Алёна Медведева - Уши торчком, нос пятачком. Книга 1

И пусть в эту минуту во мне говорит ярость, а потом придет осознание и вместе с ним душевная боль, но именно сейчас мне невыносимо хотелось кого-нибудь убить!

Рывком отвернувшись и стараясь не думать о торжествующем оскале черной волчицы, подскочила к шкафу, неповрежденной рукой выхватывая какую-то одежду и тут же неловко натягивая ее – белье и плащ. Потом устремилась к входной двери, на автомате схватив по пути свою сумку.

– Рано не возвращайся, – услышав довольный тон напутствия, прозвучавшего мне в спину, едва смогла удержаться от яростного рычания. Самка собаки!

Меня трясло от ярости, слезы застилали глаза. Куда бежала – не видела, остановившись только внизу, напротив своей «шестерочки». Распахнув сумку, выхватила ключи и села в машину. Завела и… заглушила. Куда поехать? Мне и податься некуда, разве что в самом деле в парке посидеть. Трясущейся рукой нащупала в кармане сумки телефон.

– Жень, – заговорила, едва голос друга прозвучал в трубке, – ты где?

– Издеваешься? Подруга, ты меня пугаешь. Где я могу быть в состоянии частичной загипсованности? Дома у родителей, конечно. А ты все же собралась меня навестить? Я тронут, – парень весело хмыкнул.

Ой! С этой течкой совсем о болезном забыла. Но на душе было так горько, что я чувствовала себя куда более больной, чем Женя, ожидающий, пока срастутся кости. Но ему сейчас не до моих проблем.

– Прости меня, – я все же шмыгнула носом. – Все так разом навалилось. Я навещу тебя обязательно.

– Лен? – резко перебил меня друг. – Ты там плачешь, что ли? Что стряслось? Я пошутил: все у меня хорошо, наслаждаюсь бездельем. С тобой-то что?

– Намана все, – отчаянно стараясь сдержать подступающие рыдания, соврала я, понимая, что нечестно сейчас на друга вываливать еще и свои проблемы.

– Не ври мне! – цыкнул Женя. – И вообще приезжай, хоть стакан воды неходячему подашь. Родители на даче, так что можно с ночевкой или даже с кратковременной перспективой подселения.

Услышав такое предложение, уцепилась за него обеими руками. Женька сейчас – единственный, с кем хотелось быть рядом, чье присутствие пошло бы на пользу, как-то помогло сориентироваться в хаосе «оттаивающих» чувств.

– Я приеду, – сразу отозвалась я, благодаря небо за то, что есть в моей жизни друг.

– Жду! И с тебя сникерс! – лаконично подытожил он.

– Нечего ГМО лопать, – по привычке попрекнула его. – Я тебе ужин сделаю.

Хоть отвлекусь за любимым делом.

– О-о-о! – друг восторженно застонал. – Я тебя обожаю и уже захлебываюсь слюной. Мчись осторожно!

Мне немного полегчало: чудесно, когда есть хоть кто-то, любящий тебя просто за то, что ты есть. Выехав со стоянки у дома, я уверенно порулила к девятиэтажке, в которой обитали Женины родители. Жили они в другой части города, поэтому за те полчаса, что добиралась, сумела немного взять себя в руки. Однако стоило мне, дождавшись, пока друг доковыляет до двери, его увидеть, как все эмоции нахлынули вновь, грозя затопить слезами. Ну почему Женька не оборотень?!

– И чего «болото» развела? – распахнул дверь друг. – Несчастная любовь, небось. Все мужики – козлы, и что там еще дальше?

Я вошла, закрыла лицо ладонями, и слезы потекли, словно сами по себе.

– О-о-о, – Женя многозначительно присвистнул, – да я прав! Тогда уже можешь просить политического убежища. Мои на неделю уехали «на посадки». Я в связи с состоянием непригодности оставлен дом сторожить.

