Ли Виксен - #Меня зовут Лис

Вот она и выбрала своего принца. Сложно представить, как теперь будут распределены силы в легионе. Атос и так частенько не принимал участия в управлении, взять хоть историю с ключом. Теперь против него выступала супружеская пара, у которой нет секретов друг от друга. Было ясно – Атоса эта свадьба ставила в довольно шаткое положение. Да еще удар, нанесенный историей со мной – ученик, оказавшийся не тем, за кого себя выдавал. Смерть Кэрка…

Оставив певца с его бездарной музыкой, я направилась в изумрудный шатер Крамера, надеясь застать и жениха, и невесту. Всю ночь я придумывала фразы, которые хотела бы сказать Алайле. В истории с ключом мне многое было непонятным, но я четко видела ее начало и конец. Меня заставили выкрасть некий магический артефакт, который лишал рассудка человека, держащего его. Силы ключа я почувствовала на себе, когда на выходе из замка Рэймис начала видеть кошмары из своего прошлого и убила мальчика-рыцаря Желтой Череды. Алайла, которой я передала ключ, не спрятала его, а спустя несколько дней передала Кэрку. Не сомневаюсь, что идея надеть его на шею также принадлежала ей. Они виделись тем утром, это подтвердил и сам капитан. Бессмысленная разведка, в которую отправили меня и Кэрка, имела лишь одну цель – удалить нас из лагеря. Я никогда не ходила в разведку, что наталкивало на мысль, что в отряд я попала по одной простой причине: я как и Кэрк знала, что именно мы нашли в замке Рэймис. Мы видели ключ и догадались о его силе. Я была уверена, что Алайла знала, как все закончится. Скорее всего, она надеялась, что в битве с демонами Кэрка падет весь отряд. Я спутала ее планы. Но что может одна жалкая девчонка? Останься я в Розе, для меня могли бы найтись еще смертельные задания, в этом я не сомневалась.

Сейчас, распахнув полотно, служащее дверью, мне, наконец, пришло в голову самое уместное прощание.

Они оба были здесь. Изучали приколотую на стену шатра карту Королевства и что-то тихо обсуждали. Обернувшись на звук, Алайла легко улыбнулась и собиралась уже что-то сказать, но я заговорила первой.

– Я ухожу. Сдала оружие, и все мои счета к легиону закрыты. Я знаю, кто виновен в смерти Кэрка. И когда вернусь, а я вернусь – я буду сильнее. И убью этого человека, – я пристально смотрела на Алайлу, игнорируя Крамера.

– Смелые слова. – Судя по тому, как холодно прозвучал голос Крамера, он был в курсе истории. Значит, убийц было двое. – Смешно слышать их от беспомощного бывшего легионера.

– Смелые и бессмысленные. Дружок, ты, в самом деле, думаешь, что нам стоит тебя опасаться?

Алайла отошла от карты и, скрестив руки на груди, внимательно осмотрела меня с ног до головы. Я почувствовала себя лошадью на ярмарке. Хотелось спорить с ними, объяснять, что смерть Кэрка не пройдет просто так, что мои угрозы – не пустые слова. Но это было бы глупо.

– Я все сказала. Поздравляю со свадьбой – Я развернулась к выходу.

– Один вопрос. – В голосе Алайлы прозвучало плохо скрываемое любопытство. – Почему ты надела шлем? Как видишь, женщина при определенных талантах может и не скрывать своего лица, даже в легионе.

Я только усмехнулась и вышла. Пусть хоть что-то останется загадкой для этой стервы.

Проходя между нестройными рядами палаток, я размышляла, как много изменилось за прошедшие месяцы в легионе. Мои двухгодичные скитания до Алой Розы были словно размазанный по полотну этюд, а жизнь здесь за столь короткий срок стала законченной картиной. Я знала в легионе каждый уголок и многих людей. Кто-то ненавидел меня, кого-то ненавидела я. Но именно здесь я обрела имя и снова смогла смеяться.

У каждого костра или шатра была своя история. Вон синяя палатка лазарета с серебряными звездами и грубыми стежками, перекрывающими широкий разрез в человеческий рост. Эту палатку порезал Лунн: дурак и пьяница, который хмельным отлеживался в ней после ранения. Лунн с чего-то решил, что находится в тюрьме, и начал в прямом смысле прорубать себе дорогу к «свободе».

А вон справа седлают красивого молодого коня с коричневыми ногами и длинной белой гривой. Когда я пришла – он был еще жеребенком. Насколько я знаю, он отойдет отряду Ферроса, где ему дадут имя. А вот и сам Феррос, сидит и наблюдает за конем.

Капитан перевел взгляд на меня и едва заметно кивнул. Мы, конечно, вряд ли пожмем друг другу руки, но и у нас было что-то общее – Кэрк.

– Лис… – На мое плечо упала рука, и я от неожиданности вздрогнула. Но сзади оказался всего лишь Сильвелл. – Или как тебя сейчас называть, я даже и не знаю.

– Все так же – Лис.

– Я просто хотел сказать: спасибо. Наверное, никто тебя так и не поблагодарил.

Я вопросительно посмотрела на парня. Он выглядел странно мрачным – таким я видела его впервые. Да и за что ему благодарить меня?

– Я уезжаю завтра вечером. После твоего рассказа моя любовь к Алайле остыла. Бывает так, ты влюблен в кого-то и не замечаешь признаков его безумия. Не слушаешь людей, игнорируешь все, что видишь сам. Но потом происходит что-то страшное. И ты понимаешь, как сильно заблуждался… – Легионер устало повесил голову.

– Ты даже не представляешь, насколько мне знакомо это чувство, – тихо проговорила я и пожала ему руку.

– Атос в кабаке в ближайшей деревне. Возможно, ты захочешь проститься с ним. Правда, он наверняка мертвецки пьян. – Силльвел нервно передернул плечами. – Я бы не рискнул к нему сейчас подходить. Но вы много времени проводили вместе…

Я кивнула бывшему соратнику. Правда, я и так догадывалась, где мне искать моего бывшего учителя. Попрощавшись с Сильвеллом, я направилась к выходу из лагеря, ведущему к деревне и кабаку. У меня осталась единственная работа здесь: самая тяжелая и, может быть, неосуществимая.

Кабак находился не в самой деревне, а чуть в стороне. Полагаю, это было сделано, чтобы не мозолить глаза деревенским парням выпивкой и музыкой. Хотя, может быть, дело было в частых драках, которые всегда случались в подобных местах. Все любят выпивать, но никто не хочет, чтобы бедлам переезжал в твой дом и происходил у тебя на пороге.

Я вошла в задымленное помещение: чад, дешевый табак и какие-то испарения, перемешавшись, наполнили воздух резкой вонью. Под высоким потолком висели связки сушеного лука, а наверху в сизый дым уходили лестницы, по которым сновали служанки с кружками и подносами.

Атоса было трудно не заметить. Он, словно Поглощающий, расчистил вокруг себя пространство, вызвав страх и неприязнь у окружающих. Огромный генерал одиноко сидел за угловым столом и успел, видимо, уже изрядно поднабраться. Об этом говорил ряд пустых бутылей из-под какого-то дешевого пойла, выстроившийся на столе. Упершись пустым взглядом в свои кулаки на грубой деревянной столешнице, он выглядел уснувшим с открытыми глазами. Но вдруг очнулся, взял полупустую бутылку и осушил ее в один прием.