Джордж Мартин - Игра престолов. Часть II

– Вы будете моим кхаласаром, – сказала она. – Я вижу лица рабов. Я освобождаю вас! Снимите ошейники. Уходите, если хотите, никто не причинит вам вреда. Если вы останетесь, то будете жить как братья и сестры, жены и мужья.

Черные глаза смотрели на нее, настороженные и бесстрастные.

– Я вижу детей, женщин, морщинистые лица стариков. Вчера я была ребенком. Сегодня я женщина. Завтра я буду старой. Каждому из вас я говорю: дайте мне ваши руки и ваши сердца, и для вас всегда найдется место.

Она обернулась к трем молодым воинам своего кхаса.

– Чхого, тебе даю я кнут с серебряной рукоятью, который был моим свадебным даром, именую тебя ко и прошу твоей клятвы жить и умереть, как кровь моей крови, странствуя рядом со мной, чтобы сохранить меня от беды.

Чхого взял кнут из ее рук, но на лице его было написано смятение.

– Кхалиси, – сказал он неуверенно, – так не делается. Если я стану кровным женщине, это навлечет на меня позор.

– Агго, – позвала Дэни, не обращая внимания на слова Чхого. «Если оглянусь, я пропала». – Тебе я даю лук из драконьей кости, который был моим свадебным даром. – Этот изысканный, с двумя изгибами, блестящий черный лук был выше ее ростом. – Я именую тебя ко и прошу твоей клятвы жить и умереть, как кровь моей крови, странствуя рядом со мной, чтобы сохранить меня от беды.

Агго принял лук, опустив глаза:

– Я не могу произнести эти слова, лишь муж может возглавить кхаласар или назвать ко.

– Ракхаро, – сказала Дэни, отворачиваясь от отказа. – Ты получишь большой аракх, который был моим свадебным даром, с рукоятью и клинком, украшенными золотом. И тебя я тоже именую ко и прошу, чтобы ты жил и умер, как кровь моей крови, странствуя рядом со мной, чтобы сохранить меня от беды.

– Ты кхалиси, – проговорил Ракхаро, принимая аракх. – Я доеду с тобой до Ваэс Дотрак у подножия Матери Гор и сохраню тебя от беды, пока ты не займешь свое место среди старух дош кхалина, – большего я не могу обещать.

Она кивнула – спокойно, словно бы не слыхала его ответа, и повернулась к последнему из ее защитников.

– Сир Джорах Мормонт, – сказала она, – первый и величайший из моих рыцарей. У меня нет для вас свадебного дара, но клянусь, что настанет день, и вы получите из моих рук такой меч, какого еще не видел мир. Выплавленный драконом, выкованный из валирийской стали. И я прошу вашей клятвы.

– И я даю ее, моя королева. – сир Джорах опустился на колени, чтобы положить меч к ее ногам. – Клянусь служить вам, повиноваться и умереть за вас, если потребуется.

– Что бы ни случилось?

– Что бы ни случилось.

– Я связываю вас этой клятвой. И молюсь, чтобы вы никогда не пожалели о ней.

Дэни подняла его с колен. Поднявшись на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, она нежно поцеловала рыцаря и сказала:

– Вы – первый в моей Королевской гвардии.

Ощущая на себе взгляды кхаласара, она вошла в шатер. Дотракийцы что-то бормотали, искоса поглядывая на нее темными миндалевидными глазами. Они решили, что она обезумела, поняла Дэни. Возможно, так и есть. Скоро она узнает это. «Если оглянусь, я пропала».

Ирри помогла ей забраться в ванну. Вода была обжигающе горячей, но Дэни не вздрогнула и не вскрикнула. Она любила тепло, возвращавшее ей ощущение чистоты. Чхики надушила воду маслами, которые отыскала на базаре в Ваэс Дотрак. Поднялся благоуханный пар. Дореа вымыла ее волосы и расчесала спутавшиеся пряди. Ирри потерла ей спину. Дэни закрыла глаза, отдаваясь аромату и теплу.

Она ощутила, что тепло растворило боль между ее бедрами: она поежилась, когда жар воды вступил в нее, изгоняя боль и напряжение. Она поплыла.

Когда Дэни вымылась, служанки помогли ей подняться из воды. Ирри и Чхики вытерли ее досуха, а Дореа расчесала волосы так, что они стали казаться рекой жидкого серебра, ниспадающей на ее спину. Ее надушили пряноцветом и корицей, прикоснувшись к обоим запястьям, за ушами и к тяжелым от молока грудям. Последнее прикосновение предназначалось для ее естества. Палец Ирри, легкий и прохладный, как поцелуй любовника, скользнул между ее губами.

Потом Дэни отослала их всех, чтобы самой подготовить кхала Дрого к его последнему пути в ночные земли. Она омыла его тело, расчесала и умастила волосы, последний раз перебрала их пальцами, ощущая их тяжесть, вспоминая, как впервые прикоснулась к ним в ночь после свадьбы. Волосы эти никогда не были острижены. Многие ли из мужей способны умереть с неостриженными волосами? Она уткнулась в них лицом, ощущая томное благоухание масел. От Дрого пахло травой и теплой землей, дымом, семенем и конями. Он пахнул собой. «Прости меня, солнце моей жизни, – подумала она. – Прости меня за то, что я сделала, и за то, что должна сделать. Я заплатила цену, моя звезда, но она оказалась слишком высокой, слишком высокой…»

Дэни заплела волосы кхала в косу, надела серебряные кольца на усы и подвесила колокольчики, один за другим: их было много, золотых, серебряных и бронзовых. Колокольчики, которые слышали его враги, слабея от страха. Она надела на него штаны из конского волоса и высокие сапоги, застегнула тяжелый пояс из золотых и серебряных медальонов. Израненную грудь прикрыл расписной жилет, старый и выцветший, который Дрого любил больше прочих. Для себя она выбрала свободные штаны из песочного шелка, сандалии со шнуровкой до колен и такой же жилет, как у Дрого.

Солнце уже садилось, когда она приказала отнести тело кхала к костру. Дотракийцы молча провожали взглядами Чхого и Агго, выносивших его из шатра. Дэни шла позади них. Они положили Дрого на подушки и шелка, головой на северо-восток, в сторону далекой Матери Гор.

– Масло! – распорядилась она. Принесли кувшины и облили костер, пропитав шелка, хворост и охапки сухой травы; наконец масло закапало из-под бревен, и воздух пропитался благоуханием. – Принесите драконьи яйца, – велела Дэни служанкам.

Нечто в ее голосе заставило их броситься бегом. Сир Джорах взял ее за руку.

– Моя королева, драконьи яйца не нужны Дрого в ночных землях. Лучше продать их в Ашае. Продайте одно, и мы сможем купить целый корабль, который отвезет нас обратно в Вольные города. Продайте все три, и вы будете богатой до конца дней своих.

– Они были даны мне не для того, чтобы я продавала их, – сказала Дэни.

Она поднялась на костер и собственной рукой положила яйца вокруг тела своего солнца и звезд; черное у сердца, зеленое у головы, обернув вокруг него косу, молочно-золотое легло между его ног. Когда она поцеловала Дрого в последний раз, то ощутила на его губах сладость масла.

Спустившись с костра, она заметила на себе взгляд Мирри Маз Дуур.

– Ты обезумела, – хрипло проговорила божья жена.

– Далеко ли от безумия до мудрости?.. – спросила Дэни. – Сир Джорах, возьмите эту мэйгу и привяжите ее к костру.