Патрик Уикс - Dragon Age. Империя масок

Бриала ответила на рукопожатие, и Гаспар с Ремашем неловко отвели взгляд, когда Селина теснее прильнула к ней. Мишель вернулся к своему занятию – с таким видом, будто ничего и не произошло.

В отсветах волшебного пламени Селине виделись эльфы, лишенные пропитания, бунтующие простолюдины, разъяренные аристократы, которые шлют на расправу отряды шевалье – так быстро, что даже она не успевает их остановить. Она видела, как имперские солдаты жгут дома торговцев, восставших против эльфийской конкуренции, видела, как эльфы, отведав первый вкус свободы и возжаждав бо́льших вольностей, ударяются в разбой и бунты.

Селина видела объятую пламенем империю. Пожар уже занялся, и только одно может быть в ее силах – решить, кто именно сгинет в этом огне.

Согласно подсчетам сэра Мишеля, прошло четыре дня. Четырежды они ужинали сушеным мясом из пайков Гаспара или черствым хлебом, который Фелассан прихватил из лагеря долийцев. Четыре ночевки на жестком каменном полу после дневного перехода в полном доспехе, до сих пор окончательно не выправленном после урона, который нанесла Миирис. Гаспар приказал ей залечить раны Мишеля, и когда она исполняла приказ, сверля подопечного ненавидящим взглядом, ее прикосновения неизменно обжигали его холодом.

И четыре ночи подряд он оцепенело смотрел, как его императрица делит убогое ложе с Бриалой.

– Странно, не правда ли, видеть, что императрицы, как и все обычные люди, с кем-то спят? – прозвучал негромкий голос.

Мишель обернулся к сидевшему в нескольких шагах Гаспару. Тот терпеливо стачивал крохотную прореху в нагруднике, насколько это возможно было сделать при помощи походного набора инструментов. В отличие от вмятин на латах Мишеля, за такую прореху, если ее не зачинить, вполне мог зацепиться клинок противника.

Мишель, до того точивший меч, вернулся к своему занятию.

– Немного, милорд, – кратко ответил он.

– Силы небесные, Мишель, уж не питаешь ли ты сам к ней нежных чувств? – с негромким смешком осведомился Гаспар.

– Вовсе нет. – Мишель тоже засмеялся. – Я души не чаю в нашей императрице, однако никогда не позволял себе смотреть на нее как на женщину. В юности мне довелось услышать слишком много историй о шевалье, обреченных на несчастную любовь, погибших из-за ошибок, совершенных в пылу ревности или страсти.

– Я бы предпочел погибнуть от руки проклятого Создателем порождения тьмы. – Гаспар принялся протирать длинную царапину на нагруднике. – Дай знать, если тебе потребуется полировальное масло.

– Благодарю, милорд.

Мишель ощупал лезвие меча по всей длине, обнаружил крохотную зазубрину и принялся за работу. В Вал Руайо он бы избавился от меча с таким изъяном или, по крайней мере, попросил бы оружейника перековать его. Здесь же, во владениях древних эльфийских мертвецов, он не мог позволить себе подобной роскоши. Поработав с минуту, он добавил:

– Да и не мне судить. Сам я, бывало, делил ложе с первой встречной крестьянкой, так почему императрица не вправе поступать так же?

– Согласен. – Гаспар крякнул, усиленно полируя поврежденный участок доспеха, затем отстранился и критически осмотрел результат своих усилий. – Если только на этом все и закончится.

Зазубрину на клинке меч противника зацепит в первом же серьезном бою. Морщась от досады, Мишель вынул точильный камень. Сильверит – весьма твердый металл, и уж если такой меч потерял свою невероятную остроту, наточить его сызнова нелегко, а неверные действия могут безвозвратно погубить клинок.

– Теперь, милорд, мне полагается признаться в своих тайных опасениях и безоговорочно перейти на вашу сторону?

– Если б ты так поступил, я бы прикончил тебя на месте, – не колеблясь ответил Гаспар. – Мы с тобой шевалье, заложники чести и долга, а ты присягал быть защитником императрицы.

– Вы не слишком-то беспокоились о чести, когда стали распространять порочащие императрицу слухи.

– Я действовал ради блага империи. – Гаспар, хмурясь, провел пальцем по нагруднику. – Я стремился к победе. Как там говорят в Академии? Честь не исключает…

– Тактики, – закончил Мишель знакомое с незапамятных времен наставление, – а славу не завоюешь глупостью. Да, милорд.

– Селина всегда мастерски вела Игру. Дыхание Создателя, да ведь именно так она в первую очередь и заполучила трон. Мне оставалось только играть по правилам, которые устанавливала она. – Гаспар вздохнул. – Правду говоря, больше всего я сожалею о том, что наслал на тебя того барда. Знаешь, я приказал ей отыскать любые сведения, которые помогли бы опорочить твое имя.

Мишель вспомнил, как Мельсендре измывалась над ним на заброшенном складе, и при этом воспоминании кровь застыла у него в жилах. Впрочем, он слишком долго наблюдал за Игрой, а потому знал, что если попытается расспросить Гаспара, то неизбежно выдаст этот свой страх. Поэтому Мишель лишь пожал плечами:

– Как вы сами сказали, милорд, вы играли по правилам. Вся Игра основана на слухах, намеках и недомолвках. Мне, можно сказать, повезло, что моя жизнь настолько скучна и заурядна.

– И все равно то был недостойный поступок по отношению к другому шевалье, а потому, сэр Мишель, прими мои извинения. – Гаспар улыбнулся. – Когда мы найдем ту самую залу, перемирию придет конец и каждый из нас приложит все усилия, чтобы убить другого в бою. Ты знаешь, что так и будет, и я знаю, но зато мы будем сражаться с честью, не обремененные Игрой, слухами или ложью. Как подобает мужчинам, которые знают, кто они есть, и останутся собой до последнего вздоха.

Гаспару ничего не известно. Мишель и прежде считал, что великий герцог должен был бы разгласить его тайну гораздо раньше, еще до своего похода на Халамширал, и все же в глубине души сомневался в этом, ежеминутно ожидая, что Гаспар нанесет удар.

Он вспомнил, как внезапно и гулко застучала кровь в висках, как захлестнула его жаркая волна силы, властно требуя убить Мельсендре, которая угрожала раскрыть его тайну.

Крохотный тугой узелок в основании затылка, бывший там так долго, что Мишель уже и позабыл о его существовании, вдруг ослаб, и безмерное облегчение омыло живительной прохладой его душу. Теперь он свободен. Он может жить – и умереть – как сэр Мишель де Шевин.

– Да, милорд, – только и сказал он вслух и с прежним усердием принялся приводить в порядок свое оружие.

На следующий день, преодолев еще одну проклятую Создателем тропу, они прошли через элувиан и ступили в величественный круглый чертог, намного превосходивший размерами все залы, которые им довелось видеть до сих пор.

Огромные золотые жаровни освещали его, пылая нерукотворным пламенем, сродни тому огню, на котором Бриала минувшим вечером жарила хлеб. Вдоль стен зала по кругу высились громадные опорные колонны, исполненные в виде каменных фигур – эльфов в доспехах либо с посохами. Между этими колоннами располагались десятки элувианов, и в сводах потолка над их заостренными маковками также были высечены гигантские устрашающие фигуры. Мишель распознал среди них демонов и драконов, но были там и существа, которым он не знал названия.