Ирмата Арьяр - Телохранительница Его Темнейшества (сборник)

Когда и как перестал существовать разделявший нас стол, я не увидела и не услышала – в один миг отвергнутый моей матерью мужчина оказался рядом, поднял меня за согнутые локти и взял в ладони мое лицо. Никаких позволений он не стал ждать, я и охнуть не успела, а его мягкие губы уже коснулись моих, завладели – и бережно, и настойчиво, и так жарко, словно мои губы и сердце окунули в пламя. Магия мужчин Темного Трона неотвратима даже для жриц Лойт!

«Мама! – мысленно завопила я. – Забери от меня своего мужчину! Как ты могла такого бросить? Он тебя до сих пор любит!»

– Отец! – раздалось как гром. – Ты, помнится, клялся, что никогда больше не прикоснешься к сельо!

Ух, какой злой принц! Глазищи сверкают, угольно-черные перья встопорщены, руки на груди сложены, чтобы не распустить ненароком, на щеке полыхает предупреждающее «гад». Грозен и решителен. Боюсь.

Сатарф, как не слышал, пощекотал кончиком языка уголок моих губ, вызвав дрожь во всем теле одним касанием. Я хихикнула. Он лукаво улыбнулся, отстраняясь, озарив ярким сиянием ока, шепнул:

– Сейчас мы ему устроим, – после чего взял мою руку, поднес запястье к губам и сказал, целуя: – Я ничего не говорил о прекрасных полукровках, – и поцеловал второе запястье. – И надо спрашивать разрешения, прежде чем войти, невежа.

– Я спрашивал, но ты так увлекся моей девушкой, что не услышал. Раз запрета не последовало, я вошел.

– Твоей девушкой? – отозвался владыка, целуя мне ладошку так щекотно, что я едва сдерживала смех. – Ты настолько самонадеян, Дьяр, чтобы думать, что все девушки – твои? – вторая ладошка. – К тому же Лика – твой подарок мне, доставленный тобой прямо в мою постель, и я не стал обижать тебя отказом принять такой чудесный дар, – владыка нежно обнял трепещущую меня, проведя жаркой ладонью вдоль позвоночника. – Спасибо, мальчик мой, ты выбрал девочку мне по вкусу. Такая юная и невероятно нежная. Даже странно думать о ее профессиональном выборе. Боевой маг! Какой возбуждающий контраст!

– Отец! – принц, к моему удивлению, улыбнулся, внезапно успокоившись. – Прекрати меня дразнить. Ну, прости за то вторжение, я не хотел тебя оскорбить, просто не знал, куда ее спрятать от Зарги.

– Лукавишь, сынок, уйти ты мог куда угодно. Ты просто заигрался в кошки-мышки. Но эту прекрасную мышку я у тебя заберу. Точнее, кошечку с коготками.

Дьяр побледнел, но промолчал, неверяще глядя на отца.

– Ты ее недостоин, – владыка приподнял мне голову за подбородок, заглядывая в глаза. – Я бы никогда не оскорбил девушку, которую хочу… назвать своей, постыдной печатью на ее теле, даже если бы она уже принадлежала мне. А тебе, сын мой, это чудо вряд ли когда-либо будет принадлежать. Лунные девы никогда не были вещью для развлечения. Идем, девочка, если доверяешь мне. Здесь нет никаких условий для уединения!

Я вложила руку в его протянутую ладонь, и под скрип зубов принца Сатарф сцапал добычу, увлек в затененный уголок, как паук муху, и… нет, не съел, хотя на миг показалось, что меня поглотила серая хмарь – владыка Тьмы и Теней, даже лишенный крыльев и почти опустошенный магически, сумел провести меня тенями.

В мою тюрьму – в Башню трех принцесс.

– Отдыхай, дитя, – сказал он, оглядев мою комнатку. – Мне еще надо поговорить с мадам Кикерис и, с твоего позволения, с твоим драконом.

