Евгений Щепетнов - Вопросы практической магии

– Стой! – внезапно скомандовал он, сжав руку Дарана, вскочившего с постели и пытающегося что-то сказать трясущимися губами. – Мы берем тебя. Я беру тебя! Будешь готовить мне, убирать за мной, будешь моей служанкой. О жалованье потом поговорим.

– Да мне не нужно никакого жалованья! – счастливо выдохнула девушка, все еще не отрывая ножа от шеи. – Поесть и тело прикрыть. Я и так буду на вас работать! В селе я все равно ничего больше не имела, кроме еды и одежды. И насмешек.

– Сам будешь платить за работу! – скрипуче обозначился Иссильмарон. – И комнату на постоялом дворе сам ей будешь оплачивать!

– Я и в конюшне могу спать! И под фургоном! И мне много не надо! – Лицо девушки сделалось почти нормальным, осветившись радостью предвкушения. – Я мало ем! Я вам не доставлю проблем! Я сделаю все, что скажете! Буду вашей рабыней, господин!

– Нет у меня рабов и рабынь, и не будет! – поморщился Илар. – Забудь о рабстве. Будешь получать жалованье, как и все слуги. А кобылу свою куда денешь? Впрочем, пусть идет следом, привяжи ее позади фургона. Вот так. Забирайся, да стряхни плащ, а то сейчас мокрые все будем. Занимай вон ту лежанку, теперь она твоя. Поехали! А то до вечера не доберемся до гостиницы. Неохота на улице ночевать, под дождем.

Девушка аккуратно встряхнула плащ, сняла его и неловко влезла в фургон. Илар сосредоточенно старался не смотреть на то, как она перелезала через борт, хватаясь за него худыми узловатыми пальцами. Ему почему-то было неловко, стыдно – то ли за себя, такого упитанного, благополучного, обеспеченного, если не сказать богатого, то ли за людей, которые так жестоки к несчастным, обделенным судьбой. Он никогда не смеялся на уродцами, потешавшими зрителей на спектаклях, – изредка в городок приезжали труппы комедиантов, и в них обязательно были два или три таких изувеченных богами существа. Горожане хохотали до слез, показывая на них пальцем, а он ощущал лишь горечь – разве можно веселиться, глядя, как маленький или большой человек пытается заработать, выставляя напоказ свое уродство?

Илар как-то спросил родителей, почему так происходит, в чем дело? Почему люди смеются, глядя на этих несчастных? Отец и мать долго молчали, не находя слов, потом мать погладила Илара по голове и сказала, обращаясь к отцу:

– Все-таки мы хорошо воспитали нашего сына, раз он не понимает, тебе не кажется?

Потом вздохнула, села на стул, посадила Илара рядом на табурет.

– Понимаешь, в чем дело… это несчастные люди. Нет, нет – не те, обделенные судьбой, – другие! Здоровые, вроде как благополучные. И… несчастные. Боги их обделили больше, чем «уродцев», вынужденных забавлять толпу пьяных идиотов. У них уродлива душа. Она черна, грязна, похожа на червяка, живущего в куче навоза. Боги их наказали, дав мерзкую, грязную душу. Эти люди не осознают того, но подозревают, что это именно так, а потому им приятно, что кому-то хуже них, им нравится, когда кому-то плохо, и тогда их существование кажется не таким мерзким, жизнь не такой пустой и бессмысленной.

– А что, разве лавочник Мисроль такой гадкий? С черной душой? Он меня всегда конфетой угощает… и про вас очень хорошо говорит. А он тоже смеялся на представлении. И лесоруб Амаг – он меня на плечах катал… он тоже плохой?

– Вот результат твоих философских рассуждений! – фыркнул отец, укоризненно качая головой. – Ну зачем тебе надо было? Он еще мал, все равно не поймет! А теперь вот ляпнет что-то на улице – и готов враг! Язык тебе всегда вредил, моя милая!

– Поймет… когда-нибудь, – неуверенно сказала мама и тут же заторопилась: – Иларчик, надеюсь, ты понимаешь, не все, что мы говорим в нашем доме, надо рассказывать друзьям?

– Понимаю… – ответил Илар, который на самом деле совсем даже не понимал. Если это правда – так зачем скрывать ее от окружающих? А если ложь – зачем это мама сказала? А его мама никогда ему не врет, Илар знал наверняка. Другие мамы врут, но его мама – нет.

Илар никому не сказал об этом разговоре, но больше никогда не ходил на представления с бородатыми женщинами, карликами, человекопауками и человеком-зверем. А еще – был очень осторожен с теми, кто смеялся на таких спектаклях. Ну так… на всякий случай. Чтобы не заразить душу, наверное.

– Тебя как звать? – Даран подмигнул девушке, обхватившей руками плечи, потом скорчил смешную рожицу. – Да не переживай ты так! Не такие уж мы и страшные, великие колдуны! Будешь хмуриться – я тебя превращу в жабу! Хочешь стать жабой? Будешь прыгать, квакать, бородавки сажать на дураков! Да улыбнись, что ли! Все твои беды закончились, никто теперь тебя не обидит! Знаешь, какой мой брат великий колдун? Он даже мертвых подымает! И заставляет плясать!

– Амрита я, – девушка испуганно округлила глаза. – А зачем он заставляет плясать покойников?

– Да чтобы веселее было! – хохотнул Даран.

– Ну что ты несешь?! – не выдержал Илар. – Не слушай его! Вот ведь болтун! Никого я не заставляю плясать! И господин Иссильмарон не заставляет! Тьфу!

– Как не заставляешь? – не унимался Даран. – А далир у тебя зачем? Как поднимет покойника, и давай играть на далире! А он пляшет, мертвец-то!

– Я сейчас рассержусь, – пообещал Илар. – И уши тебе надеру! Точно надеру, не сомневайся! Заткнись сейчас же!

– И не заткнусь! Бунт! Бунт! Я поднимаю восстание! – Даран схватил подушку и метнул ее в Илара. Илар поймал и отправил обратно. Через несколько секунд в фургоне стало тесно от пролетающих снарядов и ругательств Иссильмарона, в которого попала одна из подушек. Закончилось все, как и следовало ожидать, полным поражением подушек, пух из которых покрыл участников сражения ровным липким слоем, в очередной раз обнаружив одно из своих главных свойств – прилипать к влажной коже и волглой одежде.

Амрита смотрела на происходящее круглыми от удивления глазами, но в них уже не читался испуг, с которым она следила за любым движением новых хозяев.

Кстати сказать, после того как она какое-то время побыла рядом с Иларом, ее уродство никому не казалось таким уж отталкивающим. Привычка, наверное. Ко всему привыкаешь.

Приведя в порядок внутренность фургона (с помощью Амриты), путешественники снова уселись на свои места, с любопытством глядя на новую пассажирку, и снова в первых рядах допрашивающих оказался Даран:

– Амрита, скажи, а ты любишь Илара? Кхе-кхе… ну чего ты пихаешься?! Я хочу знать, как действует заклинание, и все тут! Я не чтобы посмеяться!

– «Я не чтобы»! Тьфу! Косноязыкий! – сплюнул Илар. – А для чего еще-то?

– Для знаний! Надо же знать, как оно работает? Вдруг пригодится?

– Для чего тебе пригодится?! Да до того момента, когда оно тебе «пригодится», еще лет пять, не меньше!

– Чёй-то?! Я уже почти взрослый, да! И я все об «этом» знаю! И вообще…