Мэри Лю - Молодая Элита

Возможно, теперь все у нас пойдет по-другому. Наверное, прежде я вела себя как-то не так, а потом исправилась, и отец это сразу оценил.

Мы проводим в гавани целый день, а под вечер возвращаемся домой. Опять едем в гондоле по каналу, качаясь на волнах. Отец обнимает меня:

– Аделина, я знаю, кто ты на самом деле. Тебе нечего бояться.

Продолжаю улыбаться, хотя у меня тревожно замирает сердце. Как понимать его слова?

– Аделина, покажи мне свое умение. Я же знаю: внутри тебя должно быть что-то.

Смущенно смотрю на отца. Глупая улыбка так и приклеилась к моим губам. Когда я долго не отвечаю, ласковое выражение на отцовском лице начинает меркнуть.

– Ну давай, не мешкай, – уговаривает он меня. – Дитя мое, тебе нечего бояться. – Он понижает голос до шепота. – Покажи мне, что ты не просто мальфетто. Смелее!

До меня начинает доходить: отцовская доброта – лишь приманка, чтобы я показала ему свое дарование. Возможно, отец даже побился с кем-то об заклад, что я покажу свои необычные способности, а проспоривший ему заплатит. Улыбка на моих губах теперь дрожит вместе с сердцем. До сих пор отец действовал грубыми приказами и угрозами, но ничего не добился. Тогда, отложив кнут, взялся за пряник. Хочет поймать меня на доброту и участие. Младшая сестра оказалась прозорливее меня. Какая же я дура, что поверила в искренность отцовского поведения.

И все-таки я пытаюсь. Отчаянно пытаюсь сделать отцу приятное.

На следующий день все повторяется. Отец снова добр и внимателен. Он обращается со мной так, словно принимает за Виолетту. Сестра молчит, и я ей благодарна. Теперь я знаю, ради чего он все это устраивает. Однако я так изголодалась по человеческой доброте, что радуюсь крупицам отцовского внимания и каждый день отчаянно стараюсь показать что-нибудь необычное.

Ничего не получается.

Дней через десять у отца кончается терпение… В тот день мы едем с ним кататься. На обратном пути он зажимает мое лицо в ладонях и снова просит показать ему мои способности. И опять я ничего не могу. В карете устанавливается тягостное молчание. Отец отвернулся и смотрит в окно. Через какое-то время он вздыхает и едва слышно произносит:

– Все напрасно. Полная никчемность.

На следующее утро я лежу в постели, ожидая, когда отец снова войдет ко мне в комнату. Мне хочется поскорее увидеть его улыбающееся лицо. «Сегодня – мой день, – мысленно говорю я себе. – Сегодня у меня все получится». Я полна решимости показать отцу все, что я умею, и отблагодарить его за доброту этих дней. Пусть убедится, что и я могу приносить пользу нашей семье. Но отец не приходит. Когда я встаю, одеваюсь и спускаюсь вниз, отец подчеркнуто меня не замечает. Виолетта смотрит на меня из коридора. Коридор не так уж велик, но мне кажется, что она где-то очень далеко. Ее большие темные глаза полны жалости. Лицо сестры, как всегда, безупречно красиво. Я молча отворачиваюсь.

Две недели, отпущенные мне Тереном, истекли.

Можно оправдываться тем, что все эти дни я постоянно была на виду и не могла незаметно покинуть Двор Фортунаты. Возможно, я просто тянула время. Не знаю. Сама не понимаю своего поведения. Знаю только, что дальше тянуть нельзя. Терен ждет моего прихода. И еще я знаю, чтó будет, если я не появлюсь у него в самое ближайшее время.

Но сегодня я к нему точно не пойду. Вечером я вместе с остальными членами Общества Кинжала отправляюсь выполнять миссию.

Они задумали весьма дерзко напомнить королю о своем существовании.

Веснолуние – ежегодный праздник. Его с размахом отмечают по всей Кенеттре. Торжества продолжаются три вечера подряд: каждый вечер чествуется одна из лун. Каждый вечер в самой крупной гавани Эстенции устраивается пышный бал-маскарад. В полночь с шести кораблей пускают фейерверки. Раффаэле говорил, что зрелище это удивительно красиво.

Однако в нынешнем году Энцо и его соратники решили устроить фейерверк на своей манер: поджечь корабли раньше, чем оттуда в небо полетят снопы разноцветных огней. Это покажет силу Общества Кинжала и слабость королевской власти. В дерзкой вылазке буду участвовать и я.

– Город быстро превращается в пороховую бочку, – говорит мне Раффаэле.

Сегодня он нарядился в зеленые одежды, расшитые золотом. Лицо скрыто золотой полумаской. Скулы и брови сверкают под густыми слоями пудры.

– Если король вздумает сжечь нас у столба, наши соратники нас вызволят.

Раффаэле улыбается мне, но совсем не так, как на канале, когда он пел колыбельную. В его учтивой, заученной улыбке мелькает что-то хищное.

– Люди устали от слабого короля. Когда Энцо захватит трон, народ поддержит перемены.

Я слушаю, думая о своем. На мгновение я представляю себя в подобном положении: я больше не завишу от чужих капризов и прихотей. Наоборот, мне все кланяются и торопятся выполнить каждое повеление. Каково бы это было? Как бы я себя чувствовала, обладая такой властью?

Впервые я выхожу в Эстенцию вечером. Мы идем к каналу, что тянется параллельно улице. Там уже стоят заказанные гондолы. Консорты разделяются на стайки по несколько человек и усаживаются. Я занимаю место рядом с Раффаэле и еще двумя консортами. Деревянные сиденья поскрипывают. Легкая гондола дрожит, пуская круги по воде. Отчаливаем и движемся в сторону гавани. Я во весь глаз смотрю на вечерний город.

Никакие вечера не сравнятся по красоте с вечерами празднества Веснолуния. И наверное, ни один город так не преображается, как вечерняя Эстенция. Мы попадаем в волшебную страну света.

Фонарики освещают мосты, отчего вода под ними приобретает оранжево-золотистый цвет. Отовсюду слышится музыка и всплески смеха. Почти все в масках. Теплый вечер так и манит отдаться веселью. В небе висят три луны, образуя почти равносторонний треугольник. В воздухе пролетают балиры. Свет лун делает их крылья совершенно прозрачными. Эти громадные птицы до сих пор меня завораживают. Только в Эстенции я увидела их на столь близком расстоянии. Вытянутые тела балир, да еще на фоне лун, делают их похожими на сказочных драконов.

Вдали в гавани виднеются силуэты шести кораблей, с которых будут запускать фейерверки.

Мосты охраняются пешими и конными инквизиторами. Они единственные, кто сегодня не в карнавальных одеждах и без масок. Белые мундиры, расшитые золотом, – зловещее напоминание о действительности. Солдаты инквизиции сегодня повсюду. Возможно, праздничные толпы их не замечают, но я ощущаю напряжение, исходящее от этих «миротворцев». Прячу от них лицо. Раффаэле сказал, что город – это пороховая бочка. А сегодня мы намерены поднести к этой бочке зажженный фитиль.

К тому времени, когда мы прибываем в гавань, праздник в самом разгаре. Статуи ангелов и богов, окаймляющие площадь, с головы до ног убраны цветами. Несколько гуляк, уже успевших хорошо набраться, забрались на статуи, чтобы помахать веселящейся толпе. Я глубоко вдыхаю, ловя запахи океана, сладкой и пряной выпечки, жареной свинины и рыбы.