Гай Орловский - Королевство Гаргалот

– Чего-чего? – переспросил он в диком недоумении. – Это чего такое?.. Как может быть сила неправомерной в наших благородных руках? Другое дело, если у противника, а то и вовсе у врага… Мы же всегда правы, не знал?

– Если бы не знал, – согласился я, – то не спал бы так крепко. Пока что совесть не мучает. Так, иногда попискивает…

– Придуши, – посоветовал он. – Ишь, распопискивалась!.. Нечего попискивать в серьезных делах.

– В серьезных, – согласился я, – не до совести.

– Я же вижу, – сказал он, – ты нацеливаешься на что-то серьезное, тут не до попискивания.

Я взглянул исподлобья.

– Что, заметно?

Он ухмыльнулся.

– Еще бы. Можно подумать, ты потерял дар Улучшателя, но мне со стороны виднее. Ты ничего не теряешь, а только гребешь к себе, как всякий зверь. За это время у тебя аппетиты выросли, уже не до прялок…

– Только бы другие не заметили, – пробормотал я. – Прибьют!.. Надо осторожненько. У нас же ничего нет, кроме силы.

Он вытаращил глаза.

– Так чего тебе еще?

– Не прикидывайся, – посоветовал я. – Ты не настолько прост, как рисуешь себя для нас, таких наивных и доверчивых, что даже бить их рука не поднимается.

Понсоменер и Рундельштотт впереди проехали под аркой городских ворот, дальше распахивается такой чистый и ясный простор, словно там вообще не ступала нога человека.

Здесь не гвардейцы, стражники попроще, но и они, похоже, слышали о моей грозной славе, выпрямились и проводили меня блистающими глазами.

Ехали, время от времени переходя на рысь, в прежнем порядке: Понсоменер впереди, я следом, дальше Рундельштотт, а за ним, то догоняя, то отставая, Фицрой, но быстро устал нести караульную службу, я услышал настигающий стук копыт, рядом оказался такой же разукрашенный конь, как и сам Фицрой, кто-то из них спросил:

– Не люблю тащиться по уже знакомой дороге.

– Что делать…

– Что делать, – сказал он сварливо, – где-то да существуют монги?.. Я бы рискнул! Лежал бы и пил вино, а через сутки – ура, внизу Дронтария!

Рундельштотт услышал, придержал коня.

– Монги часто горят, – сказал он сердито. – Там благородной магией и не пахнет! Какой-то Улучшатель придумал в древние времена, но так с тех не появился Второй, чтобы довел до ума. Треть тех, кто пытается улететь, гибнет.

Я вздохнул.

– Нас это не устраивает. Но, обещаю, займемся этим. И будем передвигаться быстрее, чем те неуклюжие чудовища.

Они посмотрели на меня с таким уважительным ужасом, что я поспешно пустил коня к Понсоменеру, тот ничему не изумляется, даже не удивляется, надо будет как-нибудь поговорить с ним о межпланетных путешествиях и яблонях на Марсе.

Город скрылся за очередным поворотом дороги, теперь лес спереди, сзади и по бокам, мир юн, чист и невозделан.

Фицрой повертел головой по сторонам, оглянулся на Понсоменера.

– Тоже чуешь?

– Еще далеко, – ответил Понсоменер. – И не готовы.

Я потребовал сердито:

– Вы, умники, о чем разговариваете?

– О вовколаках, – сообщил Фицрой небрежно. – Пока их двое или трое. А чтобы напасть, им нужна стая.

Я вздохнул с облегчением.

– Значит, не нападут?

– Нападут, – заверил Фицрой. – Когда соберут стаю.

– А когда…

– Да уже почти собрали, – заверил он успокаивающе. – Или еще чуть…

Понсоменер покачал головой.

– Собрали. Сейчас нюхают наши следы и прикидывают, бежать следом или обогнать и напасть спереди и с боков.

– И что решили?

Он не понял юмора, ответил очень серьезно:

– Побегут следом, а также обгонят, а еще нападут и с боков.

– Скажи проще, – посоветовал Фицрой, – окружат. И сожрут.

– Вот уж чего не люблю, – сказал я, – так это воевать с животными. Я из королевства, где животные всегда правы, а люди всегда виноваты. Перед животными и женщинами виноваты как-то совсем уж изначально.

Рундельштотт пробормотал:

– Наверное, потому, что сильнее и умнее?

– Именно, – сказал я недовольно. – Какое же равноправие, когда от нас требуют больше?

– Равноправие? – переспросил Рундельштотт с интересом. – А что это?

Я запнулся, с трудом выявил:

– Очень хорошая штука в теории, но ужасная по ударной мощи воздействия. Способна стереть с лица земли целые королевства, а их земли отдать тем, кто не купился на демократию. Отогнать этих тварей как-то можно?

– Женщин? – спросил Фицрой. – Я им лучше сдамся!

– Не видел ты настоящих раскрепощенных женщин, – буркнул я. – А отпугнуть их чем-то не? Репеллентом или пугалкой? Запахом хищника, которого боятся?

Фицрой хохотнул.

– Этого хищника надо добыть, содрать шкуру, чтобы еще свежей была и сохраняла запах… Но мне кажется, любой вовколак сдерет с тебя шкуру раньше. Если, конечно, ты выйдешь с ним на честный бой.

– В жопу твою честность, – огрызнулся я. – Щас я буду на кулаках драться с медведями!.. Я демократ, знаешь ли, в теории. Ты демократа скреб? Ну то-то. Пока я хожу по этой земле, я пользуюсь ее правилами.

– Ага, – сказал он с удовлетворением, – значит, стальную стрелу в лоб?

– Придется, – ответил я со вздохом. – Не люблю… Не такой уж я и миротворец, но когда убиваешь противника, тем самым признаешь себя дураком, не сумевшим переубедить… А я позиционирую себя как интеллектуала! Это значит настолько умного, что и шнурки себе на башмаках уже сам не завяжу, надо по слуге на каждый.

Я умолк, глядя на Понсоменера, он остановился и ждал на развилке дорог. Фицрой сказал в нетерпении:

– Чего встал? Даже я помню, мы приехали вон по той!.. Видишь, дуб с растопыренными? Я еще сказал, что на тебя похож. Чем-то.

Понсоменер молча взглянул на меня, а я сказал торопливо:

– Диспозиция меняется. Едем не прямо в Дронтарию, а по дороге сперва заскочим в гости к одному типу… Правда, дело касается только меня, так что можете двигаться дальше по прямой, я вас догоню.

Рундельштотт спросил удивленно:

– Что с тобой? Зачем тебе какой-то тип?

– Только спросить, – ответил я, – зачем ко мне подсылал убийц прямо во дворец. И будут ли еще. Все-таки герцог Лонгшир не последний человек в королевстве, у него есть связи и возможности.

Рундельштотт охнул.

– Ничего себе… Это из-за принцессы?

– Частично, – ответил я и уточнил сразу: – Думаю, агентура Антриаса не спит, отрабатывает деньги госдепа. Должен же у них быть какой-то запасной план? А я так, мелкий камешек на дороге.

– Который все же нужно убрать, – сказал Фицрой с подъемом. – Везет тебе, Юджин!.. Иногда и мне хочется тебя прибить, но это не чаще, чем пару раз в день, а эти так и вовсе… Но если убийцу присылал герцог, то наверняка не из лесной избушки… Как думаешь брать его замок? Штурмом или некой осадой, что еще быстрее штурма?

Я помотал головой.

– Никаких драк. Пора переходить к дипломатии.