Юрий Иванович - Игры с богами

Опять запнулся, потому что на ум пришёл секс, упоминание о котором при детях неуместно. Зато дэм стоял явно ошарашенный:

– Совесть? А с чего ты взял, что она у меня есть?

– Глаза! По ним видно, что вы добрый, щедрый и справедливый! – возопил парень, чувствуя частью подсознания, что все мыслимые и немыслимые каноны своих отношений с дэмом он уже нарушил. Но остановиться не мог: – Поэтому не откажете бедным сиротам, не имеющим ни родителей, ни иных родственников! Поможете им выжить в этом сложном, циничном мире, где только на вас и остаётся последняя надежда!..

И с огромным разочарованием увидел, как при последних его словах дэм практически бегом выскочил из помещения. Дверь чуть с петель не слетела. Где-то там, в коридоре, послышались грозные крики, отсюда неразборчивые. Но прислушаться к ним не удалось, краем взгляда Поль заметил, что Ласка уже свесила ноги со стола и пытается сесть. Бросился к ней:

– Ты куда? Ты же совсем обескровлена! Грохнешься, потом костей не соберём.

Но так и постарался поддержать её в сидячем положении. Теперь она показалась ещё меньше, ещё худей и ещё несчастнее. Хотя голосок прозвучал на удивление разборчиво:

– А что теперь будет? – и глазами указала вслед убежавшему дэму.

– Что, что!.. Что угодно! – фыркал парень, всё ещё не понимая, что это на него нашло. – Могут нас ему на ужин поджарить. А могут из окна выкинуть прямо в море!.. Или в сад… на клумбу с розами…

– А море красивое? – неожиданно спросила. И тут же пояснила: – Я его никогда не видела.

Крики всё ещё слышались в коридоре, оттуда же нарастал слаженный топот бегущих людей. Могло и в самом деле случиться что угодно, но Труммер вдруг вознамерился показать сестричке море. Тем более что знал, вон за той дверью – короткий коридор. А уже за ним – иное помещение в виде небольшого салона. И там два окна, выходящие на море. Поэтому ни секунды не раздумывал. Подхватил девочку на руку, как обычно носят всех детей до пятилетнего, максимум шестилетнего возраста, и помчался с ней к заветным окнам.

Оттуда и в самом деле открывался великолепный вид. Примерно четвёртый этаж, до кромки воды – метров сорок, и самое главное – небольшой шторм! До пяти баллов. И волны величественно накатывали на берег, кое-где утыканный декоративными скалами, гротами и пляжами с ярко-жёлтым песком. Сам а’перв здесь бывал раз десять, но ему не приходилось ещё ни разу наблюдать такую величественную красоту. А уж Ласка так вообще отпустила шею брата и, грязными ладошками упёршись в стекло, смотрела на море с таким физически ощутимым восторгом и обожанием, что в глазах защипало от переполняющего сочувствия, соучастия и нежности.

Несчастное дитё, осуждённое на смерть и чудом получившее вторую жизнь, смотрело на море, о котором всегда мечтало, но не знало, как оно выглядит.

Символично получалось: Поль не имел родственников – теперь имеет сестру. Ласка не видела моря – теперь она смотрела на него благодаря брату. И в данный момент им было плевать на весь мир, на все его проблемы и на то, что может случиться с ними в будущем.

Тогда как топот иных людей достиг и этого помещения.

Юрген Флигисс не любил бездействовать. Даже когда приказ о подобном исходил от непосредственного начальства. Поэтому за первых два часа бесцельного ожидания он что только не переделал как в самой тюрьме Полигона, так и на прилегающих к ней объектах. Для младших чинов эти часы запомнились истинным авралом, нагоняями и невероятной нервотрёпкой. А кое-кто даже получил понижение в должности. Не говоря о тех, кому было поставлено на вид или сделаны строгие выговоры.

Главный консул зверствовал, наказывал и вёл себя как лютующий самодур. Хотя без зазрения совести мог покинуть данное пространство и заниматься иными, более насущными делами. Ведь дэма никоим образом не давала команды ожидать её вызова как можно ближе к ней. Опасаться за её целостность было смешно, да и небезопасно для себя лично. Ибо Кобра могла попросту обидеться. А обиженная властительница – это будет похуже крайней лютости.

Но когда с момента водворения в камеру Азнары истекло целых четыре часа, Юрген отчего-то разволновался. Да и дел для него больше не оказалось. А кипучая энергия и любопытство так и продолжали бить через край. И пятый час главный консул места себе не ходил, доведя бледных тюремщиков до настоящей синевы.

А в конце этого срока всё-таки решился наведаться на третий уровень. При этом рассуждал вполне логически: если он окажется там не к месту, Азнара уж в любом случае сумеет дать знать об этом. Если намекнёт «сматывайся отсюда!», то и дело с концом. Чрезмерно занятый главный консул найдет, чем заняться, и покинет Полигон с чистой совестью.

Очередной ор, и старший смены, выстроив в колонну за собой всех остальных тюремщиков, вышагивает строевым шагом рядом и пытается отчитаться о чрезмерно израсходованной краске, списанных лампочках и часто разбиваемых плафонах. Но даже у этого служаки на лице всё больше проступает недоумение, густо приправленное обидой: ведь есть предел любого издевательства. А в данном случае начальство перешло все рамки приличия. Причём высшее начальство, коему заниматься подобными мелочами – настоящий нонсенс, доходящий до абсурда.

Но главное, вся группа движется к цели. Узницам наверняка уже слышно приближение заинтересованных лиц, они слышат шум и топот… Теперь только и осталось узнать, как они отреагируют на возвращение высшего чиновника.

Странно отреагировали. Все подошедшие к камере вначале удивились полной тишине на уровне. Затем с минуту пялились на неуместный в тюрьме натюрморт: обе женщины, укрывшись с головой одеялами, лежали настолько неподвижно, что вроде как и не дышали.

Конечно, и’трет, имеющий целых три паранормальные способности, сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Потому что он умел замечать на расстоянии до пятидесяти метров любое теплокровное создание. А уж несколько метров, да плюс пяток одеял для этого помехой не были. И ему прекрасно было заметно, что тело только одно, к тому же почти остывшее. Живые люди такой пониженной температуры плоти не имеют. Но не успел и слова сказать, как в дело вмешался старший смены. Решил проявить соответствующую ретивость вкупе со служебным рвением:

– А ну встать! – рявкнул он и снятой дубинкой прошёлся по прутьям решётки, создавая неимоверный грохот. – Встать, пока вас к потолку на крючья не подвесили!

Со стороны заключённых – ноль эмоций!

Тогда как генерал чуть отступил в сторону и с интересом стал ждать дальнейшего развития событий. Со своими способностями и опытом, а также зная примерную задумку дэмы, он уже стал догадываться, что могло произойти. Вариантов имелось несколько, начиная от убийства сокамерницы и заканчивая доставкой сюда трупа из иного мира. Стоило лишь занять удобное место в зрительном зале.