Дмитрий Всатен - Книга 1. Людомар из Чернолесья

– Людома-а-ар! – разнеслось вдруг над лесом, и из его глубины на делянку стали выскакивать обернутые в шкуры олюди. Они поросли волосами с ног до головы. Их руки сжимали топоры и дубины. Прикрываясь небольшими щитами, они бросились на стражников.

Воины-холкуны вмиг выстроились в линию, выставив вперед ростовые щиты и положив на них пики-вилы. С дикими криками дровосеки стали разбегаться во все стороны.

– Рнун! – заорали поводыри и спустили соурров.

Громадные псы, ощутив свободу действий, рванулись вперед и врезались в толпу наступавших дикарей.

– Людома-а-ар! – продолжали кричать те.

Собаки рвали их своими пастями и падали замертво с расплющенными или расколотыми черепами; они натыкались на пики, но в пылу боя даже не замечали, что проткнуты насквозь; они бросались во все стороны, клацая большими желтыми клыками с хлопьями кровавой пены и слюной, гирляндой развесившейся у них в пастях.

К своему удивлению, Сын Прыгуна увидел женщину, которая бежала среди нападающих. Она была небольшого роста, но плотно сбита. Держа в одной руке маленький круглый щит, а в другой топор-клюв, она легко прыгала среди навалов из стволов и веток. Собаки не замечали ее, останавливая свой взор на более рослых воинах, а потому она одной из первых достигла стены щитов, которую образовала стража.

Увернувшись от удара пики-вил, она пала на колени и выбросила тело вперед. Ее топорик скользнул наискось под щит и, видимо, проткнул клювом ступню одного из стражников. По крику, который донесся из-за щита, можно было судить, что удар был точным. Один из щитов повалился назад.

Женщина бесстрашно бросилась на этот щит и, как с трамплина, обрушилась с него на воинов-холкунов.

Тем временем, дикарям удалось покончить с соуррами и окровавленные мужчины стали грозно надвигаться на стражников.

– Там Лоова, – закричал вдруг один из атакующих. Эта фраза подействовала на воинов, как ветер воздействует на перекати-поле. С неимоверной силой налетели лесовики на стражу и вмиг покончили с ней.

Воины вытащили женское тельце из-под завалов и стали приводить в чувство.

– Ту-ту-ту! – весело сказал один из солдат, начав отбиваться от ударов маленьких кулачков. – Лоова, это я! Хе-хе! Жива…

Девушка села и огляделась. Ее залитое кровью лицо вспыхнуло большими карими глазами. Верхняя губа опухла.

– Чего вы их?

– Побили мы их, людомара. Как и всегда…

– Не врешь? – девушка с трудом поднялась на ноги и осмотрела место боя. – Не врешь, – поверила она, и вдруг надулась. – Опять не дождалась до конца. Отстань! – оттолкнула она одного из своих помощников и стала пробираться к лежавшим вповалку убитым стражам. – Соберите оружие и все, что надо. И этих соберите… визжак… У-у, не люблю я их… а надо… так бы и приколошматила кого-нибудь… визгуны… тьфу!

Крик «А!», резкий, отрывистый, почти потонул в звоне металла. Пронзительный и оглушающий, он ударил так хлестко, что, казалось, еще мгновение и деревья сбросят листву.

Воины на делянке вмиг обернулись на истошный крик и увидели, как один из них, отползая прочь, продолжает прикрываться обрубком срубленной у локтя руки.

– Нет! Не надо! – закричал несчастный и тут же, охнув, затих пронзенный в сердце копьем.

На полянке стояла фигура с плаще из шкуры омкан-хуута с глубоким капюшоном. Она не двигалась некоторое время, а после не торопясь стащила капюшон с головы. В лучах стоявшего в зените солнца блеснул оридонский шлем.

– Кто это? Кто он? – разнеслось между дикарями.

– Это рипс! – крикнул кто-то из их среды. – О, боги, это рипс!

Несколько воинов, ближайших к наемнику, бросились прочь, но тут же пали, пронзенные метательными ножами.

– Вы будете драться со мной, – спокойно сказал наемник. – Такова воля Танвера. Он направил меня сюда. – Рипс поднял вверх руку и показал на ней многочисленные порезы. – Вы не смеете бежать, ибо вам уготовано богами драться со мной.

– Мы не побежим, – выступила вперед Лоова. – Мы не боимся тебя.

Шлем обратился на девушку и долго молчал. Потом он сказал:

– Перед смертью вы должны узнать имя того, кто убьет вас, так говорит Закон. Но он дозволяет мне не называть своего имени, если я встал на Тропу Поиска, и посвятил себя служению Танверу. А потому я назовусь так, как должно. Я – Слуга Танвера, без имени отца при мне, но с именем брата. Мой брат Дугсак.

– Дугсак, – волной прошлось по рядам дикарей. Многие из них затрепетали. – Не тот ли это Дугсак… боги, это его брат… как его?.. Дагеен Многорукий… Боги, сжальтесь над нами… Танвер прислал его за нами!.. – Несколько голосов возопили. Еще несколько расплакались.

– Нам нет дела до того, кто ты такой, – храбро сказала Лоова. – Что еще ты должен сделать, чтобы отсрочить нашу драку? Или будешь дальше придумывать Законы и клясться богами?

Шлем снова повернулся в ее сторону.

– Ты хочешь быть первой?

– Да. Я буду первой. И мой Ражеван жаждет твоей крови не меньше, чем я.

– Иду на тебя, – сказал спокойно наемник и пошел на девушку. Он нанес удар древком копья сверху, сделал несколько обманных движений и ударил наотмашь. Удар был кратким, резким и хлестким. Лоова закричала, опадая на преломленную ногу, и повалилась в кучу веток.

– Вали его, людомары! – заорали воины и метнули в фигуру топоры и копья, но наемник, к удивлению всех, подпрыгнул так высоко, что брошенные орудия, пролетели мимо.

Плащ тяжело опал с него на землю, явив взорам высокую худощавую фигуру, туловище которой было закрыто легкой кольчужкой, а на ногах виднелись поножи с шипами. Рипс метнулся в сторону и ударил ближайшего воина. Раздался хруст, голова несчастного неестественно запрокинулась набок, и он упал замертво.

– Людомаа-а-ар! – заорали дикари и ринулись вперед.

Наемник прекрасно использовал завалы из древесных веток и бревен. Они мешали атакующим ударить всем разом, деля их на небольшие группки. Слуга Танвера перепрыгивал через навалы и, оказываясь среди групп дикарей, расправлялся с ними, умело орудуя руками и ногами. Бил он всегда в горло или глаза. Когда не получалось с первого раза свалить противника, то удары обрушивались на ноги.

Не прошло и нескольких минут, как от толпы нападавших не осталось ни одного олюдя. Рипс быстро огляделся и отер мечи от крови. Он стал ходить по делянке, безошибочно находя орудия своего ремесла. Он помнил, когда и в кого послал тот или иной метательный нож, и где упал смертельно раненный враг. Наемник тяжело дышал.

Он невольно крякнул, когда что-то ударило его между лопаток. Присев и резко развернувшись, он некоторое время осматривался.

– Я слышу тебя. Я слышу, как ты дышишь, – проговорил он, рыча. – Дыши глубже, ибо вскоре ты испустишь дух.