Мэри Лю - Молодая Элита

Энцо молчит. Потом вдруг снимает перчатки. Я вскрикиваю. Кожа перчаток скрывала кожу его обожженных рук. Ожоги были просто чудовищными. Затем они покрылись толстыми слоями шрамов. Но не везде. Среди бугров по-прежнему видны ярко-красные точки. Энцо снова надевает перчатки, и его руки обретают прежнюю элегантность. Черная кожа с пятнами засохшей крови. Руки, наделенные необыкновенной силой.

– Научись гордиться своим увечьем, – тихо говорит он. – Оно обернется твоим достоинством. Если ты станешь одной из нас, я научу тебя носить эти шрамы с гордостью, с какой ассасин носит свой кинжал. – Энцо щурится. Его легкая улыбка вновь становится угрожающей. – Тебе решать, маленькая волчица. Скажи, ты хочешь наказать тех, кто причинил тебе зло?

Эстенция. Вторая половина дня, ближе к вечеру.

Главный внутренний двор королевского дворца, окаймленный колоннами. За одной из них стоит Терен. Его белый плащ почти сливается с мрамором. Ему очень не по себе. Можно даже сказать, что он испуган. Терен не замечает прихотливой игры солнечного света и теней на его лице. В отдалении, частично скрытая кустами роз, по тропинке идет королева Кенеттры. Идет одна. Ее темные волосы убраны в высокую прическу, оставлены лишь несколько локонов. Солнце красиво золотит ее кожу. Ее величество Джульетта Первая, королева Кенеттры.

Терен ждет, когда она поравняется с ним. В этот момент он хватает королеву за руку и осторожно увлекает в тень, отбрасываемую колонной.

Королева сдавленно вскрикивает, затем улыбается, увидев Главного Инквизитора.

– Значит, ты уже вернулся из Далии, – шепчет она. – И, как вижу, снова взялся за свои мальчишеские проделки.

Терен крепко прижимает ее к колонне, потом целует в шею. Сегодня на ней платье с особенно глубоким вырезом, подчеркивающим выпуклости ее грудей. Терена охватывает ревность. Для кого она так нарядилась? Для короля? Или чтобы подразнить его? Король – зрелый мужчина, ему скоро пятьдесят. Терену всего девятнадцать. «Она благоволит ко мне только из-за моей молодости? – думает он. – Возможно, считает меня мальчишкой и разница в четыре года кажется ей слишком большой». И все же он на редкость удачлив, если сумел обратить на себя внимание королевы.

– Я вернулся минувшей ночью, – шепчет Терен и крепко целует королеву. – Ваше величество желали меня видеть?

Королева вздыхает. Терен целует ее в подбородок. Ее пальцы скользят по бороздам его серебряного пояса. Терен наклоняется к ней, полный желания.

– Да, – коротко отвечает королева, глядя ему в глаза.

У нее темные глаза. Настолько темные, что иногда кажутся совершенно пустыми. Два колодца, в которые можно упасть и разбиться насмерть.

– Ну как? Ее забрали?

– Забрали.

– Ты сумеешь снова ее разыскать?

Терен кивает:

– Уж не знаю, чем мы прогневили богов, если они насылают на нас столь ужасных демонов. Но обещаю вам: она послужит нашим замыслам. Она приведет нас прямо в их логово. Я уже отобрал пятерых своих лучших людей для слежки.

– А сестра этой девчонки? Ты упомянул ее в своем донесении.

Терен кланяется:

– Да, ваше величество. Виолетта Амотеру находится под моей опекой. Она вполне безобидна, – добавляет он, коротко улыбнувшись.

Королева одобрительно кивает. Щелкает застежкой на воротнике его плаща, раскрывает воротник и своим изящным пальцем проводит по шее Терена, останавливаясь на ключичной ямке. Терен шумно вздыхает. «Боги, как же я тебя хочу. Я люблю тебя, Джульетта, и знаю, что я тебя недостоин». Королева думает о чем-то своем. Она поджимает губы, затем снова смотрит Терену в глаза:

– Дай мне знать, когда найдешь девчонку. Наглецы из так называемой Молодой Элиты сеют смятение в умах моих подданных. Мне это неприятно.

«Я сделаю для тебя что угодно», – думает Терен.

– Как прикажете, ваше величество.

Джульетта порывисто гладит его по щеке. Ее ладонь холодна.

– Король будет рад об этом услышать… когда вылезет из постели своей любовницы.

На двух последних словах она делает особый упор.

У Терена мрачнеет на душе. Сейчас король должен был бы присутствовать на заседании государственного совета, а не резвиться в постели с любовницей. «Это не король, а пустое место, – с неприязнью думает Терен. – Всего-навсего герцог, за которого королеве пришлось выйти замуж. Крикливый, высокомерный вельможа, не уважающий никого, кроме собственной персоны». Терен страстно целует королеву в губы. Его голос становится нежным и полным томления.

– Когда вы сегодня ко мне придете? Мне без вас так тоскливо.

– Вечером, как всегда.

Королева улыбается ему. Расчетливо. Улыбкой не по годам взрослой женщины, знающей, какие слова хочет от нее услышать мальчишка, сходящий с ума от любви. Притянув Терена к себе, она шепчет ему на ухо:

– Мне тоже без тебя тоскливо.

Всю неделю я не покидаю отведенной мне комнаты. Временами сознание оставляет меня, затем вновь возвращается. Просыпаюсь лишь затем, чтобы полакомиться пирожными и жареными перепелами, которые ежедневно приносят мне, да позволить служанке переодеть меня и сменить повязки.

Иногда заглядывает Энцо. Лицо его бесстрастно. На руках – неизменные перчатки. Кроме него и служанки, у меня не бывает никто. Энцо больше не упоминает об Обществе Кинжала. Не представляю, как они собираются распорядиться моими способностями.

Проходит еще несколько дней. Просперас, эвас, морас, амарас, сапиенас. Что-то сейчас поделывает Виолетта? Интересно, вспоминает ли она обо мне? Как ей живется? Пытается ли она разыскать меня или целиком поглощена своей жизнью?

К следующему просперасу я уже достаточно окрепла, и повязки на руках мне тоже не нужны. От ожогов остались лишь бледные шрамы, синяк на щеке исчез. Мое лицо снова стало привычным. Правда, за это время я похудела. Волосы на голове больше напоминают пучки травы, а к месту, откуда отец выдрал прядь, все еще больновато притрагиваться. Каждый вечер я смотрю на себя в зеркало. Пламя свечей делает мое лицо оранжевым, освежая покалеченную кожу на месте левого глаза. Где-то на задворках разума шевелятся мрачные мысли. Порой я слышу шепчущие голоса. Они пытаются привлечь мое внимание, зовут меня углубиться в мир теней, но я боюсь к ним прислушиваться.

Я ничуть не изменилась. И в то же время… изменилась до неузнаваемости.

Меня будят голоса в коридоре. Утро. Солнце только что взошло. Вслушиваюсь в разговор за дверью.