Рик Риордан - Тень змея

– Пойдемте скорее, – встрепенулась я и ринулась вперед, но тут Зия ухватила меня за руку.

– Это здесь, – сказала она. – Смотри.

Дым рассеялся. В двадцати метрах впереди виднелись массивные двустворчатые двери из черного обсидиана. Перед ними сидел зверь размером с гончую – черный шакал-переросток с густой шерстью, острыми мохнатыми ушами и длинной узкой мордой, похожей не то на лисью, не то на волчью. Глаза зверя мерцали во мраке лунным светом.

Он зарычал, но я не испугалась. Возможно, я не лишена предвзятости, но лично мне кажется, что шакалы – очень милые и симпатичные животные. Ладно, ладно, я знаю, что они раскапывали могилы в Древнем Египте. Не нужно мне напоминать.

– Это же Анубис, – с надеждой сказала я. – Как раз здесь мы и встретили его в прошлый раз.

– Это не Анубис, – предостерегающим тоном заметил Уолт.

– Ну конечно, это он, – улыбнулась я. – Вот гляди.

– Сейди, нет! – всполошился Картер, но я уже шагала прямиком к зверю.

– Приветик, Анубис, – сказала я. – Это я, Сейди.

Милый пушистый шакал недобро оскалился, вокруг пасти вскипела пена, а во взгляде чудесных лунных глаз безошибочно читалось: «Еще один шаг, и я отгрызу тебе голову» .

Я замерла.

– Ясно… это не Анубис. Или у него сегодня очень неудачный день.

– Но ведь в прошлый раз мы действительно встретили его на этом самом месте, – нахмурился Картер. – Почему же сейчас его здесь нет?

– Это один из его помощников, – предположил Уолт. – А сам Анубис… где-то в другом месте.

Его слова снова прозвучали так уверенно, что я невольно почувствовала укол ревности. Похоже, Уолт и Анубис проводили друг с другом куда больше времени, чем со мной. Неудивительно, что Уолт стал таким специалистом по загробным делам. А я даже не могу побыть с Анубисом рядом, не навлекая на нас обоих гнев его надсмотрщика – бога воздуха Шу. Ну что за несправедливость!

Зия встала рядом со мной, сжав в руке посох.

– Ну и что будем делать? Прогоним его и пройдем?

Я тут же представила себе, как она швыряет в стража дверей очередной огненный шар – грозу маргариток. О да, именно этого нам и не хватало: опаленный шакал, с воем мечущийся по Судному залу моего отца.

– Нет, – категорично заявил Уолт, делая шаг вперед. – Он просто охранник врат. Ему нужно знать, зачем мы явились.

– Уолт, – встрял Картер, – а если ты ошибаешься…

Уолт, не слушая, поднял руки в примиряющем жесте и медленно приблизился к шакалу.

– Мое имя Уолт Стоун, – сказал он. – Это – Картер и Сейди Кейн. А это – Зия…

– Рашид, – подсказала Зия.

– У нас есть важное дело в зале Суда, – продолжал Уолт.

Шакал снова зарычал, но на этот раз в его голосе звучал скорее вопрос, а не угроза отгрызть чью-то голову.

– Мы явились как свидетели, – сказал Уолт. – У нас есть информация, важная для судебного расследования по делу Сатни.

– Эй, Уолт, – зашептал Картер. – С каких это пор ты заделался знатоком законов?

Я сердито шикнула на брата. Кажется, план Уолта сработал. Шакал наклонил голову и пошевелил острыми ушами, словно внимательно слушал, а потом беззвучно поднялся и отступил в темноту. Двойные обсидиановые двери тихо растворились.

– Молодчина, Уолт, – похвалила я. – Но откуда ты… – Он повернулся ко мне, и мое сердце пропустило удар. На мгновение мне вдруг показалось, что он выглядит точь-в-точь как… Нет, не может быть. Наверное, все дело в эмоциях, помутивших мой рассудок. – Гм. Откуда ты знал, что нужно сказать?

– Просто удачная догадка, – пожал плечами Уолт.

Распахнувшиеся двери так же быстро начали закрываться.

– Скорее! – воскликнул Картер, и мы бегом проскочили в зал Суда.

В этом году, когда я впервые пошла в американскую школу, в начале осеннего семестра учительница велела нам дать ей контактные данные наших родителей, а также написать, чем они занимаются – на случай их возможного участия в «Дне карьеры». До этого я ничего о подобном дне не слышала, но как только поняла, о чем идет речь, долго хихикала и никак не могла остановиться.

«Не сможет ли твой отец прийти к нам в класс и рассказать о своей работе?» – представила я себе вопрос нашей классной руководительницы.

«О, конечно, миссис Лэрд … – сказала бы я. – Только, понимаете ли, он умер. Ну, то есть не совсем умер. Он сейчас вроде как возрожденный бог. Где он работает? Он вершит суд над душами умерших и скармливает сердца грешников своему ручному монстру. О, и еще у него кожа синего цвета. Не сомневаюсь, его выступление на «Дне карьеры» очень понравилось бы ребятам, особенно тем, которые собираются стать египетскими божествами, когда вырастут» .

Со времени моего последнего визита сюда зал Суда заметно изменился. Обычно это помещение отражает мысли Осириса, поэтому иногда он принимает облик нашей старой квартиры в Лос-Анджелесе, где наша семья провела самое счастливое время своей жизни. Но сейчас – вероятно, потому, что папа находился все-таки на службе, – зал был оформлен сугубо в египетском стиле. Вдоль стен круглого зала высились каменные колонны с резными узорами в виде цветков лотоса. Магические светильники отбрасывали на стены зеленые и голубые отблески. В центре помещались весы справедливости – две большие золотые чаши на железной стойке с перекладиной в форме буквы Т.

Возле весов стоял на коленях призрак мужчины в деловом костюме в тонкую полоску, который с нервным видом теребил в руках какой-то свиток, сбивчиво зачитывая написанный на нем текст. Я хорошо понимала причину его беспокойства: по обе стороны от него стояли два рослых демона с зеленой чешуйчатой кожей, головой кобры и угрожающего вида длинным копьем в руках, занесенным над головой призрака.

Папа восседал в дальнем конце зала на золоченом помосте. Рядом с ним топтался какой-то синекожий египтянин – видимо, его помощник. Я всегда терялась, когда видела папу в Дуате, потому что он представал как будто двумя людьми сразу: на одном уровне он выглядел точно таким, каким был в жизни: красивый, мускулистый мужчина с шоколадного цвета кожей, бритой головой и аккуратно подстриженной бородкой, в элегантном шелковом костюме и темном пальто – ни дать ни взять преуспевающий бизнесмен, спешащий на частный самолет.

Но на более глубоком уровне реальности он представал передо мной как Осирис, бог мертвых, в наряде фараона – сандалиях, полотняной юбке и широком ожерелье из золота и кораллов на обнаженном торсе. Кожа у него была синяя, как летнее небо, а на коленях лежали посох и цеп – символы власти египетских правителей.

И хотя видеть папу синим и к тому же в юбке было очень странно, я до того обрадовалась, что полностью забыла об идущем судебном процессе.