Андрей Васильев - Архипелаг. Шестеро в пиратских широтах

– Да? – немного обиженно спросила Бланш. – Жа-алко. Ну ладно, я с ним потом позабавлюсь. Так даже приятнее – он будет как десерт после обеда.

Она подошла к окну и ловко срезала несколько гардин, которые перебросила Джули, отметив:

– Недурственная работа, атойское плетение. Папенька такие специально у купцов заказывал в наш особняк.

Джули перевернула офицера, тот застонал.

– Нет-нет, миленький, – подбежала к нему Бланш и с силой снова ударила его по голове рукоятью кинжала. – Ты пока здесь полежи, у нас еще дела. Но мы еще увидимся, сладкий мой!

Связав руки и ноги пленника, девушки оттащили его в угол и накрыли шторой, сорванной все с того же окна.

– Не за-дох-нись, – кукольным голоском сказала офицеру Бланш, впихивая ему в рот платок, который она у него же из-за обшлага рукава и вытащила.

Обитатели дома знали о том, что вспыхнул бунт, но сделать толком ничего не успели. Могли бы убежать, но, как видно, не предполагали, что дойдет до того, что резня перекинется в дом. Расслабилось семейство Коста, слишком заплыло жиром, слишком привыкло к безопасности и безнаказанности.

Джули и Бланш взбежали по лестнице на второй этаж, огибая трупы, и там наткнулись на схватку, которая разгорелась в большой и красивой бальной зале. С десяток девушек-рабынь чуть ли не врукопашную схватились со слугами, которые решили выступить на стороне хозяев. И, увы, преимущество было не на их стороне – крепкие темнокожие лакеи явно побеждали. На глазах Джули один из них просто-напросто задушил страшненькую Энджи Эль Мерк, осужденную за казнокрадство, подлог, растление малолетних. Громадных размеров негр сжал ее горло и держал до тех пор, пока та не перестала дергать конечностями.

– Плохо дело, – сообщила Бланш. – Эдак скоро нас всех перебьют.

Она, как маленькая молния, скользнула за спину негра-гиганта, отбросившего тело Эль Мерк в сторону, и очень ловко прыгнула ему на загривок.

– Уррр! – заревел негр, пытаясь ухватить проворную аристократку, но та не стала дожидаться этого, с невероятной сноровкой ухватилась за его лоб, чиркнула лезвием кинжала по горлу и соскользнула с лоснящегося черно-эбенового тела, как капля пота.

Негр будто поперхнулся, поднес руки к шее и недоуменно посмотрел на Бланш, застывшую около стены.

Сквозь пальцы его просочились первые багровые капли, причудливо смотрясь на черном теле.

Дальше Джули не видела, она заметила, что трех рабынь буквально зажали в угол несколько темнокожих, и напала на них сзади.

Слуги есть слуги – потеряв четырех человек, они отступили в глубь коридора, оставив поле битвы за повстанцами.

– Надо же, какие они живучие, – услышала Джули и повернулась к Бланш. – Ну, эти, черные.

Де Форсез сидела на корточках и таращилась в глаза умирающего негра. Он лежал в огромной луже крови и, как ни странно, все еще был жив, его глаза буквально вылезали из орбит, он также не отводил их от лица аристократки.

– Сколько в черных людях силы, – зачарованно повторила Бланш, окунула палец в красную лужу у своих ног и облизала его. – А кровь, как у нас, – красная и соленая. Никаких отличий.

– Бланш, ты чокнутая, – с уверенностью сообщила ей Джули.

– Конечно, – согласилась с ней та. – В нашем славном и древнем роду де Форсез было столько кровосмесительных браков и врожденных заболеваний, что ни я, ни мой брат или сестра не могут быть нормальными. И если бы у меня появились дети, они тоже были бы ненормальными, правда, хвала небесам, их у меня никогда не будет, поскольку я вряд ли найду мужчину, от которого я хотела бы их иметь. Впрочем, меня это все не печалит. Жизнь прекрасна и удивительна, и что мне за дело до игр моего разума? Ой, умер все-таки.

Бланш закрыла пальчиками вытаращенные, как у рыбы, и остекленевшие глаза негра-гиганта.

– А вот еще что интересно, давно хотела посмотреть… Мне рассказывали, что у них, у черных… – Бланш с усилием перевернула лежащее на боку тело мертвеца и, оттянув его штаны у пояса, заглянула внутрь. – Ух ты, не врали! Эх, поторопилась я!

Джули переборола желание глянуть туда же (ну интересно ведь, хоть и виртуальность) и нарочито грубо сказала:

– Хорош тебе, пошли дальше. Бой еще идет.

– Пойдем-пойдем, – с готовностью согласилась аристократка и спросила: – Интересно, а где старый Коста? Я бы с удовольствием посмотрела на то, как выглядит его печень, да и обещала я ему это.

В коридорах поместья шла резня, и Джули в какой-то момент даже позавидовала маленькой и шустрой Бланш с ее кинжалом – в одном переходе показатель жизни Джули чуть ли не ополовинился, поскольку места для маневра почти не было, и она еле отбилась от какого-то шустрого малого с маленьким топориком.

– Вон спальня Косты! – завопила Бланш, забрызганная кровью, и показала на ореховую дверь с вычурной резьбой. – Может, и старик там!

Увы, но там было пусто. Да это и не удивительно – владелец плантации с остатками своих людей обнаружился в просторном зале, приспособленном то ли для приемов, то ли еще для чего. Сам Коста, несколько его слуг, среди которых Джули с удивлением заметила Тиффани, и последний из офицеров в синих мундирах с презрением и ненавистью смотрели на десяток женщин, забрызганных кровью.

– Если бы я только мог предположить, что такое возможно, – печально сказал Коста. – Я был слишком мягок с вами, слишком добр.

– Бросьте оружие и сдайтесь – посоветовал невольницам офицер. – Тогда вы умрете легко и быстро. Если же нет – живые позавидуют мертвым.

– Этот хлыщ опасен, – негромко сказала Труди ван дер Лейте. Осуждена за организацию и руководство преступной шайкой, приговорена к четвертованию, но это наказание было заменено на бессрочную каторгу. – Он уже прикончил четырех наших.

– Семерых, – офицер лихо махнул клинком. – И это не предел.

– Он мой. – Джули вышла вперед. – Все равно у вас только ножи, а у меня рапира.

– Женщина с рапирой! – Офицер расхохотался, но его смех внезапно сменился стоном.

Он, как в замедленной съемке, повернулся спиной к бунтовщицам, и те с удивлением увидели торчащий в ней кинжал, вогнанный по самую рукоять.

– Лихо, – отметила Бланш, радостно улыбаясь.

– Предательница! – завопил Коста с негодованием, нависая над Тиффани, которая с невероятной ловкостью шмыгнула в сторону, воспользовавшись изумлением остальных.

– Режь! – рявкнула Труди.

Собственно, это был уже не бой, это была бойня. Ошалевшие от крови и отсутствия сопротивления бывшие каторжницы перебили всех, забыв о милосердии и сочувствии. Впрочем, получись так, что они попали бы в руки тех, кто был мертв, им тоже было бы глупо рассчитывать на снисхождение.

– Ну, как я? – с гордостью спросила у Джули Тиффани. – Лихо?