Анджей Сапковский - Цири (сборник)

Возбуждение археологов дошло до предела, поскольку в таких тубах в темные века хранились рукописи, а вес находки позволял предполагать, что внутри находится много бумаги либо пергамента. Отличное состояние тубы оставляло надежду на то, что документы удастся прочитать и они бросят свет на погруженное во мрак столетий прошлое. Ожидалось, что заговорят века. Это была невероятная удача! Победа науки, которую нельзя было упустить. Предусмотрительно вызвали из Кастелль Граупиана лингвистов и знатоков мертвых языков, а также специалистов, умеющих вскрывать тубы, не рискуя повредить ценное содержимое.

Тем временем по команде профессора Шлимана расползлись слухи о «сокровище». Надо ж было случиться такому, что слова эти дошли до трех нанятых для раскопок субъектов, известных под именами Стибр, Спьёрл и Камил Ронштеттер. Уверенные, что туба буквально набита золотом и драгоценностями, трое вышеназванных землекопов сперли ночью бесценный артефакт и сбежали с ним в лес. Там разожгли небольшой костерок и уселись вокруг.

– Ну, чего ждешь, – бросил Стибру Спьёрл. – Отпирай трубу!

– Не поддается, сучья мать, – ответил Спьёрлу Стибр. – Держит, будто зубами!

– Так ты бутсой ее, протраханную, бутсой! – посоветовал Камил.

Поддаваясь каблуку Стибра, застежки бесценной находки уступили, и на землю вывалилось содержимое.

– И-эх, хрен затраханный в дупель! – крикнул изумленный Спьёрл. – Чего-то это такое?

Вопрос умом не отличался, поскольку с первого взгляда было видно, что это листы бумаги. Поэтому Стибр вместо ответа взял один листок и поднес к носу. Долго вглядывался в незнакомые знаки.

– Записанный, – наконец отметил авторитетно. – Буквы здеся!

– Буквы?! – рявкнул Камил Ронштеттер, бледнея от ярости. – Буквы выписаны? Ну, бля…

– Коль выписаны, значит – волшебство! – пробормотал Спьёрл, от ужаса звеня зубами. – Литеры – значит заклятие! Не трогай, затраханная евонная мать! Этим заразиться можно!

Стибру не надо было повторять дважды, он кинул лист в огонь и нервно вытер дрожащие руки о штанину. Камил Ронштеттер ударом ноги загнал в костер остальные бумаги – мало ли что: а вдруг какие-нито детишки натолкнутся на эту дрянь. Потом вся троица быстро удалилась от опасного места. Бесценный памятник письменности темных веков горел ярким, высоким пламенем. Несколько минут тихим шепотом переговаривались чернеющие в огне века. А потом пламя погасло и тьма египетская покрыла землю и темные века.

– Фамилия и имя свидетельницы?

– Сельборн Веда. То есть, простите, Жоанна.

– Профессия?

– Различные услуги.

– Шутить изволите? Напоминаю свидетельнице, что вы вызваны в имперский трибунал в ходе процесса о государственной измене! От ваших показаний зависит жизнь множества людей, поскольку карой за измену является смерть! Напоминаю вам также, что сами вы стоите перед трибуналом отнюдь не по собственному желанию, а приведены из цитадели, из места изоляции, а вернетесь ли вы туда или выйдете на волю, зависит, в частности, от ваших показаний. Трибунал позволил себе столь долгую тираду, дабы показать свидетельнице, сколь неуместны в данном деле всякого рода водевильчики и шутовство. Они не только безвкусны, но и грозят весьма серьезными последствиями. Даю полминуты на обдумывание. Затем трибунал задаст вопрос вторично.

– Я готова, уважаемый господин судья.

– Извольте обращаться к нам «Высокий трибунал». Ваша профессия?

– Я чую, Высокий трибунал. Но в основном оказываю услуги имперской разведке, стало быть…

– Прошу давать ответы конкретные и краткие. Когда трибуналу понадобятся более пространные пояснения, трибунал их попросит. Трибуналу известен факт сотрудничества свидетельницы с секретными службами Империи. Однако прошу сообщить для протокола, что означает определение «чую», которое вы использовали в качестве характеристики своей профессии?

– У меня чистое ВДВ, то есть внечувственное дистанционное восприятие, или чистое пси первого рода без ВПК – возможности психокинеза. Иначе говоря, Высокий трибунал, вещи передвигать я не могу, но могу слышать чужие мысли, беседовать на расстоянии с чародеем, эльфом или другой чующей. И мысленно передать приказ, то есть принудить кого надо сделать то, что я хочу. Могу также прорицать, но только в усыпленном состоянии.

– Прошу занести в протокол, что свидетельница Жоанна Сельборн является псионичкой, обладающей способностью внесенсорной перцепции. Она телепатка и телеэмпатка, способная под гипнозом к предсказаниям, но не имеет способности к психокинезу. Трибунал напоминает свидетельнице, что использование магии и парасенсорных способностей в данном зале сурово запрещено. Продолжим слушание. Когда, где и при каких обстоятельствах свидетельница оказалась причастной к делу особы, выдающей себя за Цириллу, княжну Цинтры?

– О том, что это какая-то Цирилла, я узнала лишь в тюряге… То бишь в месте изоляции, Высокий трибунал. Во время следствия. Когда мне разъяснили, что она – та самая, которую при мне называли Фалькой или цинтрийкой. А обстоятельства были такие, что их надо по порядку выложить, для ясности, стало быть. А было так: подцепил меня в корчме в Этолии Дакре Силифант, ну, вот тот, что там сидит…

– Прошу запротоколировать: свидетельница Жоанна Сельборн указала на обвиняемого Силифанта без принуждения. Продолжайте.

– Дакре, Высокий трибунал, вербовал ганзу… Ну, стало быть, вооруженный отряд. Сплошь чумные мужики и бабы… Дуффицей Крель, Нератин Цека, Хлоя Штиц, Андрес Верный, Тиль Эхрад. Сейчас уже ни одного в живых нету, Высокий трибунал… А из тех, что выжили, большинство здесь, вон – под стражей сидят…

– Прошу сообщить точно, когда имела место встреча свидетельницы с обвиняемым Силифантом.