Анджей Сапковский - Цири (сборник)

Только теперь сероволосая опустила меч. Гиселер поднял над головой мешочек и тряхнул им.

– По законам нашего братства плачу за убитого. Как положено, по весу, талер за каждый фунт паршивого трупа! И на том конец! Я верно говорю, други? Эй, Пинта, твое слово?

Искра, Кайлей, Рееф и Ассе встали позади предводителя. Лица у них были каменные, руки – на рукоятках мечей.

– Верно, – отозвался из группы бандитов Вырвихвост, невысокий кривоногий мужчина в кожаной куртке. – Прав ты, Гиселер. Конец распре. Было – нету.

Сервадио сглотнул, пытаясь впитаться в уже окружившую их толпу. Неожиданно почувствовал, что не имеет никакого желания крутиться около Крыс и пепельноволосой девчонки, которую называли Фалькой. И тут же решил, что обещанная префектом награда не так уж и высока, как ему думалось.

Фалька спокойно убрала меч в ножны, оглянулась. Сервадио остолбенел, видя, как ее миниатюрное личико вдруг покрывается морщинками.

– Моя вата, – жалостно ойкнула девочка, глядя на валяющуюся на грязном песке сладость. – Моя вата упала…

– Куплю тебе другую, – обняла ее Мистле.

Ведьмак сидел на песке между ивами угрюмый, злой и задумчивый. Глядел на бакланов, рассевшихся на обделанном ими же дереве.

Кагыр после разговора скрылся в кустах и не показывался. Мильва и Лютик искали, чего бы поесть. В пригнанной течением лодке удалось под сетями обнаружить медный котел и корзину с овощами. Они поставили в прибрежном заливчике найденную в лодке ивовую вершу, а сами бродили у берега и колотили палками по водорослям, чтобы загнать в ловушку рыб. Поэт уже чувствовал себя хорошо, ходил павлином, геройски задрав голову.

Геральт был задумчив и зол.

Мильва с Лютиком вытащили вершу и начали ругаться, потому что вместо ожидаемых сомов и карпов там серебрилась и трепыхалась мелочь.

Ведьмак встал.

– Идите-ка сюда оба! Бросьте свой вентерь и идите сюда. Хочу вам кое-что сказать…

– Возвращайтесь домой, – начал он без вступлений, когда они подошли, мокрые и воняющие рыбой. – На север, в сторону Махакама. Дальше я поеду один.

– Что?

– Расходятся наши пути, Лютик. Хватит играться. Возвращаешься домой стихи писать. Мильва проводит тебя через леса… В чем дело?

– Ни в чем. – Мильва резко откинула волосы с плеча. – Ни в чем. Продолжай, ведьмак. Интересуюся, что скажешь.

– Мне больше нечего сказать. Я еду на юг, на тот берег Яруги. Через захваченную нильфгаардцами территорию. Путь опасный и дальний. А я больше не могу оттягивать. Поэтому поеду один.

– Отделавшись от неудобного груза, – покачал головой Лютик. – Гири у ноги, сдерживающей движение и доставляющей хлопоты. Иными словами – меня.

– И меня, – добавила Мильва, глядя в сторону.

– Послушайте, – сказал Геральт уже гораздо спокойнее. – Это мое, лично мое дело. Совсем не ваше. Я не хочу, чтобы вы подставляли шеи за то, что касается исключительно меня…

– Это касается исключительно тебя, – медленно повторил Лютик. – Никто тебе не нужен. Спутники тебе мешают и тормозят движение. Ты ни от кого не ждешь помощи. И не намерен ни на кого оглядываться. Кроме того, ты обожаешь одиночество. Что-нибудь я забыл сказать?

– Да, – зло ответил Геральт. – Забыл сказать, что тебе необходимо поменять свою пустую башку на другую, с мозгами. Если б та стрела прошла дюймом правее, идиот, то сейчас вороны выклевали бы тебе глаза. Ты – поэт, у тебя есть воображение, попытайся представить себе такую картинку. Повторяю – вы возвращаетесь на север, я направляюсь в противоположную сторону. Один.

– Ну и езжай, – пружинисто встала Мильва. – Может, думаешь, я стану тебя упрашивать? Бес с тобой, ведьм! Пошли, Лютик, приготовим чего-нибудь пожрать. Голод меня морит, а когда я твоего ведьма слушаю, мне блевать хочется.

Геральт отвернулся. Принялся рассматривать зеленоглазых бакланов, сушивших крылья на покрытых пометом ветках. Неожиданно почувствовал запах трав и зло выругался.

– Ты злоупотребляешь моим терпением, Регис.

Вампир, появившийся неведомо откуда и неведомо когда, не обиделся, присел рядом.

– Надо сменить поэту повязку, – сказал он спокойно.

– Ну так иди к нему. И держись от меня подальше.

Регис вздохнул, вовсе не намереваясь отходить.

– Я только что слышал ваш разговор с Мильвой и Лютиком, – сказал он серьезно. – Надо признать, у тебя истинный талант привлекать на свою сторону людей. Хоть весь мир «покушается на твою добродетель», ты пренебрегаешь и союзниками, и товарищами, которые стараются тебе помочь.

– Мир перевернулся! Вампир принимается меня учить, как мне поступать с людьми. Что тебе известно о людях, Регис? Единственное, что ты знаешь, это вкус их крови. Дьявольщина, я начал с тобой разговаривать?

– Начал. Мир перевернулся, – согласился вампир совершенно серьезно. – Так, может, захочешь и совет выслушать?

– Нет. Не захочу. Он мне не нужен.

– Да, совсем забыл! Советы тебе не нужны, союзники тебе не нужны, без спутников ты тоже обойдешься. Ведь цель твоего похода – цель личная и особая, больше того, характер цели требует, чтобы ты реализовал ее самолично. Риск, опасность, труд, борьба с сомнениями должны лечь на тебя. Только и исключительно. Ибо все это элементы покаяния, искупления вины, которое ты стремишься совершить. Этакое, сказал бы я, испытание, крещение огнем. Ты пройдешь сквозь опаляющее, но и очищающее пламя. Сам, в одиночку. Потому что если кто-нибудь тебя в этом поддержит, поможет, возьмет на себя хотя бы частичку этого огненного крещения, этой боли, этого покаяния, то тем самым как бы обеднит тебя, урвет у тебя ту часть искупления, которая достанется ему. Твой, это только твой долг и ничей больше. Долг, который надобно заплатить, и ты не хочешь расплачиваться за него, одновременно одалживаясь у других кредиторов. Я рассуждаю логично?

– Удивительно трезво! Твое присутствие раздражает меня, вампир. Оставь меня один на один с моим искуплением, пожалуйста. И с моим долгом.

– Незамедлительно, – поднялся Регис. – А ты посиди подумай. Совет же я все-таки тебе дам. Потребность в искуплении, очищающем крещении огнем, ощущение вины – это не то, на что ты можешь иметь исключительное право. Жизнь отличается от банковского дела тем, что ей знакомы долги, которые можно заплатить, только задолжав другим.

– Уйди. Пожалуйста.

– Незамедлительно.

Вампир ушел, присоединился к Лютику и Мильве. Пока сменяли Лютику повязку, все активно рассуждали, чего бы поесть. Мильва вытряхнула из верши мелочь и весьма критически посмотрела на нее.

– Нечего раздумывать, – сказала она. – Надо надеть этих тараканов на ветки и поджарить над костром.

– Нет, – повертел свежеперевязанной головой Лютик. – Мысль не из лучших. Предлагаю сварить из них суп.