Ник Перумов - Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»

– Нет, не позволю, – покачал он головой. – Если хочешь, чтобы я и впрямь вернул тело Сигрун, – ничего не делай. Только смотри.

Райна несколько мгновений глядела прямо в глаза Асу Воронов. Хотела сказать, что не для того прошла сквозь смерть, не для того поднималась на самую вершину Мирового Древа, к Оку Творца, чтобы теперь перекидываться пустыми словами.

Что все хитрые планы не стоят того, чтобы из-за них её мать оставалась бесплотным духом и с ней даже нельзя было говорить так, как дозволялось в царстве Демогоргона.

Но вместо этого она лишь поклонилась и, следом за Гулльвейг, шагнула за порог Валгаллы.

Мать Ведьм сражалась мастерски, не могла не признать Райна. Когда над золотыми щитами, которыми была выложена крыша Валгаллы, воспарил призрачный, сотканный из множества молний двойник Мьёлльнира, у неё перехватило горло.

Но явившаяся под стены Асгарда волшебница Сигрлинн не шутила. Бедняга Фенрир угодил в сеть; молот Тора, обрушившийся на чародейку, рассыпался множеством сияющих росчерков-молний и исчез. Огненный вихрь, которым обернулась Сигрлинн, разбрасывая вокруг себя обгорелые, спёкшиеся и дымящиеся комья земли, упрямо, неуклонно, неостановимо продолжал надвигаться на ворота.

Бедолага Фенрир, похоже, понял, что с Ночными Всадницами шутки плохи. От обожжённой морды его валил дым, остро пахло палёной шерстью. Он не сдавался, однако ведьмы осторожно и без лишнего риска теснили и теснили его, отрезая дорогу полыхающими сетями.

Рыцари в белой броне торопились за Сигрлинн. У них не было осадной снасти – верно, чародейка собиралась просто проломить стены крепости.

Огромный волк меж тем, рыча, пытался рвать сети, пытался достать мучительниц одним прыжком, однако добивался лишь новых обожжённых полос на морде и боках, а ведьмы, ловко расступаясь и уворачиваясь, отгораживались огненными стенами.

Братца требовалось спасать, и притом немедля.

Но отец велел…

Едва ли великий О́дин обрадуется, если сын Локи падёт в этой неравной схватке!

У ворот Асгарда Гулльвейг и Сигрлинн вновь стояли лицом к лицу, или, вернее, это Мать Ведьм стояла лицом к огненному вихрю.

Что отец задумал? Чародейка настроена вполне решительно; и не похоже, чтобы для Гулльвейг эта схватка оказалась лёгкой прогулкой.

Фенрир вновь взвыл, жалобно и с отчаянием; волк-исполин, храбро бившийся с чудовищами подле врат Демогоргона, несмотря на рост и силу, уступал натиску магии.

Видать, особая это была магия, мелькнуло у Райны.

Райна больше не колебалась. Фенриру отцов запрет оказался не указ, если, конечно, отец вообще ему что-то запрещал; но спасать чересчур решительного братца, кроме неё, больше некому.

Воительница поправила альвийский меч у пояса и, перепрыгивая через три ступеньки, бросилась вниз с парапета.

Что-то шло не так.

Нет, не «что-то». Не так шло всё, и Ракот Восставший, стоя подле Кипящего Котла, чувствовал это острее, чем когда бы то ни было. Он возвращал старую и почти забытую часть себя, своей памяти, своей самости.

Быть Владыкой Тьмы когда-то получалось у него совершенно естественно.

Нависая чёрным вихрем над Кипящим Котлом, стягивая к себе эманации Тьмы, Ракот отчётливо ощущал, через что он переступает.

Через тихое, лишённое богов существование Упорядоченного, по которому порой отправлялся погулять черноволосый варвар с голубыми глазами. Упорядоченное, живущее само по себе, где Восставший с Познавшим Тьму лишь гасят самые крупные пожары, предоставляя смертным и бессмертным обитателям Сущего справляться с остальным самостоятельно.

Рождались и гибли миры, но Хедин и Ракот следили лишь, чтобы никто не развязал в Упорядоченном слишком уж большую войну. Удерживали Неназываемого в клетке, следили за Спасителем.

Этому приходил конец.

К добру ли, к худу ли, но приходил. Попрятались в какие-то дыры и норы свергнутые, но оставшиеся жить Молодые Боги, а управляться со всеми прочими всё-таки, похоже, куда сподручнее во главе Тёмных Легионов, а не в одиночку, или, как любит названый братец – с немногими избранными подмастерьями.

Это не сработало. Свободы оказалось слишком много. Затаившийся враг набрал силу и показал, что старыми способами с ним не справиться. Брат Хедин мечется, словно птица в клетке – однако он именно что в клетке.

Её пора ломать.

Тёмная пуповина, уходившая от Кипящего Котла, дрожала, словно туго натянутая струна. Она продолжала высасывать силу из Источника, но теперь уже неровно, толчками – словно там, в глубине, билось огромное сердце.

Тёмный зов расходился волнами от Кипящего Котла. Извергаемая им сила – достояние всего Упорядоченного, но вот эманациями Тьмы мог повелевать только он, Ракот. И сейчас, задыхаясь от напряжения, он творил и творил, – творил, забыв обо всём. Творил, наслаждаясь возвращением себя прежнего. На самом деле, конечно, не прежнего. Не было Обетованного, которое требовалось взять. Имелось Обетованное, что требовалось защитить.

После приснопамятной битвы на Хединсее он никогда не прибегал к помощи своих чудовищ. Честный меч, честная сила, честная схватка. И хитроумный брат Хедин, всегда знавший, куда вонзить крошечную иголку, чтобы свалить любого исполина.

Что ж, время иголок закончилось.

Быть Властелином Тьмы, которым пугают детей во множестве миров, кого называют лютым врагом добра и света, не так-то и сложно. Путь прям и прост – атакуй. Где-то там, вдали, сияющая цитадель Молодых Богов, и до неё надо дойти, невзирая на потери.

Быть Властелином Тьмы, когда тебе надо точно знать, на кого направить орды голодных чудовищ, и как добиться того, чтобы на алтарях твоих храмов приносили бы в жертву не девственниц или младенцев, а осуждённых на смерть убийц, мучителей и им подобных, – куда сложнее.

Все любят, когда просто.

Вихрь Тьмы ширился, рос, поднимался всё выше и выше над Кипящим Котлом. Для него не существовало преград. Пуповина по-прежнему на месте, но её черед сейчас наступит. Надо спасать Обетованное, но, кто знает, удастся ли это сделать, не наведя сперва порядок здесь, подле Кипящего Котла?.

Власть над Мраком, разумеется, так просто не даётся. Тогда, в первое своё Восстание, он заплатил за эту прямолинейность. Именно потому он так легко и принял первенство Хедина в делах власти, что названый брат всегда знал, как обойти стену.

Сейчас всё предстояло устроить по-иному. Сделаться полюсом Тьмы, принять ответственность за множество всевозможнейших тварей, питающихся её эманациями, вновь стать тем, кого ненавидят и боятся… но, в отличие от прошлого раза, не отмахнуться от чужих страхов и чужой ненависти.

Тьма – это инструмент. И он не позволит инструменту овладеть собой.