Андрей Посняков - Кремль 2222. Коломна

– Зря ты им помогаешь, – неслышно подойдя сзади, уселся рядом шам. – Бросили б их давно да ушли. У них своя дорога, у нас – своя.

– Они мои друзья, – юноша упрямо наклонил голову. – А друзьям надо помогать. Да и вообще кому бы то ни было, коли уж есть такая возможность.

– Ты действительно так считаешь?! – ахнул Наг.

– Ну, да. А что тут удивительного?

– Удивительно, что ты до сих пор жив! А вспомни-ка своего дружка Сгона. Сам говорил – вы были не разлей вода. И это я уже не говорю про мороков, помнишь? И еще хочу заметить…

– Не надо! – Ратибор пренебрежительно махнул рукой. – Знаю я, что ты хочешь сказать. Что единственная задача всех в этом мире – выжить. Неважно как. Да это и правда, наверное. Только это правда не людей, а крыс. А я все же человек, а не крыса!

– А вот эта девчонка-киборг – не человек! И сожрет тебя при первой возможности, в буквальном смысле слова – сожрет, – шмыгнув носом, одноглазый вскочил на ноги, утирая рукой слюну с безгубого рта. – Давай, друг, решайся! Надо уйти уже завтра на заре, как можно скорее. А эти…

– Нет! Я обещал показать им путь.

– Не принимай на свой счет, но я тоже много кому много чего обещал в этой жизни.

– Я, в отличие от тебя – воин! И – человек.

Ратибор прекрасно слышал шаги у себя за спиною, а вот шам вздрогнул, увидев подошедших Орво и Расту. В блестящей кастрюле на голове девушка-кио смотрелась на редкость комично, и Рат хмыкнул.

– Смейся, смейся, – подойдя, беззлобно воскликнула девчонка. Голос ее звучал глухо, а некоторые звуки и вообще было не разобрать.

– Пойду, пожалуй, прилягу, – вовсе не стремившийся к доброй беседе с бывшими врагами, Наг поспешно поднялся на ноги. – Поздно уже, а завтра рано вставать.

Никто его не удерживал, но хитрый шам далеко не ушел, а какое-то время стоял поодаль, за липою, навострив щупальца и тщательно вслушиваясь в мысли десятника. Завязавшаяся беседа, впрочем, касалась лишь древних воинов, музыки, стихов… Не дождавшись ничего интересного, Наг махнул рукой да и в самом деле отправился спать. Улегся на еловый лапник, лапником же и укрылся, да вскоре захрапел обиженно и уныло.

У тех троих, что остались на берегу, беседа еще только начиналась.

– Одноглазый ушел, – гулко сказала Раста. – Не сразу – стоял под липой, подслушивал… Теперь можно, Орво.

– Я обещал рассказать тебе о торговцах, Рат, – десятник все же огляделся по сторонам и продолжил, посматривая на загоравшиеся в красновато-фиолетовом небе звезды. – Те, кто торгует с твоим народом, принадлежат к лосиноостровскому клану. Друзей там у меня нет и никогда не было, как, впрочем, и хороших знакомых, но, все же, я кое-что знаю, поэтому слушай и запоминай, а что непонятно – спрашивай.

Ратибор так и делал: слушал, запоминал, кое-что уточняя, да машинально поглаживая верный «СКС», к которому, увы, осталась всего одна обойма. Всего десять выстрелов – однако с пищальными-то не сравнить. Жаль было сломанный меч, но что поделать, в пути вполне можно обойтись и тесаком. И все же если б еще хоть чуть-чуть больше патронов!

– Патроны можно «прожечь», – неожиданно ухмыльнулся Орво. – Бросить в Поле Смерти. Был бы хоть один патрон – восстановится вся обойма. Так же, кстати, «прожигают» людей и мутантов. В красном Поле они – если не погибают – становятся умней и сильнее, в черном – возвращаются в прошлое.

– Как это – в прошлое? – не понял Рат.

– А так. Нео может стать хомо, хомо – превратиться в неандертальца.

– В кого-о?

– В доисторического человека. Тут надо смотреть… и за людьми и за вещами. Я вот не досмотрел как-то, – Орво вытянул вперед свои уродливо-длинные пальцы. – И ты видишь, что стало. Мог бы вообще рук лишиться, вполне.

– Так ты говоришь, Ясну можно будет выкупить? – чуть помолчав, Ратибор снова взялся за свою тему.

Десятник кивнул:

– Если есть, на что, думаю, можно.

– А у меня есть! – распахнув куртку, юноша погладил висевшую на шее золотую цепочку. Память о дважды умершей девушке Оле Василь. – Этого хватит?

Орво усмехнулся:

– Может быть. Да, у тебя же есть шам – а уж он-то уговорит любого.

– Не нравится мне этот одноглазый, – глухо донеслось из-под кастрюли. – Наверное, даже я – более человек, чем он. Такая уж это подлая раса. Убила б давно, коли б ты, Рат, не запретил.

– Ага, убила бы, – юноша повел плечом. – И как бы мы ушли без его тумана?

– Ушли б как-нибудь…

Утром путники поднялись на заре и целый день шли по болотам, останавливаясь на отдых лишь изредка. Ратибор опять нес на своей шее шама, что вызвало недюжинное удивление остальных его спутников. Впрочем, вскоре все привыкли и уже не обращали особого внимания.

А вечером устроили прощальный ужин. Наловили в заболоченной речке рыбы, запекли на углях, да с большим удовольствием съели. Раста, наконец, сняла свою кастрюлю-шлем, и сидела, вытянув ноги к костру, как обычная слегка взбалмошная девчонка. Много шутила, смеялась, а ближе к ночи зачем-то ушла в лес – прогуляться.

– Ей надо побыть одной, подумать, – покосившись на спящего невдалеке шама, тихо пояснил десятник. – Сбежав от своего хозяина, она не знала что делать… думаю, не знает этого и сейчас. Одно ясно – чем дальше от Москвы, тем безопаснее. Кто знает, может, это все станет началом новой жизни и для нее… и для меня.

– А почему она сбежала? – сыто рыгнув, полюбопытствовал Рат.

Орво неожиданно вздрогнул:

– Ты ее саму-то об этом спрашивал?

– Да как-то не успел.

– Вот и славно, что не успел! – чуть помолчав, десятник сглотнул слюну. – Она ведь умеет чувствовать боль, то есть – ей по-настоящему больно. Этим и пользовались. Развлекались, весьма даже гнусно. И однажды Расте надоело. Воспользовалась каким-то сбоем в работе главного мозга, перебила всех, сбежала, куда глядели глаза. Меня вот встретила… Не знаю, уж на счастье иль на погибель.

Орво замолк, и Рат оглянулся на маячившие во мраке ночи деревья, за которыми бродила в одиночестве нереально красивая юная Раста. Графиня Вересковых пустошей, девочка-убийца, боевая машина – киборг.

Как они прошли через Купол, отделяющий собственно Москву от Подмосковья, Ратибор не смог бы сказать, если б кто спросил бы. Как-то так, проскочили. Едва только на горизонте появились полуразрушенные остовы зданий древней столицы, шам слез с шеи своего спутника и напустил густой промозглый туман, сродни тому, какой бывает на старых болотах в конце осени или в самом начале весны.

– Доверься мне, друг мой! – выпростав вперед правую руку, одноглазый осмотрелся вокруг…

Что он там видел сквозь собственноручно напущенную полумглу? Наверное, помогали щупальца. Они то приподнимались, вытягивались, словно и впрямь ощупывали кого-то, то опадали, безвольно и резко, чтоб почти сразу воспрянуть вновь.