Джеймс Клеменс - Врата ведьмы

Призрак подернулся рябью, становясь больше похожим на туман, чем на женщину.

– Нет такого места. Только когда Черный Корень разрушит землю, мальчик станет здоровым и сильным.

– Так позволь нам оберегать его до этого дня, – понимающе кивнула Мисилл.

– Безопаснее всего ему будет со мной. Никто не сможет причинить ему вреда.

– Ты уверена? Сама-то ты избегла порчи? Или твои сестры? В Темной Чаще ребенку грозит множество опасностей. Единственная надежда на спасение – немедленно бежать отсюда, как когда-то бежала Ни’лан.

Черное облако клубилось в нерешительности.

Ни’лан продолжала ткать песню вокруг демонессы, мягко взывая к материнской любви этого изуродованного порчей существа, обращаясь к той малой толике здравого смысла, которая осталась у него внутри.

– Я не могу… – стонал призрак. – Я не могу расстаться с ним.

– Ты бы предпочла, чтобы младенец вырос под завывание гримов? – настаивала воительница. – Или лучше ему слышать чистую древесную песню лютни Ни’лан? Что, по-твоему, позволит вырасти ему здоровым? Ты помогла появиться на свет чему-то новому, удивительному, чему-то незапятнанному. Так позволь же нам помочь и защитить его.

Тем временем нифай дополняла слова Мисилл своей музыкой. Она соткала изображение осеннего листопада, покрывающего ковром почву, чтобы питать следующее поколение, готовя землю к росту новых побегов. Жизнь жертвует собой ради жизни. Мертвое помогает живому – это самоотверженность любви и рождения.

И тут будто что-то сломалось в призраке. Темное облако взвилось в воздух, зависая над озером.

– Заберите ребенка! – закричала Цесилия. – Унесите моего мальчика отсюда!

Ее крик взвился к небесам, проламывая стену призраков. Когда демонесса, Темный Страж, рванулась к лесу, ее сестры, гримы, последовали за ней, получив достаточный повод для бегства.

Ни’лан вернулась и встала на колени над телом Родрико. Нежно погладила его щеку, пожелала безопасного путешествия в мир иной и тихо поблагодарила за все, что он совершил. Именно его жертва вызволила новую жизнь из мертвого леса.

Краем глаза наблюдая, как распадается на клочки окружавший их темный туман, Мисилл подошла к нифай.

– Цесилия безумна, ей нельзя доверять. Лишь твоя мелодия сумела разбередить в ней остатки благородства.

Ни’лан приподняла брови, поскольку не ожидала, что воительница услышит ее музыку.

– У меня слух оборотня, – пояснила Мисилл. – Я слышала твою песню, подчиняющую волю Цесилии. Но нельзя рассчитывать, что очарование продлится долго. Особенно когда она сообразит, куда мы направляемся. Призрак догонит нас в мгновение ока.

– Тогда давайте уйдем отсюда прежде, чем она вернется!

Ни’лан перекинула ремень лютни через плечо. Освободив руки, она приняла младенца у Мисилл. Заглянула в его крошечное лицо, а потом посмотрела на свое мертвое дерево. По ее щекам потекли слезы.

– Ты хочешь попрощаться с домом?

– Этот лес больше не мой дом. – Нифай отвернулась и пошла не оглядываясь, прижав малыша к груди. – Лок’ай’хера мертва. Все, что я могу любить, я уношу с собой.

Ноги Могвида болели, легкие горели, прокачивая ледяной, разреженный воздух. Он смотрел вперед на узкую горную тропу, которая уводила их все выше и выше. На протяжении шести дней, с тех пор как их отряд вышел из Темной Чащи, они все время поднимались вверх, за исключением редких передышек, когда тропа выводила в пологие горные долины. Лига за лигой, они карабкались на гранитные утесы самых северных гор Аласеи.

По крайней мере, они избавились от гримов, оставив чудовищ на их проклятой родине. Здесь сосны и тисы тянулись к небу прямыми, будто стрелы, стволами, а их ровные ветви обвисли под тяжестью снега.

Вид окрестных лесов радовал путников до тех пор, пока они не наткнулись на первую горную деревушку. Она была сожжена. Закопченные дымоходы торчали посреди обугленных и развалившихся срубов, а на главной площади лежали отрубленные головы жителей, сложенные в аккуратную пирамиду. Работа д’варфов, вне всякого сомнения. Теперь умерла последняя надежда на пополнение припасов. Единственное, что они нашли полезного, так это старый, исхудавший – кожа да кости – пони, стоявший на опушке леса.

Обнаружив сожженную деревню, Крал заставил отряд сойти с широкой ледяной тропы, сочтя ее слишком опасной.

– Теперь, когда стена проломлена, – сказал горец, – бьюсь об заклад, что д’варфы уничтожили все поселения вдоль дороги, чтобы обезопасить главный проход к Цитадели. Разведчики и наблюдатели начнут сновать по тропе туда-сюда. Гораздо труднее будет разыскать нас в горах.

Вот потому-то они оставили легкую и широкую дорогу и пошли по вьющейся среди утесов тропинке. Во главе отряда ехала на тощем пони Ни’лан, держа на руках младенца. Пожалуй, измученная лошадка и могла выдержать только ее вес. Но Могвид недовольно хмурился, поглядывая на нифай. Почему она? Ведь он ненамного тяжелее. Да и пони оказался бы им гораздо полезнее в освежеванном и завяленном виде. Если они не встретят деревень по пути, припасы закончатся, не успеешь и оглянуться.

Наконец, когда солнце спряталось за покрытые льдом и снегом пики горного хребта, Мисилл подняла руку и скомандовала остановиться.

– Разобьем лагерь на берегу! – Она указала пальцем в сторону горного ручья, который прыгал по скалам, разделяясь на череду мелких водопадов.

– Благодарение Доброй Матушке, – пробормотал Могвид.

Его икры и бедра сводило судорогой. Он сошел с тонкой оленьей тропки и вместе с остальными направился к пологому берегу.

Устроились на отдых очень быстро. За время долгого пути каждый досконально выучил свои обязанности. Крал выкопал ямку для костра и сгреб со всей поляны сухую хвою, поверх которой расстелили одеяла. Мерик и Тайрус набрали хвороста и валежника, а Ни’лан принесла воды. Могвид выудил из сумок утварь для приготовления пищи и немного еды из оскудевших запасов. Наткнувшись на кусочек засохшего сыра, он немедленно сунул его в рот, а к костру понес несколько полосок сушеной баранины.

При виде Мисилл он быстро проглотил украденное лакомство, но женщина смотрела не на него, а на лес.

– Ты давно видел своего брата?

– Последний раз – прошлой ночью, – нахмурился Могвид.

– Наверное, Фардейл охотится в стороне от тропы. Хотелось бы верить, что он в безопасности.

– Одному в лесу ему безопаснее, чем с нами. – Могвид выпрямился с котелком в руке. – Там он – всего лишь еще один дикий зверь.

– Я переживаю не из-за опасностей, подстерегающих в лесу. – Мисилл внимательно глянула на оборотня. – Я боюсь за его собственную волю. Волчья часть сущности скоро завладеет им целиком.