И тут зазвонил мой телефон! Требовательно и настойчиво. Чувствуя себя оскорбленной, униженной и обозленной, не глядя вырубила его, чтобы забросить в сумку. И заплакала еще сильнее.

– И попрошу! – провыла я, сама не понимая, по кому плачу. Наболело, накипело всего… И Добровольский еще…

– Отлично, – с палочкой доковыляв до меня, парень, утешая, приобнял здоровой рукой. – Поплачь – говорят, полезно.

Так мы и стояли в прихожей, пока мои рыдания не затихли, сменившись редкими всхлипами. Стоило мне немного успокоиться и устыдиться того факта, что залила грудь друга слезами, как он стал помогать мне стаскивать плащ.

– Лена… – я поздно вспомнила, что под плащом у меня одна майка, – с тобой ничего не случилось… плохого?

– Нет, – поспешила успокоить друга. – Я просто собиралась… в спешке.

– Рубашку хочешь?

– Да, – кивнула я.

– Иди умойся, я сейчас, – стараясь по максимуму озадачить меня деловыми поручениями, распорядился Женька и заковылял к своей комнате.

В ванной, взглянув на себя в зеркало, ужаснулась – краше в гроб кладут! Не проходят для нас бесследно жизненные разочарования. И как хорошо, что можно укрыться хотя бы тут, хотя бы ненадолго. Переживу, перемучаюсь, перетерплю. А сейчас… сделаю Женьке вкусный ужин. Друг постучал в дверь.

– Доставка рубашек!

Невольно усмехнувшись, открыла дверь и забрала из его руки длинную фланелевую мужскую рубашку. Она слегка пахла кондиционером для белья. Как только осталась одна, стянула майку, затолкав ее в свою сумку, и переоделась. Мягкая фланель приятно прилегала к телу, дополнительно успокаивая. Обхватив себя руками, какое-то время постояла зажмурившись, упиваясь покоем этого жилища, стараясь вобрать его в себя. Пока не вспомнила о голодном друге.

– А ты чего на ужин хочешь? – выскользнув из ванной в направлении кухни, крикнула Жене.

– Что угодно, кроме яичницы, – моментально отозвался он.

Осмотрев имеющиеся продукты, сообщила:

– Лазанью или пиццу?

– А что быстрее? – плотоядно отозвался Женя.

– Пицца.

– Тогда ее!

Настроение немного поднялось. Но стоило мне замесить тесто, как зазвонил дверной звонок.

– Кто еще?.. – скорбно застонал друг. – Если соседи за солью – я не переживу.

– Сиди! – крикнула я, срываясь с места. – Я посмотрю.

Шлепая босыми ногами по полу, подбежала к входной двери. И сразу почуяла – белый! Он был за дверью. Однако оперативно! Откуда только адрес узнал?.. В дверной глазок заглядывала с каким-то ужасом. Наверняка Андрей зол, полагает, что я подвела его, поставив под угрозу срыва исполнение условий договора древних.

Собственными глазами убедившись, что звонок терзал белый, испугалась выражения его лица – просто каменное. Впрочем, картинка была немного искаженной.

«Явился, не запылился! Пара часов «сладкого десерта» – и пришло время вернуться к «повседневным макаронам», т. е. ко мне?»

Отодвинувшись, прижалась спиной к двери, решив не открывать. Не готова была еще морально к тому, чтобы продолжать играть роль тряпки. На сегодня ноги об меня вытерли достаточно!

Женя, выехав на стуле на колесиках в дверной проем комнаты, вопросительно уставился на меня. Удивляться было чему. Настойчивый гость, уже не снимая пальца с кнопки звонка, требовал впустить его, а я, замерев у двери, напряженно сжимала руки в кулаки. Сообразив, что Женя не совсем понимает мотивы моего поведения, прижала палец к губам, умоляя его молчать. Острый звериный слух наверняка позволит Андрею все расслышать. Так я, к примеру, отчетливо слышала, как он шепотом призывает меня: