Миа Тавор - Созвездие Волка. Блуждающая во тьме

– Разве это возможно? – с сомнением отозвалась я, стараясь припомнить что-нибудь о генной инженерии. Но, увы, мои познании в этой области были весьма скудными.

– Здесь – да, – снова ответил Уилл, пока Джин упорно продолжала хранить молчание. – У Совета есть такие вещи, которых нет еще ни у кого в мире.

Я все еще затруднялась в это поверить, но вспомнила пузырек с лекарством и мазь, которые принес мне Майк – они действовали куда лучше и быстрее, чем обычные, известные мне лекарства. Похоже, как говорил учитель биологии, мне действительно предстояло еще много чего узнать.

– Тогда почему нам разрешают выбирать только слабых животных? Это же нечестно! – возмутилась я. – Что может сделать росомаха, горностай, лиса или еж против чудовищ красных?

– Ничего, – тихо проронила Джин.

Но Уилл не обратил на нее внимания.

– Мы пока не можем управлять большими животными, мы еще не настолько сильные, как они, – объяснил он. – Только к концу школы мы, возможно, сумеем развить наши способности, но нам никогда не сравниться с ними по силе. Это лучше, чем совсем ничего. Когда один из этих хищников тебя настигнет, то есть хоть какая-то надежда, что в зубы ему попадет твое животное, а не ты.

По лицу Джин было понятно, что она не согласна, но на этот раз я приняла сторону Уилла. В его словах был здравый смысл. Мне вспомнился хромающий парень в желтой форме, и я подумала, что красные, особенно Камилла, Эрик и Дилан не пожалеют сил, чтобы покалечить меня. А может и хуже…

Перемена заканчивалась, мы зашли в класс и молча уселись на свое место. Каждый думал о своем, но я была уверена, что мысли Уилла и Джин витают там же, где мои. А именно – что будет, если кому-то из нас придется участвовать в этом ужасном соревновании.

Во вторник на последнем уроке мы благополучно сдали проект по политологии, который усилиями Джин, Уилла и Адама выглядел ничем не хуже, чем у других. Даже моя часть, немного подкорректированная Джин, приобрела вполне приличный вид и прекрасно вписалась в общую работу.

Собирая у нас листки, Карл фон Рихтер сиял от счастья.

– Чудесно, просто чудесно. Теперь, когда последняя работа у меня, я проверю и на следующем уроке объявлю вам оценки.

Наша задержка вызвала всеобщее недовольство: мы были единственными в классе, кто еще не сдал работу. Из-за меня, конечно. Моих напарников это сильно смутило, но я вела себя как ни в чем не бывало. В конце концов я самостоятельно сделала свою часть, и уже этим нужно было гордиться. А если эти ботаники сдали свои работы еще до каникул, то это их проблемы. Учитель сам дал понять, что можно не торопиться.

Однако моя гордость собственными достижениями в учебе вскоре отошла на второй план. С началом второго семестра, который ознаменовал приближение соревнования, красные совсем распоясались по отношению к ученикам в желтой форме. Их жестокость переходила все границы, особенно старались Эрик с Диланом. Не раз я была свидетелем жестоких расправ, которые совершались прямо в стенах школы и в которые, как прежде, никто не вмешивался.

Желтые стали еще тише и выглядели более забитыми и задерганными, чем в первом семестре. Многие из них откровенно боялись ходить в столовую и предпочитали оставаться без обеда, чем попасться под горячую руку красным, которые теперь были вовсю увлечены тренировками и предстоящим состязанием. Из слов миссис Джеймс и пояснения Уилла следовало, что не все из них смогут попасть в участники, поэтому каждый старался выделиться как может.

Один раз я с ужасом наблюдала, как ученица в желтой форме подошла к буфету и начала вымазывать себе все лицо и волосы шоколадным тортом. Куски крема падали на ее одежду, но, вместо того, чтобы прекратить, она жадно, почти фанатично слизывала их прямо с рук и продолжала водружать на голове целую гору из смятых коржей. Двигалась она словно зомби, пока красные надрывались от смеха.

В недоумении я перевела взгляд на Уилла. С каменным лицом он кивнул в сторону одного из старшеклассников в красном, который встал и не отводил от нее сосредоточенных глаз, пока его дружки покатывались от разбирающего их смеха. Его глаза полыхали чуть заметным голубоватым пламенем, как у мистера Честертона тогда в подвале, когда он управлял лисой. Только сейчас глаза у его жертвы были голубые. Это продолжалось еще несколько секунд, пока не вошли учителя и не велели ему прекратить. Придя в себя и оглядев свои руки и одежду, девочка заплакала и под дружный гогот красных выбежала из столовой, прикрывая выпачканное лицо руками.

Управляющий ей до этого парень сел как ни в чем не бывало. Красные помладше сгрудились вокруг него, выпрашивая советы для тренировок, а потенциальные соперники громко хвастались, что могут показать фокусы не хуже. Меня охватили гнев и отвращение. Я поискала глазами Майка – несмотря на то, что он тоже мог принять участие в соревновании, его в том окружении не было. На миг меня захлестнуло облегчение, но я тут же разозлилась на себя: даже если я ни разу не видела, чтобы Майк принимал участие в подобных издевательствах, это не значит, что он лучше своих однокурсников. В конце концов он, как они все, тренируется в подвале. И мне даже думать не хотелось, что там происходит.

– Почему учителя это позволяют? Неужели им недостаточно того, что они тренируют на них свою силу, а потом заставляют принимать участие в этом жестоком соревновании? Почему хотя бы в остальное время не оставить их в покое?

Несколько секунд Уилл молча смотрел в свою тарелку.

– Директору все равно. Когда он появился, то многое здесь стало по-другому… Намного хуже, чем прежде. Если и есть учителя, которые этого не одобряют, то они просто молчат, – зло проговорил он. Каждый раз, когда мы обсуждали эту тему, на его лице появлялась непроницаемая маска, которая была мне уже хорошо знакома и которая так поразила меня в мои первые дни в этой школе. Но иногда сквозь нее у Уилла все же прорывались истинные чувства, и это мне все больше и больше в нем нравилось. Хоть он умел хорошо скрывать свои эмоции и вел себя так же отрешенно, как остальные ученики в синей форме, я видела в нем зачатки внутренней борьбы, и мне хотелось, чтобы настоящий, искренний, справедливый Уилл победил. И я поклялась, что сделаю все, чтобы это случилось.

На очередном уроке биологии все было, как прежде: озадаченные ученики совершенно не понимали, что от них требовалось и как нужно было налаживать связь со своим животным, и от этого ужасно нервничали. Учитель тоже не спешил им помогать, заметив, что природное умение должно само проявиться в контакте с животным, и советовал набраться терпения. Однако моих одноклассников это никоим образом не успокаивало. Они тужились и пыхтели перед клетками, изо всех сил надеясь заставить своих животных что-то сделать (или хотя бы успокоиться), но получали только собственные раскрасневшиеся и вспотевшие от потуги лица. Вопреки всему, только Джин казалась совершенно спокойной. Она меланхолично наблюдала за своим свернувшимся в калачик ежом, даже не пытаясь хоть немного попыхтеть, как остальные.