– Его зовут Шурш, владыка.

– Спасибо. И, знаешь, я передумал отправлять тебя из страны. Лучше уж ты будешь на моих глазах. Оставайся, учись, вреда от этого не будет. Все-таки в тебе есть капля демонической крови, – улыбнулся он. – А там посмотрим. И поговорим еще о нашем общем деле. Я напишу твоему отцу, что вероломно взял тебя… хм… в заложницы. Пусть побесится. Он мог и раньше вспомнить, что у него есть дочь.

«Мама, – думала я, засыпая, – а пожалуй, я бы познакомилась с папой. Мне интересно, какого мужчину ты предпочла этому».

Я проспала недолго: луна, светившая в окно, опустилась ненамного ниже.

В башне было довольно тихо. Только горгульи на крыше о чем-то вяло переругивались с грифоном.

Мои девчонки или спали, или так и не вернулись с вечера, когда меня похитил Ирек. Они предпочитали не оставаться без меня в башне, где бродит дракон смерти, способный забрать жизнь, просто посмотрев в глаза. Еще драконыш, правда, но он растет быстро, вот-вот научится. Шурш, любивший грозно погромыхать хвостом и крыльями, чтобы все в ужасе разбегались, уже научился становиться призрачным и бесшумным, чтобы все в ужасе цепенели.

Покинувшая мою голову Шу и маленькая рыжая Шурка ползали грудками меха по столу, чем-то еле слышно шурша.

Тетради! Я подскочила как ошпаренная, согнала зверушек и чуть не взвыла: листки тетрадей с лекциями, которые писал мне весь курс, пока заживало мое ребро, были девственно чисты. Все чернила сожрали, заразы!

– Ну вот за что, вредины? – всхлипнула я. – И что, вообще, за невезуха? Даже с кабаком облом! В Академии оставили, и на том спасибо. А завтра еще куратор по шее накостыляет из-за вас!

Шею уже ломило заранее. Я подняла руку – помассировать затвердевшие мышцы, наткнулась на металл и только тогда вспомнила о свалившемся на меня сказочном богатстве! Ожерелье!

Так. Где тут зеркало?

Я поставила его на подоконник – так, чтобы лунный свет падал на меня. Селенис озарился, вбирая в себя лунные лучи. Зеркало отразило сияние, и камень вспыхнул маленькой луной, переливающейся нежными оттенками, зажглось и изумрудно-сапфировое созвездие, замерцало золото сплетенных в вязь древних рун. И мои глаза тоже вспыхнули восторгом. Дивный свет связал небесную луну, драгоценность в украшении и ее отражение в зеркале, создавая тройной мост без помощи верховной жрицы.

– О богиня! – прошептала я.

Мое отражение в зеркале таяло в перламутровых лучах, в мириадах бликов, и сквозь него проступил прекрасный лик богини с семью селенисами в ожерелье на шее. Сияние усилилось, оно струилось уже из зеркала, ставшего как луна.

Богиня улыбнулась:

– Я слышу тебя, младшая жрица Аэлика. Говори.

Я рассказала ей о кинжалах и о том, что произошло с владыкой, но на вопрос, как ему помочь, Лойт безмятежно ответила:

– Зачем? Сатарф лишен могущества, и это радость для нас. Тем легче он пойдет на союз, чтобы выжить. Ты забыла свою задачу, Аэлика?

– Я помню, госпожа. Позволь мне поговорить с Эльдой.

Ладонь богини легла на самый крупный селенис в ожерелье. Ее чудные, изменчивые глаза, то цвета золота, то янтаря, то темневшие, как ночное беззвездное небо, на миг затуманились. Потом она лукаво улыбнулась.

– Твоя мать сейчас немного занята, дитя. Позже…

Тихий стук в дверь заставил ее замолчать.

– Ты не спишь, Лика? – негромко спросил владыка. – Я услышал твой голос. Позволишь войти?