Владимир Лошаченко - Хранители равновесия

Разгром орды продолжался четыре часа. Чужаки преследовали степняков, пока Черная орда фактически не прекратила свое существование. Неожиданные союзники империи, сделав свое дело, сгруппировались и исчезли у тех же холмов, во вновь появившемся тумане.

Имперская армия обошлась минимальными потерями – погибли четырнадцать канониров от разорвавшихся пушек и сто тринадцать солдат. Трофеи собирали два дня, загрузили все двести телег.

Армия праздновала победу над грозным врагом. Авторитет императрицы возрос у военных до небес. Перегрызут глотку любому, кто осмелится покуситься на Мелу I. Через три дня войска ушли через портал к месту своей постоянной дислокации.

Празднества в Тарагонской империи по случаю победы над Черной ордой длились неделю. Императрица щедро одарила наградами и прочими милостями согласно чину и званиям всех участников славной битвы. Многие офицеры получили продвижение по службе – армия обновлялась и молодела.

Высшую награду – орден Победы – получили двое: герцог Паша Черный и герцог Ланс Орест д’Офунато. Остальным военачальникам ордена попроще. Вояки северной и западной армий ужасно завидовали дождю милостей, который накрыл восточную армию. Генерал Акош д’Реден, командующий армией, получил звание маршала и редкий орден Золотого Орла – их всего пять штук на всю империю. После битвы, признавая за Мелой I ключевую роль в блистательной победе, д’Реден сделался ее истовым сторонником. Во дворце праздновали с размахом, как, впрочем, и в столице. Мела не пожалела казны, понимая, что жадность здесь неуместна.

Погуляв пару дней, Пашка затосковал и стал проситься домой.

– Дорогая, пойми, у меня жена должна родить. Нужно быть рядом.

Красавица горестно вздохнула:

– Я ведь не держу тебя, Пашенька, но каково мне остаться одной!

– Кисонька, почему одной? А Ланс с Гидо и Ливэном?

– Твои друзья тебя не заменят.

Пашка с удовольствием поцеловал волнующую грудь с розовым соском.

– Теперь другую, – потребовала Мела, грациозно поворачиваясь.

– О, это мы с удовольствием, нам только давай.

Поцелуи в столь привлекательную часть тела возбудили обоих, и закончились они, естественно, любовной схваткой. Отдышавшись, Пашка спросил:

– За что ты меня любишь, Мела? Кругом столько симпатичных и достойных мужчин. И я, и мои друзья теряемся в догадках.

Девушка на мгновение задумалась, потом рассмеялась.

– Дурачок, разве любят за что-то? Люблю, и все. Иди ко мне, ненасытный.

– Караул! – запаниковал Пашка.

– Боишься?

– Конечно, боюсь, – честно признался он.

– Не бойся, я тебя пожалею. – и бережно прижала к груди.

Попрощавшись с друзьями в «Ржавой секире», Пашка из дворцовых покоев как был в генеральском мундире, так и отправился домой в замок привычным телепортом.

Попал он отчего-то в винный подвал.

– Тонкий намек, – хмыкнул он.

Не успев выбраться, тут же нарвался на Пако, который заключил его в дружеские медвежьи объятия.

– Поздравляю, Паша, ты вовремя. Сын у тебя родился.

Пако сиял, словно медный котелок, что-то еще говорил, но Чернота не слышал. Неизвестное теплое чувство отцовства разливалось в его груди.

– Извини, Пако, но мне надо к сыну.

– Беги, беги, папаша.

Пашка вихрем взлетел по лестнице и, пробежав через анфилады комнат, очутился перед спальней.

Вошел на цыпочках. Беата спала, откинувшись на высоко поднятые подушки, правой рукой придерживала сопящий сверток в атласном одеяльце. Картина, достойная кисти великого живописца, – мать со спящим ребенком.

Пашка долго сидел рядом на кровати, боясь шелохнуться, и любовался красивым умиротворенным лицом жены. Вот оно, счастье. И почто он мотается черт-те где, забросил семью. Совесть проснулась очередной раз, грызя зло и настойчиво. Самое неприятное, оправдаться нечем – права, зараза, во всем, а если еще вспомнить Мелу, о-хо-хо… Пашка от горестных мыслей передернулся. Ничего с собой не мог поделать – любил обеих. К тому же знал точно – Мела его не охмуряла, даже в мыслях не держит, чтобы удержать подле себя. А в реале получается, что привязан к ней крепче канатов, впрочем, как и к Беате.

Жена, видимо, почувствовала его взгляд, открыла глаза. И столько любви и нежности он прочитал в ее взгляде, что смутился, почувствовав себя старым греховодником.

«Отставить! – скомандовал он сам себе. – Рассуропился, какие только дурные мысли не лезут в голову. Наше дело мужчинское, мы всегда правы», – столь наглое утверждение привело его в норму.

По случаю рождения наследника герцога замок встал на уши. Прислуга драила посуду и чистила помещения, гарнизон тоже приводил себя в порядок – затевалось нечто грандиозное. Народ не обманулся в своих ожиданиях – хозяин закатил банкетище во всю ширь русской души. Веселились три дня, даже лошади егерей выглядели хмельными и слегка неадекватными. В первый же день праздника случилось событие, имеющее далекие последствия.

Проведать Беату приехала ее новая подруга, баронесса Ида д’Леман. Молоденькая вдова яркой внешности с симпатичными ямочками на щечках. Натура добрая и веселая, она сразу понравилась Пашке. Ее посадили рядом с Пако. Бесстрашный боец и воин отчего-то превратился в ледяную статую, проглотившую лом. Чернота поспешил на помощь другу. Вытащив его из-за стола и отведя подальше, стал приводить в чувство. После кубка чачи Пако пришел в сознание.

– Перестань сейчас же. Да, красивая девушка, но это не повод для паники, и вообще, ты ведь мужик, в конце концов.

– Ага, – согласился бывший наемник. – Нет, ну ты ее видел, какие глаза, какие губки… Я сражен в самое сердце.

– Ну и флаг тебе в руки, начинай ухаживать. Совет вам да любовь.

– Паша, о чем ты говоришь, кто она и кто я?

– Тьфу, у тебя совсем мозги заклинило. Ида – живой человек, а ты молодой герцог, кровь с молоком и, что характерно, – холостяк.

– Ты думаешь, у меня есть шанс? – со вздохом протянул Пако.

– Дурачок, да она тебя глазами пожирает. Не дури, а иди в атаку – баронесса не устоит.

Выпив за будущую победу, вернулись за стол. Баронесса Ида д’Леман действительно весьма благосклонно принимала ухаживания бравого герцога Пако Виго д’Бокэ.

Роман развивался прямо на глазах у довольных хозяев замка.

Пашка нашептал на ушко Беате план действий относительно влюбленных, супруга, похихикав, согласилась. Вечером того же дня Беата имела приватную беседу с баронессой. Та живо интересовалась Пако – каков он, много ли дурных привычек. Беата, не имевшая привычки злословить за спиной, довольно коротко ответила:

– Герцог д’Бокэ надежен, словно скала.

Потом добавила:

– У моего мужа друзья очень достойные люди, других быть не может.