Гиллиан Флинн - Негодяи (сборник)

– Слушай, никто же не станет стрелять, когда тут столько копов, – наконец говорит он. – Этого просто не случится.

– Нет? Тогда зачем ты шторы задернул? – спрашиваю я. – Давай, выйди в патио, пивка выпей.

Осли облизывает губы. На его лице отчаяние. Мелин, которая все еще стоит позади него, слегка его подталкивает.

– Расскажи ему про смещение парадигмы, – говорит она.

– Я…

Она снова толкает его.

– Скажи ему, – настаивает она.

Осли моргает.

– Ну, это, знаешь, как со временем все получает распространение? Типа, маленькие 3D-принтеры в магазинчиках, гаражах могут любой инструмент сделать, какой тебе нужно.

– В том числе наркотики, – говорю я.

– Правильно. Большую часть всего, что сейчас делают на больших заводах и конвейерах.

Он облизывает губы.

– Но, понимаешь, если ты можешь сделать… или кто-то у тебя в деревне сделать может то, для чего раньше завод нужен был, тогда заводы никому не будут нужны, правильно?

– Значит, заводы останутся без дела, – говорю я.

– В том числе и с наркотиками, – говорит Осли. – Потому что, если становится известна формула, люди станут сами себе препараты делать. Не только незаконные, но любые – статины против холестерина, бета-блокаторы против повышенного давления, тритерпены против болезней почек, антибиотики против инфекций…

– И это будет смещение парадигмы, – говорит Мелин. Она очень желает, чтобы ее поняли.

– И производители лекарств и наркотиков потерпят крах, – говорю я. – Я понял.

– Не только, – говорит Осли. – Весь механизм торговли лекарствами и наркотиками или запретов.

Он невесело усмехается.

– Понимаешь, УКОН не сможет работать, если каждый сможет делать наркотики по своему желанию.

Он ухмыляется.

– Это будет новый мир. Запреты рухнут, поскольку станет слишком много способов их обойти.

– Именно поэтому УКОН хочет избавиться от Осли! – кричит Мелин. – Он не нарушает закон, он угрожает самой их работе.

Я изо всех сил пытаюсь понять, что имеет в виду Мелин.

– Ты хочешь сказать, что именно УКОН пыталось тебя застрелить? – спрашиваю я Осли.

– Конечно! – кричит Мелин.

– Нет, – отвечает Осли.

Они гневно глядят друг на друга, а затем Осли снова смотрит на меня.

– Знаешь, без работы не только копы останутся, – говорит он. – Преступники тоже.

– А-а, – говорю я.

Конечно. В настоящее время существует разветвленная сеть, по которой доставляют коку, опиум-сырец и прочее, потом растительное сырье очищают, выделяя сильнодействующие алкалоиды, потом их переправляют через границу, делят на маленькие упаковки, продают на местах… и, конечно же, есть предостаточно крутых мужиков с оружием, которые следят за тем, чтобы этот бизнес преуспевал и не имел конкурентов.

Огромные организации с миллиардными прибылями, для которых насилие – естественная реакция на угрозу прибылям. Всем членам которых снова придется чистить обувь, растить бобы или работать в общественных туалетах, если Осли доведет до ума свою технологию.

– Ты можешь вывести из дела картели, – говорю я.

– Ведь такого не может случиться с этими чудесными людьми, а? – говорит Осли.

– А они тем временем пытаются тебя убить.

– Я все равно думаю, что это копы, будь они прокляты, – говорит Мелин. – Откуда бы картелям вообще знать, что ты тут?

На это мне сказать нечего, как и на многое другое. Я встаю.

– Лучше бы тебе сделать новое удостоверение личности и придумать, как сбежать, – говорю я. – Ты не можешь долго здесь оставаться.

Осли задумывается, а я ухожу.

Днем я сижу в кабане. Ко мне приходит Хэдли, режиссер. Еды он мне не приносит.

– Иисусе Христе, у нас такие долбаные проблемы, – говорит он.

Я почти благодарен ему за то, что он не сочувствует мне. Хэдли подходит к одной из корзинок с виноградом, которые мне принесли, и начинает кидать в рот ягоды.

У Хэдли светлые волосы и борода, он дерганый, со всем ассортиментом нервных тиков, какой можно заработать, сняв несколько сложных серьезных фильмов, где малейшая ошибка с его стороны, как и со стороны практически любого, кто занят на съемках, может вылиться в то, что пара сотен миллионов долларов сгорит так, будто их облили бензином и подожгли. Он настолько сосредоточен на создании фильмов, что это выглядит чем-то нечеловеческим.

– У нас еще два больших эпизода с Лони, – говорит он. – В компании-гаранте считают, что мы можем просто их выкинуть, никто и не заметит.

Компания-гарант – страховщик фильма, фирма, которая гарантирует, что в случае какой-нибудь катастрофы, угрожающей завершению съемок, либо фильм завершат, либо выплатят деньги тем, кто в него вложился. На больших съемках, таких, как эти, специалистов из компании-гаранта всегда предостаточно, они постоянно ведут аудит разных подразделений. Хотя они все-таки предпочитают, чтобы фильм был снят и им не пришлось никому деньги возвращать, они не дают гарантии, что фильм будет иметь успех. И вполне вправе настаивать на том, чтобы съемки были завершены в отсутствие важного сюжетного хода и пары важных сцен. Их волнует только то, чтобы фильм был готов, желательно в срок, и в рамках утвержденного бюджета.

Можете догадаться, как я рад перспективе того, как мой первый серьезный фильм превратится в бессвязную ерунду.

– Мне надо будет переубедить их, – говорит Хэдли. Достает из корзинки ананас и начинает дергать за листья. Но у него слишком слабые пальцы, чтобы оторвать их, поэтому, потеряв терпение, он с раздражением затыкает ананас обратно в корзину.

– Мне там кто-то кассероль состряпал, – говорю я. – В холодильнике. Может, лучше его похаваешь?

Хэдли мрачно смотрит на меня.

– Ты должен мне помочь, приятель.

– Помогу, еще бы, – говорю я, решая сходить с туза. – Позвоню Брюсу Кравицу.

– Гениально, – отвечает он, поднося палец к носу.

Хэдли не работает с Кравицем – все режиссеры из «ПанКосмос», способные управиться с такими крупными и сложными съемками, заняты на других проектах, поэтому у него нет доступа к главному калибру киноиндустрии. А у меня есть.

Я сразу же звоню Брюсу, и тот с полуслова понимает суть уравнения. Хреновый фильм равняется отказам в работе для клиентов «ПанКосмос».

– Сейчас начну обзванивать людей, – говорит он.

Я уже излагаю хорошие новости Хэдли, когда приходит Том Кинг, линейный продюсер.

– Решил, что лучше вам знать, – говорит он мне и Хэдли. – Копы принялись проверять всех, работающих на съемках, и натолкнулись на проблему.

Я чувствую, как мои плечи деревенеют. Готов услышать, что Осли скоро арестуют, но, оказывается, Том пришел сказать о другом.

– Грузовая компания, с которой мы работаем, чтобы перевозить аппаратуру. Крыша для картеля.