Джонатан Страуд - Кольцо Соломона

– Благородные духи, – сказала она, и в голосе ее звучала сталь, – я благодарю вас обоих за то, что вы помогли мне в этой беде. Без вашего своевременного вмешательства я бы почти наверняка погибла, подобно злосчастным торговцам, моим недавним спутникам. Да вознесутся их души в царство бога Солнца, ибо они были мирные люди! Ныне же выслушайте меня. Я – посланница и единоличный представитель царицы Химьяра, и мне необходимо спешно попасть в Иерусалим, чтобы встретиться с Соломоном, царем Израиля. Моя миссия чрезвычайно важна. От ее успеха зависит очень многое. Поэтому я тре… поэтому я прошу вас мне помочь, дабы путешествие мое завершилось как можно быстрее. Помогите мне в этом деле, и я предстану перед вашими господами, кто бы они ни были, и попрошу, чтобы они освободили вас от рабства, в котором вы ныне пребываете, и отправили вас обратно в великую бездну [52], откуда вы явились. – Она подняла руку к небу. – Клянусь в этом перед богом Солнца, священной памятью моей матери!

Воцарилась гулкая тишина. Факварл нетерпеливо потер руки.

– Ну что, – сказал он, – давай ее сожрем!

Я колебался.

– Постой. Ты разве не слышал, что она сказала – она поможет нам обрести свободу!

– Ой, Бартимеус, да не верь ты ей! Ни единому ее слову. Она же человек. Существо лживое и коварное.

– Человек, да… но все-таки в ней что-то есть, тебе не кажется? Она мне чем-то напоминает Нефертити [53].

– Никогда с ней не встречался, – фыркнул Факварл. – Я тогда, если помнишь, в Микенах обитал. Да и какая разница? Я голоден!

– Нет, мне кажется, надо повременить, – возразил я. – Может быть, она заступится за нас перед Хабой…

– Ты что думаешь, он ее послушается?

– Или перед Соломоном…

– Да ладно тебе! Кто ее к нему пустит!

Наверное, он был прав, но я все еще злился на Факварла за его давешние речи и оттого заупрямился.

– И это еще не все, – продолжал я. – Она ведь свидетель нашего сражения!

Факварл призадумался, но потом покачал головой.

– Свидетели нам ни к чему. Трупов будет достаточно.

– И она назвала нас «благородными духами»!

– Можно подумать, это имеет значение! – Факварл нетерпеливо рыкнул и шагнул было в сторону девицы, но я незаметно подвинулся, преградив ему путь. Он остановился, выпучив глаза, играя желваками.

– Вечная твоя проблема! – рявкнул он. – Опять размяк из-за человека, только оттого, что у нее длинная шея и стальной взгляд!

– Кто размяк? Я? Да я бы ее сожрал не глядя! Но ведь она может нам помочь, вот в чем дело! А твоя вечная проблема, Факварл, что ты не способен контролировать свой аппетит! Жрешь все, что видишь: девиц, вонючих букашек, погребальных бесов [54], все что ни попадя!

– Погребальных бесов я никогда не ел!

– Ел-ел, могу поручиться!

Факварл тяжело вздохнул.

– Так ты дашь мне ее убить или нет?

– Нет.

Он с отвращением всплеснул руками.

– Постыдился бы хоть! Мы же рабы, не забывай – рабы людей, таких же, как эта девчонка! Вот они нам хоть когда-нибудь что-то хорошее делали? Нет! Строительство и битвы [55]– вот для чего мы им нужны, со времен Ура. И этому не будет конца, Бартимеус, ведь ты понимаешь? Мы с ними извечные враги, с ними со всеми, не только с волшебниками. Все эти безмозглые крестьяне, их плаксивые жены, их сопливые орущие детишки – они ничем не лучше Хабы и таких, как он. И эта девка из того же теста! Они бы с удовольствием, не раздумывая, швырнули бы нас всех в Бедственный Огонь, если бы им не было нужно строить новые стены, рыть новые каналы или убивать бестолковых людишек из какого-нибудь другого племени!

