Рик Риордан - Тень змея

Гонг ударил снова, и в зал с топотом промаршировал целый отряд демонов, заключив в каре обвиняемого. Мне даже не пришлось спрашивать, кто это такой.

Сатни собственной персоной.

Охрана выглядела весьма внушительно и устрашающе: шесть краснокожих, воинственного вида демонов с гильотинами вместо голов.

Но даже и без них можно было догадаться, насколько опасен Сатни – по одним только магическим предосторожностям. Вокруг него, подобно кольцам Сатурна, кружили сияющие иероглифы – полное собрание магозащитных символов вроде Подавление, Сдерживание, Бессилие, а также Стой, Молчи и Даже не думай об этом .

Запястья Сатни были туго стянуты розовыми полосками ткани, две такие же розовые ленточки были обвязаны вокруг его пояса. Еще одна обвивала его шею, а две другие стягивали его лодыжки, вынуждая его мелко семенить при ходьбе. На непосвященный взгляд эти розовые полоски ткани выглядели на редкость легкомысленно, но я по личному опыту знала, что это одни из самых могущественных магических уз в мире.

– Семь Лент Хатор, – прошептал Уолт, тоже догадавшись. – Хотел бы я уметь их накладывать.

– Мне-то уже приходилось, – шепнула в ответ Зия. – Но очень уж долгая потом перезарядка. Моя продлится аж до самого декабря.

Во взгляде, который бросил на нее Уолт, сквозил благоговейный трепет.

Гильотиноголовые демоны подвели обвиняемого к судье и расступились.

Сам Сатни, надо сказать, выглядел вполне безобидно, так что сразу и не догадаешься, чем вызваны такие строгие меры безопасности. Невысокий – не карлик, конечно, как Бес, но все равно рослым не назовешь. Руки-ноги тощие, ребра торчат, как клавиши ксилофона. При этом он задирал подбородок и ухмылялся с таким уверенным видом, как будто весь мир принадлежал исключительно ему – согласитесь, непростая задача для щуплого коротышки в одной только набедренной повязке и розовых ленточках.

Лицо же его, без сомнений, было тем самым, которое я видела в Музее искусств Далласа, а потом и в зале Эпох на мерцающей картине из истории Нового царства, где жрец приносил в жертву быка.

У него был тот же ястребиный нос, тяжелые веки и жестокие тонкие губы. Большинство жрецов древности брили голову наголо, но у Сатни были густые черные волосы, зачесанные назад и как будто набриолиненные, как у гангстеров 50-х. Если бы в наши дни я увидела его на Пикадилли-Серкус (желательно более одетого), то постаралась бы обойти стороной, приняв за распространителя рекламы или спекулянта театральными билетами. Скользкий и докучливый? Пожалуй. Опасный? Да ничуть.

Гильотиноголовые демоны толкнули его, заставив упасть на колени, но Сатни это, казалось, только позабавило. Он быстро обвел глазами зал, оценив цепким взглядом каждого из нас. Следуя папиному наказу, я старалась не встречаться с ним взглядом, но это оказалось не так-то просто. Сатни сразу же узнал меня и нахально подмигнул. Мне тут же стало ясно, что он без труда догадался о моих смятенных чувствах и что мое смущение его позабавило.

Представ перед троном, он слегка поклонился.

– Владыка Осирис, неужели из-за меня одного столько суматохи? Право, не стоило так беспокоиться!

Папа не ответил, только с мрачным видом подал знак Возмутителю, который немедленно принялся шуршать своим свитком, пока не отыскал в нем нужную строчку.

– Сатни, известный также как царевич Хаэмуас…

– Ух ты, – ухмыльнулся мне Сатни, и я с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ. – Давненько не слышал я этого имени. Дело прошлое!

Возмутитель Спокойствия негодующе фыркнул и продолжил:

– Ты обвиняешься в гнуснейших преступлениях! В том числе в богохульстве – четыре тысячи девяносто два раза…

– Девяносто один, – поправил его Сатни. – Та размолвка с Гором возникла исключительно по недоразумению. – Он подмигнул Картеру: – Я ведь прав, парень?

Как, ради всего святого, он узнал про Картера и Гора?

Возмутитель снова уткнулся в свой свиток.

– Ты систематически применял магию с преступными целями, в том числе совершив с ее помощью двадцать три убийства…

– Это была самооборона! – решительно заявил Сатни и для большего эффекта хотел взмахнуть руками, но ленты держали его крепко.

– …включая и тот инцидент, когда за убийство с помощью магии тебе заплатили, – договорил Возмутитель.

– А это была самооборона моего нанимателя, – пожал плечами Сатни.

– Ты трижды организовывал заговоры против фараонов, – продолжал Возмутитель, – и шесть раз предпринимал попытки уничтожить Дом Жизни. Наиболее же тяжкими твоими грехами является разграбление гробниц с целью похищения магических книг.

Сатни хихикнул и покосился на меня, словно говоря: «Неужели вы поверите этому старому вруну?»

– Послушай, Возмутитель Спокойствия, – заговорил он. – Тебя ведь так зовут, верно? Такой приятный и разумный бог правосудия… наверняка работаешь не покладая рук, а тебя толком не ценят. Ты мне сразу понравился, правда-правда! И уж наверняка у тебя есть дела поважнее, чем копаться в этом старье. К тому же на все эти обвинения я ответил еще раньше, на предыдущих судилищах.

– Вот как. – Вид у Возмутителя сделался донельзя сконфуженный. Смущенно поправив скособоченный парик, он повернулся к моему папе и спросил:

– Так что, владыка, выходит, мы должны его отпустить?

– Нет, Возмутитель, – решительно отозвался папа, расправляя плечи. – Обвиняемый воспользовался Божественной Речью, чтобы повлиять на твой разум, и тем самым извратил самую священную магию Маат. Даже в этих узах он остается опасным.

Сатни тем временем внимательно изучал собственные ногти.

– Владыка Осирис, я крайне польщен, но, сказать по правде, все эти обвинения…

– Молчать! – Папа простер руку в сторону пленника. Кружащие вокруг него иероглифы засветились ярче, а Ленты Хатор стянулись еще туже.

Сатни захрипел, задыхаясь. Самодовольное выражение тут же слиняло с его лица, уступив место неприкрытой ненависти. Я чуть ли не кожей чувствовала его злобу: он готов был убить. Убить моего отца, убить нас всех.

– Папа! – взмолилась я. – Не надо, пожалуйста!

Отец нахмурил брови, явно недовольный тем, что я осмелилась вмешаться. Однако он тут же щелкнул пальцами, и узы Сатни снова ослабли. Призрак мага согнулся в мучительном кашле.

– Хаэмуас, сын Рамсеса, – спокойно заговорил отец, – тебя уже не раз приговаривали к уничтожению навечно. В первый раз ты сумел выторговать себе смягчение приговора, добровольно вызвавшись послужить фараону своей магией…

– Да, – прокаркал Сатни. Он снова попытался восстановить самообладание, однако его губы кривились от боли. – Я могу быть очень полезен, владыка. Уничтожать меня – подлинное преступление.