огненный шар, и горячее буйное пламя в мгновение ока перекинулось на того, кто оказался ближе всех, то есть на чародейку Тишину. Женщина вспыхнула, как факел.

Ужас, свидетелями которого им всем пришлось стать, преследовал их потом в ночных кошмарах. Дичайшая картина сгорающей в муках супруги едва не свела с ума Ладана. Он бросился к ней, намереваясь спасти, даже сотворил какое-то заклинание, но ничего не помогало. Та корчилась в муках, пока огонь не выжег легкие. После чего она умерла…

Крики агонии и боли все еще звенели у них в ушах, когда вдруг пожирающее тело лучницы пламя исчезло, а от почерневших ожогов не осталось и следа. Здоровая и невредимая, Тишина пришла в себя.

Ладан бросился в ее объятия, а все остальные не могли поверить своим глазам.

— Не выйдет теперь поиграть в справедливость, не так ли?

Сначала все подумали, это снова враг с ними заговорил, пока не осознали, что голос принадлежит Реннету. В то время как Армель и Бертси пытались помочь сгорающей в пламени чародейке, ренегат просидел в сторонке.

Ладан одарил его полубезумным взглядом, но тот не обратил на это внимания и поднялся на ноги.

— Проблема в том, что вы продолжаете верить, что познали самое глубокое отчаяние и боль в Третьей Войне. Но правда в том, что вы не видели и сотой доли тех ужасов, что выпало тем, кому не повезло. И в очередной раз сталкиваясь со злом, вы… — он остановился, скривившись. Было похоже, ему самому не понравилось сказанное, потому Реннет поспешил закончить: — Что бы там ни было, а выбираться отсюда придется совместными усилиями. И пока не придумаем, как противостоять игре, нам придется выполнять ее условия.

— Убивать?

— Если нужно.

— Ты спятил! — выплюнул разгневанный маг. — Все что твориться вокруг — сплошное безумие!

Реннет хотел сказать, что ожидать адекватности от ведьмы, сила которой рождена в безумии, им уж точно не стоит. Но вместо этого он спросил, есть ли у кого-то предложения?

— Если Защитник сможет помочь, я готов просить его лично, — выжидающе посмотрел парень на священника.

Тот медленно покачал головой.

— Удивительно сколь тонка связь между тобой и твоим богом, коль ее способна оборвать ведьма, — вздохнул он.

— А что насчет твоих запретных заклинаний? Разве не ты величаешь себя Богом?

Он обернулся к сереброволосому магу.

— Сила запретных чар зависит от меня, от моей воли и воображения. Загвоздка в том, что я не представляю, что способно сломать нашу темницу, если даже «Крушитель Иллюзий» не сработал. Но мысль у меня все же имеется. Безумная мысль.

— Безумнее этой игры?

Парень подумал и улыбнулся.

— Нет.

— Тогда действуй!

Согласно оглашенным правилам, Гончие вынуждены раз за разом повторять попытки вырваться из-под власти иллюзий, когда как противник и хозяин клетки будет любыми способами им мешать. Видимо, раскрывать их секреты, чтобы потом натравить друг на друга, как раз один из таких вот способов.

— Пока сложно что-либо утверждать, но мне кажется, эти разоблачения и наказания несут в себе какой-то дополнительный смысл. Во всяком случае, слабо вериться, что враг использует такие элементы просто ради развлечения. Но вот разбираться и вникать в этот смысл нам пока не стоит. Касаемо священника… — Реннет взглянул на Армеля, — можно сказать он невинный младенец по сравнению со мной. Хотя меня беспокоит угроза, исходящая от него по отношению к Катарине, убить его сейчас я не смогу. Каждый из вас сам вправе решить, как поступить.

Удивительно, но от слов ренегата веяло той самой уверенностью, которой они лишились более восьми лет назад. Он никогда не произносил таких фраз, как «Я защищу вас!» или «Никто не умрет», считая их за попытку внушить самому себе оптимистичный настрой. Вместо этого он делал все, чтобы победить.

Произнесенные между делом слова, пусть и немного, но оживили пленников. Ладан позволил себе успокоиться и поинтересоваться, что он дальше намерен делать?

— Простите, но на сей раз никаких точных объяснений не будет, — покачал ренегат головой. — Мало того что мы находимся на территории врага, так еще и в полной его власти. Любая мелочь или оговорка обернется против нас же, — добавил он.