Роман Злотников - Сердце Башни

– Так что давай попозже приезжай, сосед. Как я уже тут получше обустроюсь. Я к тому времени и бражку поставлю. А то через три недели мне тебя будет принимать как положено не с руки, а абы как – мне и самому не по нраву.

– Ну да, ну да…

Когда телега со словоохотливым возницей скрылась за поворотом, Грон накинул на плечо мешок, поправил скатку с плащом и двинулся через поле в сторону своей новой собственности. Нет, предпринятые действия не гарантировали, что тот, кто спустя некоторое время может попытаться вычислить, куда это он подевался, не сможет этого сделать. Но потрудиться ему для этого придется очень сильно, ибо все передвижения вот конкретно данного ветерана от столицы до Тэнфара и далее, конкретно до Тушкина хутора, были железно залегендированы, как и покупка хутора. Потому что ветеран, ссудивший средства своему свояку на покупку этого хутора, существовал на самом деле, только он сейчас обживал совершенно другие места. И под другой фамилией… Так что можно было ожидать, что этот самый кто-то сначала займется более, м‑м‑м, многообещающими вариантами (а в том, что таковые будут, Грон нисколько не сомневался, ибо парочка таковых была подготовлена им самим), а к проверке действий конкретно этой личности вернется уже только после того, как проверят тех. И это должно было дать Грону еще немного форы…

До Тушкина хутора он добрался часа через полтора неспешного шага.

Подойдя к воротам в частоколе, который окружал строения хутора, Грон остановился и скинул с плеч мешок. Да уж, представившееся его глазам зрелище было не очень приглядным. Нет, трупы по двору не валялись, но вот ворота… Левая створка была выбита не полностью, и ее полотно висело на одной петле, упершись углом в частокол, а правой просто не было, только несколько даже не поломанных, а, скорее, измочаленных плах валялось в нескольких локтях от воротного столба. Частокол, а также бревна стен овина, конюшни и сеновала были испещрены глубокими царапинами. Сам дом также нес на себе следы когтей тварей (а чем еще эти царапины могли быть-то?) и сиротливо зиял выбитыми окнами и разломанной дверью. Именно разломанной, а не выбитой. Ее останки, тоже в виде нескольких измочаленных плах, все еще маячили в дверном проеме, но проход внутрь перекрывали слабо. Кроме того, на крыше дома не хватало чуть ли не половины соломы. Да и с крышами остальных строений тоже было не все хорошо. Но винить тварей Пущи в столь значимых потерях кровельного материала Грон бы не взялся. Здесь, скорее, как и с утварью, поработали «добрые» соседи. Да и в доме, скорее всего, по той же причине если и найдется на чем сидеть, то вот по поводу того, на чем спать, совершенно точно будут большие проблемы. Впрочем, от точного знания того, насколько он прав в своих предположениях, его отделяла всего минута времени и десяток шагов…

Грон еще несколько мгновений постоял в проеме ворот, цепким взглядом стараясь высмотреть признаки возможной опасности, и, не обнаружив оной, решительным шагом двинулся к дому. Несколько ближайших дней он собирался провести на хуторе. Во-первых, для того, чтобы хотя бы создать видимость начала его обихаживания – ну, чтобы когда на хуторе наконец-то появятся посетители, они бы могли зафиксировать, что тут кто-то все-таки пытается обустраиваться. Это делалось во имя все тойже, во многом, правда, гипотетической форы. Ну и, кроме того, Грон так же планировал провести на хуторе пару-тройку дней, готовясь к следующему, наиболее опасному этапу своего путешествия.

Он планировал добраться до Башни Владетеля не по дороге, по которой обычно следовали к сердцу Запретной пущи обладатели заветных амулетов, а напрямик. Через Пущу. Потому что был уверен в том, что дорога находится под плотным контролем… На первый взгляд это казалось безумием, да и было им, по большому счету, но Грон был твердо уверен, что других вариантов у него нет. Ну не мог столь матерый волк, каким был колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мехгин Ахгимаг, оставить дорогу без наблюдения. Следовательно, попытка подобраться к Башне Владетеля относительно безопасным (ну, с учетом амулета) путем почти неминуемо приведет Грона в ловушку. Поэтому он и решил рискнуть и попытаться пройти через Пущу.

К вечеру Грон не только навел в доме относительный порядок, но еще и успел немного починить крышу дома, содрав с конюшни, овина и сеновала достаточное количество соломенных снопов. Снопы были пожухлыми и ломались, к тому же и кровельщик из него был очень так себе, но зато обрешетка крыши больше не резала глаз голыми досками. Так что спать он улегся, почитай, со всеми удобствами, хотя и не на кровати, а на ворохе луговой травы – его предположение о том, что из дома вынесли все, что представляло хоть малейшую ценность, полностью подтвердилось.

Утром он поднялся довольно рано. Растопил огонь в очаге и повесил кипятиться воду в котелке. Основным на последнем этапе подготовки рейда через Пущу являлся, каким бы это кому-то ни показалось бы странным, переход на новый рацион питания, являющийся чем-то вроде НЗ для моряков, попавших в кораблекрушение.

Агбер-порт располагался на берегу Скального моря, представлявшего из себя некий местный аналог Архипелагового моря [2], только очень сильно растянутого как по протяженности, так и по расстоянию между островами и скалами. Протяженность Скального моря, в отличие от его земного аналога, составляла около семисот километров, а среднее расстояние между участками суши было более пяти. И навигация в нем была довольно затруднена, поскольку, вследствие столь большого количества островов, течения между островами были чрезвычайно запутаны и к тому же частенько меняли свою силу и направление в зависимости от времени года, суток и погоды. Вследствие чего каботажное плавание через него было чревато большой опасностью кораблекрушений. Найти же пропитание на небольших островах, дабы продержаться до прихода помощи, шансов практически не было, уж больно они были малы и скалисты – настолько, что даже птичьи гнезда встречались далеко не на всех.

Вот для того, чтобы выжить в подобных условиях, и был придуман моряками особый рацион, состоящий из сушеных ягод, вяленого мяса, меда и дробленого ореха, десяток горстей которого был способен полноценно поддержать организм в течение нескольких суток. И сохранить достаточно сил для того, чтобы попавший в кораблекрушение, если к месту его спасения приблизится корабль, даже после длительного пребывания в подобных условиях мог не только привлечь внимание, но и, в случае, если эта попытка окажется удачной, еще и вплавь преодолеть линию прибоя и выбраться на чистую воду, где его могла бы подобрать шлюпка. Потому что к доброй половине островов и островков Скального моря подойти вплотную шлюпка не могла… Он стоил довольно дорого, но каждый моряк, ходящий по Скальному морю, непременно имел кулек с этим рационом, завернутый в высушенный бычий пузырь и притороченный к поясу. Ибо по припортовым тавернам ходило очень много историй о том, как отсутствие этого свертка стоило жизни множеству славных моряков.