Гай Орловский - Королевство Гаргалот

Я пробормотал:

– Прибудем к их берегам, увидим, кто кого порвет…

– Ты наш миротворец, – сказал он в восторге. – Что-то мне гуманизм и твое человеколюбие нравятся все больше!

Я взял трубку прицела, одним движением отстегнув ее от винтовки, поднес к глазу.

На башне толпятся люди в богатых одеяниях, точно знатные глерды, а еще двое простых рабочих, тоже судя по одежке. Один держит в руках знамя, глерд объясняет ему что-то, тыкая пальцем в сторону изуродованной верхушки каменного шпиля.

Фицрой приложил к глазам бинокль.

– Ого… Ты прав, в самом деле попытаются поднять снова!

– Обязаны, – ответил я, – это же дело престижа. Ладно, пора напомнить, что с нами нужно разговаривать уважительно, а не.

– Давай, – сказал он ликующе, – люблю смотреть!

– Смотреть я тоже люблю, – буркнул я.

Я подождал, пока рабочий вскарабкается на заметно укоротившийся шпиль, а как только прикрепил там знамя, на этот раз крепко примотав древко веревками, я начал ловить в крестик прицела на этот раз не самое уязвимое место, а как раз самое надежное у основания шпиля.

Фицрой жадно смотрел, как я задерживаю дыхание и медленно нажимаю на скобу. В круглый экран прицела видно, как мощно и беззвучно брызнули осколки камня. Глерды, что смотрят с ожиданием вверх на рабочего, отшатнулись, кто-то присел, остальные трут глаза кулаками.

Рабочий в испуге сорвался вниз, вскочил и отбежал к барьеру, едва не перевалившись на ту сторону.

Фицрой сказал мстительно:

– Ну подстрели хоть одного!

– Рано, – ответил я, чуть сдвинув прицел на часть каменной плиты, что поддерживает шпиль. Целиться в толстое основание намного проще, я снова нажал на скобу и со злой радостью увидел, что не промахнулся.

Пуля разнесла камень в пыль, шпиль рухнул целиком, придавив одного из знатных. Глерды разбежались, но тут же вернулись и начали вытаскивать придавленного.

– Все, – сказал я, – возвращаемся.

Как только я собрал винтовку, Фицрой подставил раскрытый мешок и сказал бодро:

– Я понесу!.. Твой арбалет потрудился на славу. Он заслужил, чтобы его нес такой нарядный красавец, как я.

Рундельштотт и Понсоменер в тени раскидистого дуба живописно расположились перед расстеленной скатеркой на зеленой траве, рубенсы хреновы, жрут неспешно, но в три горла.

Увидев нас, Рундельштотт встрепенулся.

– Уже? – спросил он живо. – Садитесь, перекусим вместе. А то эта дорога прибавляет аппетита…

Я ответил отстраненно:

– Фицрой покушает за себя и за меня, в него все что угодно влезет. А я нанесу визит герцогу.

Понсоменер промолчал, а Рундельштотт поинтересовался:

– Благоразумно ли?.. Он подсылал к тебе убийц, теперь идешь к нему сам… Это как?

– Нужно торопиться, – ответил я. – Нас ждет море!.. А тут какие-то местные феодальчики расфеодальничались… Нужно как-то договориться, раз уж заехали по дороге.

– Ну да, – поддержал Фицрой, – случайно заехали.

– Вот-вот, – сказал я. – Спасибо, Понс.

Понсоменер вяло улыбнулся, а я поднялся в седло уже приготовленного им к дороге коня и послал в галоп по хорошо утоптанной дороге.

Крепость выдвинулась из-за холма и величаво поплыла навстречу, разрастаясь с каждым конским скоком, массивная, тяжелая и внушающая уважением размерами и толщиной стен.

Как только меня заметили со стены, я перевел коня с галопа на рысь, выпрямился с достоинством, а к воротам подъехал вовсе шагом. С верха стены меня с любопытством рассматривали из-за красиво выложенных умелыми каменщиками зубцов, что вообще-то существуют не для красоты, а для стрельбы из луков и как подставки для тяжелых арбалетов.

– Глерд Юджин, – назвался я, – требует к себе герцога Лонгшира.

На воротах грубо захохотали. Один крикнул звонким визгливым голосом:

– Требует?.. Самого герцога?

Я ответил жестко:

– Ты, тупое ничтожество!.. Если герцог не выйдет ко мне для переговоров немедленно, то здесь я повешу всех, понял?.. А этот муравьиный холмик, который считаете крепостью, сровняю с землей!

На воротах умолкли, тихо посовещались, такого на их памяти еще не было, потом один сказал кому-то с той стороны стены:

– Пошли человека к хозяину. Тут что-то непростое. Да побыстрее!

Я остался ждать, минут через десять в воротах отворилась дверца, вышел, сильно пригибаясь, высокий и крупный человек, в добротной одежде вельможи, где золотые цепи и крупные звезды молча говорят о его высоком положении.

Не отходя от ворот, он выпрямился и рассматривал меня молча и враждебно.

Я покинул седло и, не выпуская повода, сказал вежливо:

– Герцог, мой разговор не для посторонних ушей ваших воинов. Отойдем чуть, если вы не против?

Он медленно наклонил голову, не сводя с меня испытующего взгляда.

– Так вы и есть тот самый глерд Юджин?

– Тот самый, – ответил я коротко.

Он пробормотал в некотором замешательстве:

– Не ожидал… Но меня предупреждали, что вы человек неожиданных решений.

Я наклонил голову, соглашаясь, он прошел со мной немного, оглянулся.

– Уже не услышат. Если не будем орать.

– Мы не будем орать, – заверил я. – Мы глерды, приличия соблюдаем даже в неприличные моменты.

Он продолжал смотреть на меня испытующе.

– О вас рассказывают разное, даже небылицы… Но все равно не могу поверить, что вы явились вот так в одиночку.

Я покачал головой.

– Вы правы, что не верите. Мне армия не нужна, но я не мог отказать своим друзьям, великому чародею Рундельштотту и величайшему воину всех времен и народов Фицрою, а также некоторым… весьма необычным существам, кто сопровождают меня и помогают даже сейчас. И наблюдают за нами издали.

Он нервно дернулся, попытался взглянуть поверх моего плеча в сторону леса, но взял себя в руки, пробормотал:

– Весьма… разумно.

– Вообще-то, – сообщил я, – мы заехали к вам по пути, потому Фицрой предложил чародею Рундельштотту снести всю вашу крепость с лица земли, но тот честно признался, что его сил недостаточно. Может только обрушить башню над донжоном, она у вас настолько громадная, что сметет в падении все этажи до самого нижнего зала.

Герцог зябко передернул плечами.

– Это бесчеловечно! У меня там жена и трое детей!..

– Я велел не торопиться, – согласился я. – Разве что не вернусь достаточно быстро, тогда да, не жалко, пусть рушит все. Но все-таки жену и детей советую срочно убрать из крепости, иначе их гибель будет на вашей совести. Я предупредил, так что виноватым считать себя не стану, если вы вдруг наделаете глупостей…

Он ответил сдержанно:

– А я в том возрасте, когда глупости оставляют в прошлом.

– Прекрасно, – сказал я. – Значит, нам договориться будет проще. Еще раз, чтобы у вас не было иллюзий, сообщу, что за нами постоянно и неотрывно наблюдают мои люди. Если с вашей стороны будет нечто враждебное, они примут меры.