Вадим Калашов - Чума теней

Кстати, а где действительно Кай? Отчасти это и его вина: он не спал и должен был всё видеть.

– Кай! Где вы, мастер Кай? – Голос Блича звенел отчаянием. – Эрет, она… она… Вы не поверите, что она…

Видимо, Найрус и Фейли не смогли подобрать правильных слов для обманутого мальчика, и он хотел найти Кая как более разбирающегося в женской натуре, особенно касаемо распутниц.

Бандиты пытались на свой лад утешить готового впасть в истерику подростка: наперебой предлагали то выпивку, то просто всё забыть, то избить Эрет, чтоб легче стало. Но Блич исступлённо искал Кая.

Как никогда ему был сейчас нужен такой друг, и именно сейчас его не было рядом. Точнее, вообще не было. Кай просто ушёл, и, судя по тому, что прихватив нехитрый багаж, которым разжился в Ярн-Геронде, ушёл с концами.

– Почему? – Блич готов был разразиться новым приступом плача.

– Да потому что он получил то, что хотел! – не собирался сегодня никого жалеть Олэ. – Как до тебя не допёрло? – а ещё говорят, что интеллектуально вы нас превосходите! Он остался с нами только потому, что хотел получить теневой клинок! Герт обмолвился, что Кай аж загорелся, когда про такое оружие услышал. А все эти басни, ой, хочу подружиться, ой, вот тебе ещё урок дружбы, ой, всех поддерживаю и стригусь коротко – обычные уловки, чтоб втереться в доверие! А есть клинок – нет Кая.

– Он даже не попрощался, – медленно произнесла Фейли.

– Он… он не мог так поступить, – отказывался верить Герт. – А если поступил… он лицемер и подлец.

– Подлая нежить и с самым страшным оружием на планете… – схватился за голову Найрус. – Какие ужасы он может натворить… лучше не думать.

К счастью, бандиты, видимо, приняли «нежить» за фигуру речи, и ненужные вопросы профессору не грозили.

По щекам Блича опять текли слёзы. Олэ очень захотел его пожалеть. Но не смог.

– Мальчик, добро пожаловать в наш мир. Эрет и Кай ещё цветочки. Ложь, обман и предательство у нас в порядке вещей. И если ты так этого не переносишь, то… облегчи мне задачу: кинься сам на меч, который ты прячешь в третьей телеге.

– Это уже ни в какие ворота, Олэ! – казалось, Найрус сейчас ударит мечника.

– Это простая честность. Как они любят, – спокойно ответил Олэ.

Блич рыдал навзрыд, свернувшись калачиком прямо на траве. Фейли села рядом и попыталась обнять брата. Брат грубо отодвинул её.

Бандитов, которые поначалу жалели Блича, стала уже раздражать подобная ранимость.

– Ну, будет, браток, будет! Ну, чего ты как баба ревёшь! Уже и правда как баба! Может, тебе юбочку надеть, плакса? – понеслось со всех сторон.

Блич срывающимся голосом ответил о себе в третьем лице, при этом выдав свою самую большую тайну – страсть к стихотворчеству.

– Э, ты чего, рифмоплёт, нас слабаками назвал?

Возмущённые бандиты забросали паренька оскорблениями, а кто-то уже собирался дать затрещину, как за Блича неожиданно вступился вожак.

– А ну быстро, подлое семя, оставили в покое парня! Вас задело, что он прав? А ведь он, мать вашу в пыточную, действительно прав! Всё по делу сказал, хоть и стихами! Я полжизни, с тринадцати лет в ночной армии. И клянусь каждым зарезанным стражником, что на дело предпочёл бы взять этого мальчугана, а не вас. Он храбрее, потому что не боится быть настоящим. Вы все хорохоритесь, изображаете из себя того, кого хотели бы в вас видеть товарищи по разбою, бесстрашных парней. Но только шутка в том, что бесстрашных не бывает, а значит, все вы, гниды, носите маски. Вы никогда не бываете настоящими, а он и сейчас, и всегда настоящий, а значит, запомните, вши и дети вшей, ему можно доверять. Вам? – никому, а ему я бы доверил что угодно. А если дело провалится, то, он, поверьте, будет рыдать ещё сильнее в руках палача, но никого не сдаст. А вы сдадите банду с потрохами, потому что остаться без маски – заплакать, зарыдать, перестать быть тем, кого из себя корчите, – для вас страшнее предательства.

Бандиты притихли, а вожак присел на корточки рядом с Бличем и положил руку на его дёргающуюся от рыданий спину.

– Браток, если что, я всегда тебя жду в свою банду. Есть возможность честно жить – забудь про меня. И только если жизнь припрёт и не оставит выхода – рад видеть. Меня зовут Виклор Волк. Эта тропинка ночной армии на мне, я отвечаю за её охрану и вожу людей. Тебе любой каторжанин подтвердит, что Виклор Волк – славный малый и человек с принципами. Там, в городе, от Кодекса Каторжанина остался пустой звук, а на Тропе до сих пор живут праведно. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, просто оставь знак Тропы – я нарисую тебе, как он выглядит, – на любой стене любого кабака и припиши своё имя – я запомнил, что тебя зовут Блич. И я найду тебя и помогу в любом праведном деле. А кишки твоего обидчика на нож намотаю.

Олэ приготовился к тому, что Блич сейчас попросит вожака избавить его от мечника, расскажет, что они пленники, а не провожатые, но Блич ничего не сказал. То ли плохо соображал из-за потрясения, то ли не хотел ставить честного разбойника по кличке Волк в ситуацию, когда он будет вынужден выбирать между «спасти приглянувшегося паренька» или «подчиняться клятве каторжанина охранять Олэ в пути и доставить живым и невредимым».

Разбойников Тропы девять главных бандитов герцогства, зная их щепетильность в вопросах Кодекса, не посвящали в свои планы, поэтому, когда той же ночью возле тайного хода в город караван встретила целая толпа, Виклор искренне удивился.

– А ты важная персона, не иначе как сват одного из атаманов или кум.

– Просто убил пятерых копейщиков герцога, – пожал плечами Меченосец.

Когда Виклор доложился, что довёз и контрабандистов, и путников в целости и сохранности – под конец дороги не обошлось без инцидента, но виновные наказаны, и вообще это его банды внутреннее дело, – и удалился со своими людьми, путники остались в компании десятка контрабандистов и атаманского воинства, числом вдвое больше.

Четырнадцать встречающих Олэ и очередной караван с контрабандой были обычными солдатами ночной армии – топоры, дубины, кистени, ножи для метания и ножи для боя, дешёвые мечи, из защиты – только одежда. А вот шестеро выглядели весьма внушительно. Ростом намного выше среднего и крепкие, что молодые дубки. Поверх кольчуг – чёрные бригантины с символами девяти городов герцогства, где по ночам правят атаманы. У каждого – разбойный пояс с семью ножами, тяжёлая палица в качестве основного оружия и кинжал-кастет в качестве вспомогательного. На руках – тяжёлые наручи. Головы элитных бойцов защищали шлемы-шишаки с жуткими тряпичными масками. С плеч свисали ритуальные кандалы, зловеще звякавшие при каждом движении, что ясно говорило: эти парни не занимаются воровством или разбоями, где приветствуется скрытность, а используются для открытых конфликтов.