Виталий Сертаков - Свиток проклятых

Проклятый уровень не желал открываться. Но если не одолеть портал сейчас, отшвырнет далеко обратно…

… Я – Вожатый. Я справлюсь. Я – хозяйка.

Когда это произошло, Женька по инерции сделала несколько лишних шагов. Ее бросило в жар, и сразу будто в полынью. Боясь спугнуть дивную находку, она не дыша попятилась назад. И не смогла сдержать победный крик.

Она увидела шов.

Каюсь, ненадолго хладнокровие покинуло меня. Отняв четыре года детства, весталки наградили меня мускулами атлета, но позабыли добавить терпения и мудрости. Серебро слез лизало наши пятки, когда мы без сил выгребли на спасительный берег. Разорванный плащ Дрэкула срастался без швов, молнии на его ладонях почти погасли, но из спины торчал страшный зазубренный кол. Дядя Лев бережно положил соратника лицом вниз на черный песок. Мы трое помнили, что некроманта высокого ранга надлежит оставить в покое, он сам выберет год и час для смерти. Пока в горной валахской пещере спал зачарованный змей, хранящий истинное имя Дрэкула, тот не боялся смерти от глупого ранения. Впрочем, учитель мог сгореть при пожаре, как и всякий из нас, ибо магия огня сильнее прочих умений, и почти недоступна людям. Также волшебник мог погибнуть от ударов более сильных магов, но это не обсуждалось.

– Кир Исайя, ты цел? – я заставил книжника лечь, в его лодыжках зияли глубокие царапины. Понадобился яд двух медных змей, чтобы очистить кровь наставника.

– Воистину, у победителей и раны не болят… – обняв мешок со своими ценными манускриптами, евнух мужественно терпел жгучее лекарство.

– Что будем делать? – кир Лев обежал голый берег, заглянул в жерла пещер, куда нам предстояло отправиться. Темные проходы, выбитые в толще скалы, звали в иные миры. Они походили на распахнутые каменные рты, заполненные пережеванными письменами. Читать тексты было непросто, указующие руны скрывались в блеске драгоценных камней. Дымчатые хризолиты, сонные смарагды, неспелые рубины сочились из стен, звали наклониться, но никто из нас не прельстился.

– Желчь к желчи… кости к костям… – страшно захрипел кир Дрэкул. На губах его лопались розовые пузыри, пальцы скребли по камням, тело изогнулось и принялось биться, как вытащенная на берег рыба. Мы с дядей Львом подскочили, подложили под голову наставника мешок, но туловище не тронули. Из яйцеклада горгоны кровь вылетала густыми комками.

– Неужели он решил умереть? – заволновался Исайя. – Ах, как не вовремя!

– Кости к костям… жилы к жилам…

– Почтенные киры, отвернитесь, – скомандовал я, и принялся стаскивать рваную тунику.

– Эгемон, прошу тебя. Позволь, я это сделаю, – вызвался кир Лев.

– Нет, только я сам! – осадил я верного друнгария. Несомненно, дядя лучше, чем я, годился для задуманного, в нем кипело немало жизненной силы, или маны, как порой называют в трактатах эту неуловимую субстанцию, и кроме того, дядя видел в походах, как это делается. Обычно раненые маги используют здоровых рабов, или пленных, их не жалко. Дядя был крепче меня, но потеря маны – процесс незаметный, и по-своему сладкий, как погружение в детский сон.

– Жилы к жилам… ногти к ногтям…

Наставники отвернулись. Обоим знатным мужам хватило ума не подглядывать за темным действом. Я разделся, очертил вокруг мятущегося учителя на песке нужную фигуру. В заплечном мешке некроманта имелось все нужное для проведения Изгоняющих ритуалов, но любой, сунувший руку в мешок, мог остаться без пальцев. У меня уцелели лишь огарки свечей, пара пузырьков со снадобьями, несколько засушенных предметов, названия которых я не доверю языку плебса. Предстояло рискнуть, хотя любой чернокнижник с детства привыкает к близкой тьме. Я скинул одежду, и блики от озера жадно кинулись ко мне, точно похотливые сирены. А я приблизился к учителю, обнял его, и стал кататься вместе с ним, повторяя нужные слова.

– Ногти к ногтям… кожа к коже… слезы к слезам…

Удержать щуплого мага в объятиях оказалось трудной задачей. Моя кожа покрылась инеем, сердце едва не остановилось от мерзкого холода, кисти и пятки онемели. Кир Дрэкул жадно пил, я щедро отдавал, и чувствовал, как мое тепло перебирается в него. Потом я услышал, как размякшие мышцы стали медленно выталкивать костяное копье. Наставник скрипел зубами, его лицо неуловимо быстро менялось, я старался не смотреть, дабы случайно не встретиться взглядом. Дрэкул разбил мне в кровь губы, но я не отклонялся, я выдыхал ему в нос, стараясь ни в коем случае не вдыхать его дыхание. Когда играешь черными против смерти, важно – не увлекаться, не атаковать слишком глубоко в тылу противника. Противник самый серьезный, еще никто у него не выиграл, и никто не играл белыми. На белые в таких партиях можно не рассчитывать. Зато черные фигурки могут глубоко проникать в оборону, порой слишком далеко. Немало юных знахарей, едва овладевших азами рифмованных лабиринтов, погибло, пытаясь спасти безнадежного больного. Кир Лев – отважный, сильный, бесстрашный флотоводец, именно поэтому я его заменил. Он не сдержался бы там, где следует быть робким.

– Зубы к зубам… губы к губам… – некромант шептал все слабее, зато костяной кол вибрировал в его спине.

Я ощутил непреодолимое желание задремать, и продолжать обнимать учителя. От него так сладостно пахло, будто расцвел самый желанный цветок. Вся суета и страхи потеряли смысл, идти стало некуда, радостный покой напоил все члены тела. Вдыхать радость и спать. Вдыхать покой и спать…

Я отстранился чуть позже, чем надо, но все же успел. Ладони уже начинали кровоточить, лицо горело, моя кожа почти слилась с кожей некроманта, даже под одеждой. Я оторвался, а раненый наставник гневно замычал. Он готов был выпить меня до дна, иссушить до состояния арбузной корки, и только потом заметил бы, кого ненароком убил. Но сын дуки Закайя хорошо усвоил уроки. Сердце мое отбивало тяжелую дробь, в такт с сердцем учителя. Кир Дрэкул улыбнулся мне сквозь боль, затем вывернул руку назад и вытащил из спины острие, давно убившее бы обычного человека. Плащ сросся, не оставив швов.

– Хорошо, эгемон, – сухими губами произнес учитель. – Кровь за кровь. Я думал, что я кровный должник Андруса Закайя, но теперь я должен и его сыну. Умоляю тебя, молодой эгемон, обещай мне, что никогда больше так не поступишь.

– Если мой друг и наставник в беде… – я разозлился. Я хотел сказать, что достаточно взрослый, и не нуждаюсь в нравоучениях. Кроме того, я прекрасно себя чувствовал, даже кровь не пошла носом, как случалось прежде.

– Клянусь чревом Ваала, – шепотом перебил меня Дрэкул. – Воистину, ты мой господин, но так же верно и то, что я сам убью себя, если ты еще раз попытаешься отдать мне ману. А теперь займемся делом, молодой наместник.