Джеймс Клеменс - Врата ведьмы

В душе Мерик содрогнулся. И затаил дыхание. Казалось, что затронутая порчей магия вдохнула жизнь в эти чудовищные деревья-великаны.

Опустив взгляд, он убедился в правильности своей догадки. Протянувшиеся от леса в разлом спутанные корни медленно извивались. Словно слепые черви корчились в открытой ране. Насколько он мог различить с высоты, каждый корень не уступал толщиной конскому туловищу и обладал силой, достаточной, чтобы проникнуть в камень. Элв’ин понял, что нашел разгадку – именно корни разрушили Северную стену. Так же, как и Камень Тора. По всей видимости, гримы натравили порабощенные деревья, чтобы пробить брешь в скале.

Но каким образом Темный Властелин сумел подчинить призраков своей власти? Как заставил их, много столетий бездействующих, покинуть свои леса и напасть на западные Пределы?

За минувшие два дня Мерик успел изучить поведение гримов. Они покидали Темные Чащи только ночью, чтобы охотиться в лесах Западных Пределов, создавая противоестественный барьер вокруг замка Мрил и окружающих его стоянок д’варфов. И вновь непонятно – зачем? Что за страшное соглашение заключили хитрые д’варфы с безмозглыми призраками?

Найти ответ элв’ин не мог. Он развернул «Крыло бури». Слезы замерзали на его щеках. Несмотря на огромное количество неразгаданных тайн, кое о чем Мерик догадался, но ни за что не поделился бы этим даже с самыми близкими соратниками.

– Ох, Ни’лан… – вздохнул он, поворачиваясь к Чащобе спиной. – Может, тебе лучше было бы не воскресать.

– Ты плохо выглядишь, – проговорил Могвид.

Ни’лан, которая, закутавшись в плащ, привалилась спиной к холодной стене темницы, открыла глаза и глянула на человека, присевшего перед ней на корточки.

– Все хорошо, – солгала она, отворачиваясь и поглубже надвигая капюшон.

Могвид пристроился рядом и убрал с ее плеча длинный локон медовых волос.

– Что случилось?

Она молчала. Все это время Ни’лан скрывала, что каменный склеп поставил под угрозу ее воскрешение. Странствуя по бескрайним лесам Западных Пределов, она впитывала песни деревьев, восстанавливая силы, но теперь, окруженная гранитными стенами, могла слышать лишь отдаленный шепот большого леса.

– Тебе нужна лютня, правда? – прошептал догадливый Могвид. – Нифай не может оставаться далеко от души своего дерева, с которым связана на всю жизнь.

– Не далее чем на сто шагов, – равнодушно ответила Ни’лан.

Несколько лет назад, когда последнее дерево коа’кона из ее родной рощи Лок’ай’хера начало поддаваться порче, мастер-резчик изготовил для Ни’лан замечательную лютню из сердцевины ствола. Дух дерева переселился в музыкальный инструмент и таким образом спасся от Тьмы. С лютней в руках Ни’лан отправилась странствовать по землям Аласеи, чтобы найти способ исцелить погубленные деревья, оживить их.

Но теперь нифай лишилась лютни и остро нуждалась в прикосновении к силе девственных лесов, которой подпитывалась ее жизнь. В подземелье, вдали от деревьев, Ни’лан чувствовала, что слабеет, чахнет. Ее мучила неутолимая жажда, волосы стали блеклыми и ломкими, как осенние листья.

– Сколько ты сможешь протянуть? – озабоченно поинтересовался Могвид.

– Не слишком долго. Может, еще день…

Ни’лан зажмурилась и прислушалась к внешнему миру, сосредоточившись на отголосках песни лесов, пробивающихся сквозь лестницы и проходы. Но как ни старалась, услыхала лишь другую музыку, более темную. И доносилась она совсем с другой стороны. От Темной Чащи. Ни’лан узнала черную песню…

– Нет, – бессвязно забормотала нифай. – Я не буду это слушать. Даже для того, чтобы сохранить жизнь…

В самом деле, такой способ спасения мог обернуться безумием и порчей.

– Что ты услышала? – не отставал Могвид.

– Иногда, – покачала головой Ни’лан, – даже цена жизни кажется слишком высокой.

Человек насупился, сбитый с толку, и отодвинулся от нее.

– Не сдавайся. Лорд Тайрус обещал нам помочь.

Ни’лан поплотнее закуталась в плащ, моля, чтобы Могвид оказался прав, а принц – поторопился. Так она и сидела, слушая одновременно две песни лесов: одну светлую, а вторую – темную. Как две стороны одной монеты.

Она крепко сжала веки, но не смогла сдержать текущих по щекам слез. Лок’ай’хера. Память о зеленом приволье и ярких цветах. Все это в прошлом. Вся дрожа, Ни’лан заставила себя не слушать песнь Темной Чащи.

«Поторопись, принц…»

За свою недолгую жизнь принц замка Мрил сменил много имен. Покойница-матушка назвала его Тайламоном Ройстоном в честь прадеда. Пираты Порт-Роула прозвали его капитаном Тайрусом, вожаком головорезов и кровавым грабителем. Его первая любовь в тринадцать лет дала ему прозвище Сладкое Сердечко, считая его заботливым и ласковым, в то время как последняя женщина, с которой он переспал, обозвала его Лживым ублюдком и поклялась выпустить кишки за бессердечие. Признаться по чести, принц был и первым, и вторым, и всеми остальными. Ведь оставаться одним и тем же слишком скучно для человека.

Но сейчас, плывя внутри каменной стены, лорд Тайрус отринул причуды молодости и стал единым человеком, закованным в броню целеустремленности. Здесь его дом, его наследство, и он вернет все, жестоко отомстив обидчикам.

Тайрус двигался в скале, словно рыба в воде. Он чувствовал потоки и водовороты магии камня, которая наполняла гранит. Поднимаясь по ручьям чистой силы, он забирался все выше и выше по Великой стене. Камень стал полупрозрачным для его взора, как туман, и принц видел сквозь него слегка размытую картину Западных Пределов и лагерь д’варфов. Повернувшись, он различил неясные очертания Темной Чащи.

Но цель его находилась не слева и не справа, а впереди, где из гранитной скалы вырастала главная башня замка Мрил. Он плыл к верхним террасам, в покои, принадлежавшие некогда его отцу, королю Райю. Принц догадывался, что все ответы получит именно там, чья бы воля ни управляла д’варфами.

Как только Тайрус поднялся на достаточную высоту, он поплыл по стенам и балкам, которые, оставаясь связанными со скалой, создавали сам замок. Здесь толщина каменных блоков уменьшилась. Зато стало лучше видно – так ныряльщик, поднимающийся из глубин озера, видит лодку на поверхности. Но вместе с тем пришлось двигаться осторожнее, чтобы оставаться внутри стен. Случайно высунутая рука или нога могли выдать его врагам. Бочком он проплыл вдоль длинного коридора и добрался наконец до нужной двери. Здесь Тайрус остановился и заглянул за поворот – посмотреть, что происходит в соседнем помещении.

Королевский кабинет представлял собой воздушный пузырь в граните, напоминавший по форме куриное яйцо. Отсюда по другим коридорам можно было попасть в личные покои его величества, а эта комната обычно служила приемной и залом заседаний. Вдоль стен располагались книжные шкафы, справа распахнул пасть камин, высотой в человеческий рост, давно заброшенный и холодный. На гранитном полу раскинулся толстый шерстяной ковер с вышитым родовым гербом – снежным барсом.