Евгений Щепетнов - Зверь

– Мы обсуждали это. Нет, нельзя. Вызовет подозрение. Нужно работать так, как все остальные заведения, не высовываться, не отличаться внешне ничем. Совсем ничего. Тайная служба не дремлет и работает очень умело. Потому…

– Я понял. – Адрус допил из чашки, встал и шагнул к двери. Взялся за медную, начищенную до блеска ручку, оглянулся, задержавшись на пороге, и бросил бесцветным голосом:

– Мастер придет – пусть меня дождется. Я постараюсь вернуться до темноты.

По лестнице, покрытой ковровой дорожкой, спустился вниз, к двери, прошел мимо равнодушного охранника, мимо щебечущих возле окна девиц, с интересом разглядывающих прохожих и не оглянувшихся на звук шагов своего нового хозяина.

Впрочем, они и не знали, кто теперь их новый хозяин. Для всех непосвященных Адрус – тело-хранитель Альпины, на людях он должен вести себя, как подобает телохранителю, – молчать, смотреть и не высовываться.

Улица встретила Адруса шумом, пылью, жарой, которая не ощущалась в старом каменном здании борделя, сложенном из глыб такого размера, что здание спокойно могло бы выдержать штурм вражеской армии, почти как первоклассная крепость. Когда Адрус спросил Альпину, сколько лет зданию и что в нем было когда-то, она затруднилась ответить. Единственное, что сказала, – зданию две тысячи лет, и за эти две тысячи тут могло быть все что угодно – от императорской опочивальни до казармы гвардейцев. Да и какой смысл задумываться о том, чего никогда не узнаешь? О том, что никак не может повлиять на твою жизнь?

Перед выходом на улицу Адрус замотал лицо шелковой повязкой, голову повязал шелковым же платком, позаимствованным у запасливой Альпины, так что узнать его было очень трудно, особенно в том наряде, что дала ему та же хозяйка борделя, – дорогой костюм из хорошей ткани, который принадлежал ее сыну. Тот располнел, вырос и не влезал в свое юношеское одеяние. Теперь Адрус выглядел как парень из хорошей семьи, который отправился на поиски приключений в нижнюю часть города, окружающую порт. Приключений тут можно было обрести целую кучу, на все вкусы и на все части тела. И Адрус знал об этом больше, чем кто-либо другой. Проверил на себе…

Следующие три часа юноша посвятил наблюдению. Выбрав незаметное место на Нижнем рынке (между лавкой башмачника и лавкой скупщика старья), встал, прижавшись спиной к теплой стене, и замер, изображая каменную статую. Тяжело, конечно, но… терпения Адрусу было не занимать.

Те, кого он искал, появились к исходу третьего часа, когда Адрус уже не надеялся их увидеть. Двое парней шли по рынку, стреляя глазами вправо и влево, по-видимому, выбирая очередную жертву. Сзади шли трое парней поддержки – двое здоровил с могучими плечами, третий был совсем юн – как уже знал Адрус, этому пареньку передавали украденные деньги, и он с ними бежал со всех ног, когда начиналась заварушка, поднятая не вовремя заметившим кражу «клиентом». Если воров и прихватят те, кто заметил, как они толкались рядом с жертвой, то доказать ничего не смогут – кошелька-то уже нет!

При желании, конечно, доказать можно все – достаточно парням попасть в пыточные подвалы Тайной службы. Вот только кому нужны эти уличные воришки? Их существование не представляет никакой опасности трону, а посему – пусть с ними разбирается уличная стража. А вся уличная стража исправно получает мзду за то, чтобы не видеть то, что видеть им не нужно.

Быстро оценив ситуацию, Адрус вышел из засады и пошел следом за шайкой. Когда внимательные глаза воров осматривали базарную публику, он изображал покупателя, наклонившись к очередной кучке вонючей требухи или мяса непонятно какого происхождения, чем вызывал живой интерес, почти восторг у продавцов этой мерзкой дряни, желающих сбыть свой несвежий и даже опасный для жизни товар. И тут же получал проклятия, шипенье и ругань, когда невозмутимо шел дальше, разбив радужные надежды торгашей.

Когда воры срезали кошелек у зазевавшегося прохожего, Адрус не заметил, он увидел только, как шайка слаженно разошлась в стороны, не быстро, прогулочным шагом, по одному, по двое. Те, кого искал Адрус, ушли вдвоем не оглядываясь. Вышли с рынка и так же не спеша отправились в сторону порта. Адрус – за ними.

Нужное место нашлось минут через десять, когда парни завернули влево и прошли между обшарпанными домами, стены которых покрывали потеки окаменевшего дерьма, вываленного из ночных горшков еще сотни лет назад.

Когда-то в городе не было канализации, и все нечистоты сбрасывались на улицы – до тех пор, пока один из императоров не решил привести в порядок столицу доставшегося ему государства. Стоило это огромных денег и множества жизней – деньги не появляются из воздуха, их нужно откуда-то взять, а откуда брать, кроме как из налогов? И жители столицы, и не только столицы, были вынуждены заплатить за свои удобства. И, будучи этим весьма недовольны, горожане устроили серию бунтов, подавленных жестоко и эффективно. Около сорока тысяч трупов по всей стране (может быть, и больше, кто их особо считал?). Эти волнения вошли в историю как «Дерьмовые бунты».

Как бы то ни было, теперь большинство из городов Занусса располагали разветвленной системой канализации, пронизавшей каменное основание столицы как черви навозную кучу.

Порт был закрыт стеной, через его двое ворот въезжали и выезжали множество повозок с товарами, продуктами для многочисленных городских лавок и грузами для судов, стоявших на рейде и у причалов.

В главный порт Занусса стекались огромные денежные потоки, и, как обычно бывает, всегда находились те, кто хотел получить хоть пару капелек из этого звенящего потока. Торговцы, посредники, покупатели и… преступники всякого рода – от банальных разбойников с тракта до мелких мошенников и воров.

Заправилы преступных сообществ жили в Верхнем городе, в Нижнем обитали рядовые исполнители, расходный материал, исправно пополняемый из числа тех, кому не повезло в жизни, из беглых рабов, бедноты, разоренной налогами и неурожаями, и… да кого тут только не было! Отбросы жизни, по-другому и не скажешь.

Единственная возможность выбраться из этой человеческой свалки – сорвать Большой Куш и завести свое дело. Об этом мечтал каждый первый, и каждый первый в глубине души знал, что ему никогда не удастся осуществить Большую Мечту, и закончит он свои дни тут, в портовых трущобах, истекая кровью от ножевой раны или корчась в судорогах после приема очередной дозы наркотиков.

Парни расслабились, весело о чем-то болтали, хохотали, размахивая руками, и когда один из них упал, второй ничего не понял и недоуменно застыл с открытым ртом, глядя на приятеля, закатившего глаза к небу.

Когда из-за старого, корявого дерева неслышно, как тень, появился Зверь, оставшийся на ногах Крепыш его даже не заметил, тыча носком ботинка в зад приятеля и растерянно вопрошая: