Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

– Нам салютуют! – с воодушевлением сказал Тигран.

– Государь, ты должен рассеять страх у наших воинов от неблагоприятного прорицания, – сказал Васак.

– Я хотел бы для начала разведать планы неприятеля, – как бы не замечая намека, произнес Тигран.

– Нужна битва! – громко, чтобы слышали все, произнес Васак.

– Генеральное сражение не всегда играет решающую роль, – осторожно сказал Мамиконян. – У тебя, государь, нет большого перевеса в силе и технике.

– У нас есть мужественная армия! – воскликнул Васак.

– Благоприятных условий для ведения войны никогда не бывает! – спокойно произнес Тигран.

– Есть ли слабые места у противника? – спросил Гнуни.

– Лукулл заносчив, у него неважная разведка, а его конница гораздо слабее нашей, – ответил Мамиконян.

– Вся мощь его армии содержится в ее ядре – легионе, – сказал Кухбаци, занявший теперь пост Меружана.

– Римляне побеждают благодаря жестокой и суровой дисциплине, – добавил Багунци.

– Давать бой на этой местности – ошибка, слишком тесно! – вдруг сказал Михрдат, дядя Тиграна, старый и умудренный опытом воин.

Тигран, посмотрев на старого воина, чей совет в военных делах он ценил выше всего, но, переполненный желанием наказать римлян и доказать всему миру свою решительность, даже действуя вопреки указаниям перста судьбы, сказал:

– Там, за крепостной стеной есть то, что дорого мне больше жизни, – моя Аревик! А этот город не просто крепость, это символ величия и независимости моей нации. Я, не колеблясь, буду защищать свое детище Тигранакерт! Впрочем, созовем Военный совет, там и решим окончательно насчет битвы.

Солнце взошло, освещая огромную панораму будущего театра военных действий. С небес боги бесстрастно взирали на превосходную картину неотвратимой катастрофы, созданную осенней природой и неуемным человеком: благодатная долина, пересекаемая искрящейся рекой и раскрашенная желтыми полями пшеницы и зелеными виноградниками, в окружении на севере скалистыми горами, на юге – высокими холмами, на западе – ощетинившимся лагерем римлян, на востоке – пестрым лагерем армян, а посередине всей этой фрески – непреступная крепость золотистого цвета, над которой вились дымы и птицы.

Лукулл со своего наблюдательного пункта смотрел на лагерь армянской армии и говорил своему другу Мурене:

– Для спасения своей новой столицы Тигран должен вступить в сражение, он же не потерпит осады своего детища! Мне нужна эта битва!

– Какая у тебя стратегия?

– Любая стратегия хороша, если она ведет к победе!

На другом конце долины Артавазд говорил Тиграну, отцу и царю:

– В постройку этого города ты вложил колоссальные средства и труд, замыслил Тигранакерт как место просвещения армянского народа, чтобы изменить его культуру, развить науку и искусство, сделать здесь центр прогресса всей Великой Армении!

– Силы примерно равны, а может быть, нас даже меньше, чем римлян, – отвечал Тигран. – Но все равно я верю: только активными действиями можно деблокировать город!

– Я хочу возглавить конницу!

– Артавазд, ты поскачешь в Арташат. Я получил из Парфии донесение нашей агентуры: царь Фраат собирается напасть на Великую Армению, его армия, во главе которой он поставил твоего брата, пойдет на Арташат. Ты, Артавазд, наследник престола, не допусти захвата нашей древней столицы!

– Да, отец!

– Если со мной что-нибудь случится, ты возглавишь царство и будешь его защищать. В подземелье моего дворца в Арташате находится сокровищница армянских царей. Только я и Гнуни знаем шифр хитроумного замка и как туда войти. Гнуни поедет с тобой. Ты поместишь туда Таблицу судеб, которая является достоянием нашего народа, и пока она у нас – никто не изменит судьбу нации.

Артавазд и Гнуни ушли готовить поход, а Тигран смотрел на крепость и думал об Аревик. Перед его глазами стоял ее образ – длинные пышные каштановые волосы, пухлые губы, красивые глаза, обаятельная улыбка. Взгляд ее наивных глаз завораживал и волновал его, а ум этой девушки вызывал у него восхищение. Он позвал Багунци, указал на крепость и сказал:

– Багунци, ты сделаешь то, что еще никто не делал: обманешь судьбу!..

В римском лагере солдаты трех легионов, не занятых в осаде крепости, готовились к сражению: чистили до блеска доспехи, шлемы, мечи и щиты. Легаты ежедневно устраивали тренировки и соревнования, что, несомненно, будило в солдатах воинственность и дух соперничества. Лукулл же ходил перед своим шатром и нервничал:

– Что он тянет время, мне нужна битва!

Внезапно его глаза округлились, рот от удивления открылся, но крикнуть не получилось. По дороге, соединяющей лагеря противников, мчался конный отряд прямо по направлению к римским войскам, не менее шести тысяч конников, оставляя за собой клубы пыли.

Наконец Лукулл, овладев собой, закричал:

– Объявить тревогу! Объявить тревогу!

Трубы разнесли в лагерях римлян сигнал тревоги. Солдаты все побросали и схватились за оружие, приступили к построению, готовясь к интенсивному обстрелу противником. Лукулл было подумал, что это и есть начало битвы, но какое-то странное начало, не по правилам, и тут к нему вернулся воинственный дух, и он стал отдавать необходимые распоряжения. А армянский отряд, подлетев к городу, выпустил тучу стрел в охранение, прорвал кольцо окружения и влетел на конях в крепость, ворота которой перед ним как по волшебству отворились, а потом сразу же закрылись. Римляне даже не поняли, что произошло, настолько молниеносно была проведена операция.

– Они, видимо, усиливают гарнизон крепости, – сказал Мурена, подбежав к Лукуллу.

– Дерзкая операция, но странная и загадочная! – Лукулл в задумчивости смотрел мимо легата. – Удвоить охранение!

Темной ночью армяне повторили тот же маневр. Ворота вдруг открылись, выпуская конников, и при поддержке лучников и пращников со стены отряд, пробившись сквозь удвоенное кольцо римских войск, вывез из города казну и гарем царя, жен и детей царедворцев, приближенных и нужных царю людей. За спинами многих воинов сидели красивые женщины и малолетние дети, а в мешках, притороченных к седлам, были царские сокровища.

Тигран был доволен.

– Багунци, ты герой! Операция проведена виртуозно, твои воины вызывают у меня восхищение! – Тигран обнял героя, похлопав его по плечу, и добавил: – Твой поступок отражает национальный характер, в основе которого лежит непобедимый дух нашего народа!

Ликовала вся армянская армия, а царя Тиграна ждала награда: в свете факелов он вновь увидел свою Аревик. Она, сидя за спиной всадника Гургена (кому еще Тигран мог поручить спасти свое главное сокровище?), появилась у шатра царя. Ей помогли слезть с лошади, подвели к Тиграну, и он обнял и поцеловал ее. Она была счастлива, ведь она любит и любима, а он, ощутив спокойствие, трепетно смотрел на нее восхищенными глазами, и его переполняли эмоции и неземное счастье.