– Да я всего этого не отрицаю! – воскликнул я. – Но нужно же быть практичными, использовать подвернувшийся шанс! А это – наш шанс! Тебе ведь не больше моего хочется возвращаться в карьер. А эта девчонка, возможно… Ну, куда ты поперся?

Факварл, точно обиженный младенец [56], развернулся и затопал прочь.

– Если она тебе так нравится, – сказал он через плечо, – ты с ней и оставайся! А я полетел за Хабой. Посмотрим, как она сумеет выпросить для нас свободу. Может, ты и прав, Бартимеус. А может быть, ты еще пожалеешь, что не слопал ее, пока была возможность!

Говоря так, он окутался плащом багрового пламени и устремился в небеса, навстречу солнцу, выругавшись на прощание, отчего в уединенных ущельях сошли небольшие лавины.

Я повернулся и посмотрел на молчащую девушку.

– Ну вот, – сказал я, – остались мы с тобой вдвоем.

– Ну вот, – сказал демон, – остались мы с тобой вдвоем.

Ашмира неподвижно застыла в седле, чувствуя, как пот струится у нее по вискам и сползает по затылку. Сердце так отчаянно колотилось о ребра, что она была уверена: демон вот-вот это увидит или заметит, как у нее трясутся руки, – она нарочно положила их на колени, чтобы этого не было видно. «Ни за что не показывай им своего страха», – так наставляли ее матери-стражницы, говоря о врагах: пусть им кажется, что ты невозмутима и решительна, что тебя невозможно запугать. Она изо всех сил старалась, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, а дыхание ровным. Холодно отвернувшись, она краем глаза следила за каждым движением твари. Ее пальцы не выпускали кинжала, спрятанного под одеждой.

Она имела случай мельком увидеть могущество этого существа, когда оно уничтожило другое, подобное ему, вспышкой ослепительного пламени. Она понимала, что при желании оно без труда может убить и ее тоже. Оно, как и те чудовища, что напали на нее в ущелье, явно было куда опаснее тех духов, которых ей доводилось вызывать во время обучения, или хилых демонов горных племен. Наверное, это ифрит какой-нибудь, а может, даже марид. Серебро теперь было ей лучшей защитой – Слова Силы только рассердят его, но спасти ее не спасут.

Хотя демон и без того явно был рассержен. Он взглянул на небо, где его напарник уже превратился в огненную точку над горизонтом, и выругался вполголоса. И с размаху пнул ногой, обутой в сандалию, подвернувшийся камушек. Камушек улетел на другой конец ущелья.

Ашмира отлично знала, что высшие духи могут принимать любой облик, какой захотят, чтобы вернее обманывать или подчинять тех, кто их видит. Знала она и то, как глупо обращать внимание на их внешний вид. Но этот помимо ее воли привлекал внимание. В отличие от чудовищ, напавших на караван, в отличие от своего спутника, которому, казалось, доставляло удовольствие выставлять напоказ свою свирепость, этот дух скрывал свою гнусную натуру под привлекательным обличьем.

Когда Ашмира увидела его впервые, он выглядел как бородатый путник, сильно запятнанный следами битвы. Но почти сразу (Ашмира даже не заметила, как это произошло) он превратился в миловидного юношу, с ямочками на щеках и веселым взглядом. Вьющиеся волосы падали ему на лоб черными колечками, руки и ноги у него были стройные и сильные. Его черты лица и цвет кожи чем-то напомнили Ашмире жителей Вавилона, что бывали при дворе Савы, однако одет он был куда проще их: в скромную юбочку с запахом, по колено длиной. На обнаженной груди лежали аметистовые ожерелья. На спине у него были аккуратно сложены белые крылья. Крылья выглядели великолепно. Самые крупные перья были длиннее ее предплечья. На кончике левого крыла висела мягкая студнеобразная масса, которая холодно поблескивала в послеполуденном свете. Однако в остальном его облик был прекрасен.