Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного

Поэтому я никак не могла понять, почему девица так привязалась ко мне. Теперь я не сомневалась, что она пришла в лавку лишь с одной целью: увидеть меня. Наверняка намеками убедила тетушку послать за молодой помощницей. Как-то все это… загадочно.

Клиентка тем временем сделала вид, будто не услышала моего прямого вопроса. Она стояла, скрестив на груди руки, и наблюдала за мной с плохо скрытой гримасой презрения.

Я глубоко вздохнула, попытавшись успокоить расшалившиеся нервы. И опять обернулась к цветам. Ладно, чем быстрее я сделаю букет — тем скорее она покинет лавку. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.

— Кстати, меня зовут Айша, — сказала девушка, наконец-то догадавшись представиться. — Айша Клинг.

Фамилия незнакомки всколыхнула что-то мутное и тяжелое на дне моей души. Перед глазами словно потемнело, хотя я по-прежнему не понимала, почему так остро реагирую на слова невежливой и невоспитанной клиентки. Забывшись, я неосторожно схватилась за длинный стебель розы и тут же болезненно охнула, уколовшись об острый изогнутый шип.

На подушечке большого пальца расплывалась крупная капля крови. Я чуть слышно прошипела ругательство и слизнула ее. Затем украдкой кинула быстрый взгляд через плечо, желая проверить, не заметила ли Айша мою оплошность.

Увиденное ошарашило меня. Глаза девушки горели алым пламенем, тонкие ноздри трепетали, будто у гончей, берущей след. Правда, заметив, что я смотрю на нее, Айша с усилием моргнула и опустила голову, пряча лицо в тени распущенных волос.

Руки быстро и уверенно делали привычную работу. Айша больше не мешала мне своими язвительными репликами, Генрих и Малисса тоже помалкивали, видимо, как и я, не имея особого желания продлевать этот визит дольше положенного.

Спустя несколько минут букет был готов. Я сделала его из белоснежных роз и лилий, добавила несколько веточек рускуса, переплела кружевной лентой. Затем обернулась к Айше.

— Восхитительно, — процедила она, не дожидаясь моего вопроса и даже не посмотрев на букет.

Затем вытащила из кармана несколько монет и небрежно кинула их на пол передо мной. Они сверкнули золотом на солнечном свету, доказывая, что девушка переплатила во много раз за мою работу. Но меня возмутило то, с каким пренебрежением она это сделала. Неужели эта городская фифа ожидает, что я кинусь поднимать эту подачку, рассыпаясь в униженных благодарностях за проявленную щедрость?

Генрих разделял мое мнение. Я услышала, как он зло скрипнул зубами и грозно заиграл желваками. Ну надо же, Айша умудрилась даже обычно спокойного и на редкость уравновешенного парня вывести из себя!

Малисса приоткрыла рот, то ли собираясь поблагодарить за щедрость, то ли потребовать, чтобы девушка подняла деньги и подала их, как положено. Но не успела. Айша напоследок сверкнула огромными глазищами, тряхнула головой, позволив волосам рассыпаться по плечам блестящей тяжелой волной. После чего круто развернулась на каблуках и прошествовала к выходу.

— А цветы? — успела я крикнуть в ее спину.

— Оставь себе, — долетело до меня прощальное, и девушка ушла.

В лавке после этого воцарилось потрясенное молчание. Я бездумно вертела в руках букет, обрывая и кидая на пол мелкие листочки. Монеты продолжали лежать на полу, и на них скрестились наши взгляды.

Если честно, я совершенно не хотела брать их в руки. Да, это чуть ли не месячный заработок Малиссы. Но с куда большим удовольствием я бы швырнула эти монеты прямо в лицо Айше.

— Чудная она какая-то, — первой очнулась Малисса. С приглушенным кряхтением встала со своего колченогого стула, тяжело опираясь на трость. Подошла к монетам и уставилась на них с такой недоверчивостью, будто ожидала, что в любой момент они могут исчезнуть.

— Дело ваше, но я бы эти гроши выкинул, — вдруг подал голос Генрих.

— Эх, молодежь. — Малисса покачала головой и нагнулась. Подобрала монеты с пола и крепко сжала их в ладони. — Ну выкинете вы их, и что? Эта же краля все равно не узнает о вашем поступке. Только себе хуже сделаете. Марика, бери половину. Честно заработала.

— Тетушка, оставь все себе, — без малейшего сожаления отказалась я. Посмотрела на цветы в своих руках.

По всей видимости, загадочная посетительница лавки весьма непрозрачно угрожала мне, раз оставила траурный букет. Как-то все это… непонятно.

— Ты ее знаешь? — прямо спросил Генрих, должно быть, придя в своих мысленных рассуждениях к такому же выводу.

Неполную минуту я сомневалась, что именно надлежит ответить. Наверное, стоит сказать Генриху, что по какой-то причине девушка показалась мне знакомой. Но это неминуемо вызовет слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов. Поэтому я предпочла ограничиться кратким:

— Нет.

Генрих скептически хмыкнул, вряд ли мне поверив.

— Точно? — переспросил он.

— Ты же знаешь, что в последнее время я чрезвычайно забывчивая особа, — измученно пошутила я. — Поэтому не рискну ничего утверждать наверняка. Если я и видела прежде эту Айшу Клинг, то обстоятельства нашей встречи не сохранились в моей памяти.

— Странно, что она знает, как тебя зовут, — пробормотал Генрих.

— Угу, — согласилась с ним я. Подняла уже изрядно растрепанный букет в воздух, с которого в порыве эмоций содрала почти все листья, и добавила: — А еще странно это. Зачем платить деньги за цветы, которые ей оказались не нужны?

— Ну, может быть, она передумала идти на похороны, — попыталась объяснить поведение чудной девицы Малисса. Тетушка уже вернулась на свой стул и сейчас подслеповато щурилась, разглядывая монеты на своей ладони. На мгновение оторвалась от своего занятия, взглянула на меня и завершила: — Все-таки это такое дело… тяжкое. Невольно задумаешься о том, что смерть всех нас рано или поздно поджидает.

— Да по-моему она просто не в себе, — брякнул Генрих. — То на свадьбу собиралась, потом на похороны. Чудная какая-то. Себе на уме.

Малисса что-то возразила, стараясь оправдать щедрую покупательницу. Но я уже не слушала этот разговор, задумчиво глядя на закрывшуюся после ухода девушки дверь.

Айша Клинг. Почему мне так знакомо твое имя и твоя внешность? А самое главное — почему ты так отреагировала, когда я до крови уколола шипом палец? На какой-то миг мне почудилось, будто сейчас ты кинешься на меня и вцепишься в горло.

Задумавшись, я сама не заметила, как сделала несколько шагов к выходу, словно собиралась кинуться за девушкой, догнать ее и расспросить, что, собственно, значила вся эта сцена.

— Марика, ты куда? — остановил меня встревоженный окрик Генриха. — Я тебя одну никуда не отпущу!

В один гигантский шаг он преодолел разделяющее нас расстояние и крепко взял за руку, словно опасался, что я сбегу от него.