Сара Маас - Наследница огня

Она не знала, сколько времени провела на этом странном дне и где вообще оно находилось. Постепенно она вновь почуяла присутствие валгских демонов. Тени их мыслей, полных недовольства. Еще бы: они рассчитывали попировать, а им дозволялось лишь снимать пробу. Довольствоваться маленькими кусочками. В ее сторону они даже не смотрели. Зачем, когда они победили? Селена была этому рада. Пусть делают что хотят. Пусть Наррок потащит ее в Адарлан и швырнет к ногам короля.

Послышался скрип башмаков. К ней протянулась маленькая гладкая рука. Это не Шаол, не Саэм и не Нехемия. Та лежала напротив и следила за нею своими печальными бирюзовыми глазами.

Маленькая принцесса, которой когда-то была она сама. Восьмилетняя Аэлина Галатиния – вот кто протягивал ей руку.

– Вставай, – тихо сказала девочка.

Селена покачала головой.

Аэлина старалась изо всех сил, латая трещину в основании мира.

– Вставай.

В этом слове слышалось обещание лучшей жизни, лучшего мира.

Валги замерли. Они выжидали.

Она впустую растратила свою жизнь. Она подмяла под себя жертву Маурины. Истребление рабов тоже произошло по ее вине. Она не сумела вовремя оказаться в нужном месте.

– Вставай, – произнес другой голос за спиной маленькой принцессы.

Саэм. Он стоял сразу за Аэлиной и улыбался одними губами.

– Вставай, – потребовал женский голос.

Нехемия.

– Вставай.

Это были голоса ее родителей. Оба стояли с серьезными, почти каменными лицами, но глаза ярко светились. Рядом с ними оказался и ее дядя. Его седые волосы венчала корона Террасена.

– Вставай, – ласково сказал он.

Один за одним, как тени из тумана, появлялись лица тех, кого она любила всем своим неистовым, непредсказуемым сердцем.

Здесь были и госпожа Маурина с мужем.

– Вставай, – с улыбкой прошептала та.

Голос Маурины был полон надежды на лучший мир и на лучшее будущее своей дочери, которую она никогда не увидит.

Темнота задрожала.

Аэлина все так же лежала рядом, утопив щеку во мху. И рука маленькой принцессы все так же была протянута Селене. Валги с любопытством повернулись.

К Селене подошла ее мать, как две капли воды похожая на нее нынешнюю фигурой, лицом и цветом волос.

– От тебя лишь одни неприятности, – сердито прошипела мать.

Рядом с матерью встал отец, скрестив свои мускулистые руки.

– Я ненавижу тебя сильнее всех на свете.

Потом заговорил ее дядя. Его голову и сейчас украшала корона из оленьих рогов, давным-давно сожженная адарланскими захватчиками.

– Уж лучше бы ты погибла вместе с нами, чем позорить нас, очернять нашу память и предавать наш народ.

Их голоса слились воедино:

– Предательница! Убийца! Лгунья! Воровка! Трусиха!

Эти голоса извивались совсем как червяк, сотворенный темной магической силой адарланского короля.

Десять лет назад королю было мало внести смятение в ее душу и причинить ей вред. Ему требовалось разделить ее семью и обставить убийство родителей так, что тень вины не пала на Адарлан. Мало ли кто убил ее отца и мать в тех глухих местах!

Селена кляла себя за то, что не сумела уговорить родителей остаться во дворце. Получается, она тащила их на убой. Но ведь весь этот «дружественный» визит, обернувшийся вторжением, был заранее и до мелочей продуман адарланским королем. Единственным сбоем в его замыслах было то, что она осталась жива. Возможно, ее и в самом деле уберегла магия амулета.

– Идем с нами, – шептали родные. – Идем с нами во тьму, где нет времени.

Они хмурились и протягивали к ней руки. Но Селена продолжала их любить даже сейчас, когда их лица были перекошены злобой; когда они не скрывали своей ненависти к ней. Она любила их, хотя все внутри ее разламывалось от боли. Постепенно их злобный шепот стих, и они растаяли словно дым. Осталась только Аэлина.

Селена смотрела на девочку… на себя, какой она была когда-то. Гладкая ручонка без единого шрама. Тьма, порожденная демонами, дрогнула.

Селена обнаружила, что лежит на твердой земле, поросшей травой и мхом. Обычная земля, а не адская пустыня. Земля, на которой стояло ее королевство с лесами и горами, крепкими, как народ Террасена. Ее народ.

Ее народ, ждавший десять лет, но больше не желающий ждать.

Селена увидела заснеженные вершины Оленьих гор, чащи Задубелого леса и… Оринф, город света и знания, некогда бывший оплотом силы. Ее родной город.

Он снова станет таким.

Она не позволит свету угаснуть.

Она наполнит мир светом. Ее светом, ее даром. Ее свет так ярко воссияет во тьме, что все потерявшиеся, израненные и сокрушенные душой и сердцем найдут путь домой. Ее свет станет маяком для тех, кто пока жил на дне пропасти. Она ошибалась: это не будет битва двух чудовищ. Это будет битва света, изгоняющего тьму.

Она не будет бояться.

Она возродит мир. Возродит для тех, кого она любила своим необузданным пламенным сердцем. Это будет такой блистательный мир, что при встрече с ушедшими родными она без стыда посмотрит им в глаза. Она построит этот мир для своего народа, для всех тех, кто сумел выжить в страшные годы адарланского владычества, но не расстался с мечтой о свободной родине. Их она больше никогда не оставит. Она построит им королевство, какого еще не видел мир, даже если для этого ей придется отдать все свои силы и саму жизнь.

Она их королева, и она не вправе предлагать им что-то меньшее.

Аэлина Галатиния улыбалась ей. Рука девочки оставалась протянутой.

– Вставай, – сказала маленькая принцесса.

Селена протянула руку и сплела свои пальцы с пальцами Аэлины.

Потом она встала.

Магическая стена между охранительными камнями пала.

Но тьма не перехлестнула через камни. Рован знал причину. Он порывался броситься к темноте. Гарель и Лоркан крепко держали его возле деревянных ворот.

Чудовища вместе с Нарроком захватили добычу, своей ценностью превосходящую всех полуфэйцев крепости, и теперь приступали к долгожданному пиршеству. Все остальное представлялось им второстепенным, словно они начисто позабыли о наступающих адарланских солдатах. Пир был гораздо важнее.

А во дворе крепости продолжалось сражение. Появление друзей Рована заметно изменило ход битвы, но адарланские солдаты по-прежнему имели численное преимущество. Рован, казалось, тоже забыл о происходящем за спиной. Его ветер и лед не могли сокрушить тьму. И все же, едва пала стена, он ударил по тьме ураганом и ледяной бурей. Рован продолжал свои атаки, силясь прорвать вечную черноту и увидеть, в каком состоянии принцесса. Его не остановил даже тихий, ласковый женский голос, зовущий из тьмы. Он потратил несколько столетий, чтобы забыть этот голос. И вот Лирия снова звала его, разрывая ему душу.