Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

– На этом вавилонском камне написан Список царей, начинающийся с момента, когда царственность спустилась с неба, и тянущийся непрерывно вот уже две тысячи лет.

Но Клодия заинтересовали две каменные стелы, явно из Вавилона: они потрясли его. Заметив, как пристально смотрит гость на изображения, Фраат подошел ближе и стал разъяснять:

– Вавилон – центр мира, Баб-али – врата божьи. Эти камни из Вавилона. На левой стеле – бог Мардук, на правой – бог Набу. Полторы тысячи лет Вавилон был центром Востока, а статуя Мардука всегда была в храме Эсагила – в жилище бога. Захватчики ее увозили, а она снова возвращалась в свой храм.

– Я много слышал о Вавилонской башне, – сказал Клодий.

– В Вавилоне ее называли Этеменанки, Дом краеугольного камня неба и земли. С вершины этого зиккурата [24], соединявшего небеса и землю, цари Вавилона на колеснице Мардука путешествовали между небом и землей! – торжественно сказал царь.

– И что стало с башней?

– Священный Вавилон – проклятый Вавилон! Город стал вместилищем всех пороков, какие только существовали на земле. Исчезла статуя Мардука, причем окончательно, Вавилон был разрушен и больше никогда не возродился.

– Интересная история, – сказал Клодий. – Государь, взгляни на стелу. На шее бога Мардука изображена цепь с диском, точно как золотой диск из твоего святилища.

Фраат положил руку на рукоять кинжала с головкой орла.

– Тебе показалось, – недовольно сказал он.

Клодий повернулся к царю и, пристально глядя в его глаза, сказал:

– Я не боюсь врага, если он кажется сильным, но презираю, если вижу, что он слаб! Этот диск – ключ от Дворца власти, не так ли?

Фраат молчал.

– У тебя – часть ключа, а вторая – у Митридата, которого мы, римляне, скоро изловим. Советую с нами дружить, и тогда, соединив наши усилия и две части ключа, ты войдешь во Дворец.

– Мои маги, которых вы называете волхвами, говорят: глупость и мудрость – две стороны одной монеты, но нужно быть полным глупцом, чтобы не следовать мудрому совету Барете аиё-е [25]! – вдруг на латыни сказал Фраат.

Клодий удивленно посмотрел на царя, ведь до сих пор беседа шла на греческом, а Фраат, улыбнувшись, сказал:

– Лукулл получит мою часть ключа, если завладеет Митридатовой!

Клодий, решивший не останавливаться на достигнутом, подошел ко второй стеле:

– Это ведь бог Набу, и он держит в руке Таблицу судеб?

Брови Фраата полезли вверх, и он с раздражением сказал:

– А ты, посланник, не так прост, как кажешься с первого взгляда. – Раздосадованный царь прошелся взад и вперед и, посмотрев на Клодия, начал рассказ: – Оба бога, и Мардук, и Набу, воплощали единство Вавилона, оба повелевали драконами и оба были вершителями судеб. Мардук был покровителем Вавилона и мог воскрешать мертвых, а Набу был богом мудрости и знания, знал будущее. На Таблицу он записывал судьбу каждого человека, и в его власти было увеличить или сократить жизнь людей.

– Где Таблица, Фраат? – Клодий холодно смотрел на царя.

– Я хотел бы восстановить власть также над массагетами. – Царь Парфии говорил уверенно.

– Мы договоримся! – так же уверенно отвечал легат. – Мне известно, что обломок Таблицы у тебя.

– Что ж, скажу тебе следующее: действительно, один обломок таблицы у меня, но пока мы не найдем еще два обломка, Таблица не заговорит.

– Ты что-то говорил о неуязвимости Митридата. – Клодий сделал выражение лица, на котором читалось: я и так все знаю.

– Обломок Таблицы обладает особой силой, берегущей жизнь владельца на войне.

– Так! Еще ты прошлый раз что-то рассказывал о сокровищах Митридата…

– О, посланник, я открою тебе тайну как другу, и только тебе. Корабль с сокровищами Понтийского царя был разгружен на корабельной стоянке, и сундуки были зарыты глубоко в песок. Потом корабль отплыл, но внезапно затонул. Митридат думает, что никто не спасся, но он ошибается: один человек сумел выжить и поведал мне эту тайну.

– Где это место? – тихо спросил Клодий.

– Мне нужны Сакастан и Арахозия.

– Мы поможем тебе вернуть эти территории обратно!

Фраат, подозвав главу охраны, дал распоряжение включить в текст договора новые пункты, потом, улыбнувшись Клодию, продолжал:

– Между городами Пантикапей и Фанагория, в проливе Боспор Киммерийский, на косе, разделяющей два моря. Когда римский наместник подпишет договор, сенат его ратифицирует, и он вступит в силу, только после этого я назову точное место клада.

Клодий понял, что большего он от Фраата не добьется, но, видя, что парфянский царь играет с ним, точно кошка с мышкой, сказал:

– Ты надеешься, что в борьбе друг с другом Рим и Армения ослабят себя, а ты будешь пожинать плоды? Не надейся!

– Я должен думать о своей державе. У меня два опасных соперника – Рим и Великая Армения, но теперь они – два лагеря постоянных разногласий между собой. Хорошо это или плохо, поживем – увидим. Я мечтаю, чтобы Евфрат считался границей Парфии и Рима.

– Concordia victoriam gignit [26]– воскликнул Клодий.

– Запомни, посланник, мы никому не прощаем обмана. – Фраат говорил серьезно. – Я возглавляю отважный народ, который может за себя постоять. В знак дружбы преподношу тебе, посланник, скакуна, с которого ты упал.

В зале мудрости своего дворца, где колонны пурпурно-красного цвета, обвитые золотистыми каменными змеями, которые переливались в отблеске заходящего солнца, царь Тигран II собрал мудрецов. В жестких креслах из дерева с резными ножками, полукругом напротив царя, сидели верховный жрец Спандуни, Метродор из Скепсиса, Амфикрат из Афин, Евсевий и Айказ, армянские философы и историки, а также Артавазд, сын царя. Тигран смотрел на своих советников и думал: «Я вступаю в самый тяжелый период своего царствования». Говорил Спандуни, старейший из присутствующих:

– Тагавор [27]! Мы готовы дать тебе совет, даже если он вызовет твое неудовольствие.

– Верховный жрец и вы – мои советники, – произнес царь, – я приму ваш совет, говорите, как есть! – Тигран помолчал, потом продолжил: – Мудрецы, скажите мне, что есть истинная угроза, а что лишь иллюзия?

– Угрозы тебе и твоему царству множатся. Что беспокоит тебя больше всего? – спросил Спандуни.

– Рим заключил союзнический договор с Парфянским царством, – сказал царь. – Что это, война?

– В Риме любят ссылаться на Права народов, так называемые международные правила! – напомнил Амфикрат.

– Сам Рим их и нарушает! – возразил Метродор. – Частную войну имеет право развязать любой римский главнокомандующий, если сочтет нужным!

Спандуни поинтересовался:

– А был ли совершен обряд со священным поросенком над этим договором?

– Да, обряд произвел римский фециал из жреческой коллегии. Информация точная. – Царь говорил уверенно.