Сергей Извольский - Проект Данте. Врата Ада

– Уааа!!! – страшно выкрикнул Эглай и взвился в прыжке, готовясь обрушиться на меня. Взметнулись мечи, и в этот момент меня непроизвольно кинуло вниз, желтый песок с насаженной на него чашей арены перекрутился перед глазами, и, резко выпрямившись, я по инерции пробежал несколько шагов. Тут же, впрочем, остановился как вкопанный и поспешно обернулся, еще до конца не понимая, что же сейчас сделал.

Ничего особенного не сделал – постфактум пришло понимание, – лишь нырнул под удар и кувырком ушел влево, после взвившись в прыжке и отбежав в сторону. Это даже не я сделал, это тело само сделало. Будто по памяти.

«Как не насадился еще», – с удивлением посмотрел я на гладиус, который по-прежнему оставался у меня в руке. И тут же снова отпрыгнул в сторону, а потом еще и еще – развернувшийся, и вновь бросившийся на меня Эглай с напряженной гримасой на лице наносил удар за ударом, со свистом разрезая воздух. Один из них, казалось, сейчас все же достанет меня – я даже голову вскинул, следуя взглядом за клинком и открывая рот в испуганном крике. Но падающий клинок до меня не дотянулся – снова желтая площадка арены закрутилась перед глазами и, сделав сальто назад, я покатился по песку, опять прытко отскакивая в сторону.

Гладиус в правой руке сидел как влитой, а вот левая по-прежнему была как чужая – даже кисть тянуло слегка, как будто от ощущения утраты. С удивлением я начинал понимать, что у меня довольно легко получается уходить от атак Эглая, причем не убегать, а именно уходить от ударов, еще и практически не поворачиваясь спиной к противнику.

В очередной раз отпрыгнув, уходя от свистнувшего клинка, спиной почувствовал опасность и вовремя присел – над головой тяжело пронесся молот. Огромный, устрашающий – попал бы, голову в кашу разбарабанило. Но из ритма я выбился и рядом уже мелькнул змеей меч Эглая, устремляясь ко мне. Звук столкнувшихся клинков прозвучал для меня громом.

Опять за меня тело все само сделало – направленный в меня клинок я отбил, и тут же крутанувшись волчком в сторону, ударил сам. Но не Эглая, а Хоргоса, гладиатора с кувалдой. В тот момент, когда мой гладиус полоснул по плечу молотобойца, левая рука машинально сама метнулась к нему ударом. Правда, зря – в ней должен был быть клинок, вскрывший бы бок Хоргосу, но сейчас это было просто движение в начале каскада ударов, помогающее удержать равновесие.

Ударов, разрывающих чужую плоть, должно было быть в два раза больше. «Мне не хватает второго меча», – отстраненно понял я, когда отскочил в сторону. У Хоргоса же на несколько мгновений будто красные крылья выросли – щедрые потоки крови из широких ран еще не успели опасть на землю.

Развернувшись, я побежал прочь. И только сейчас снова услышал оглушительный гул арены.

Оказывается, все это время крик вокруг стоял неимоверный, но я на него просто внимания не обращал – слушая лишь свое дыхание и думая только о том, чтобы в меня агрессивными железками не ткнули.

Зрители даже завыли от возмущения, но тональность гула приобрела иной оттенок, когда толпа поняла, куда я бегу. Пока меня гонял по арене Эглай, мы переместились к одной из стен, там, где в ожидании стоял Хоргос с молотом, который не пренебрег возможностью попытаться меня вырубить.

Сейчас я бежал к противоположному краю. Туда, где стоял в ожидании Рутгер, гладиатор со щитом. И мечом. Он, видя мое приближение, было двинулся вперед, но когда я приблизился, остановился, закрывшись своим большим щитом и застыв в стойке с отведенным назад оружием. Меня в это время уже понесло – планку сорвало качественно, и я действовал сейчас в состоянии боевого бешенства. Хотелось кого-нибудь убить.

До последнего мгновенья не знал, что буду делать, когда добегу до Рутгера. Но опять все получилось само – приблизившись на расстояние нескольких шагов, уже видя блеск глаз в узкой прорези глухого забрала, я взвился в прыжке, перепрыгивая противника. Песок мягко ударил в ступни босых ног, взметнувшись при моем приземлении за спиной Рутгера, и я мгновенно развернулся, нанося удар.

«Второго меча очень не хватает», – отстраненно наблюдая, как лезвие гладиуса оставляет за собой широкую красную полосу на спине гладиатора, думал я. Левую руку тянуло желанием сжать в ладони рукоять, через которую можно ощутить, как клинок рвет чужое тело.

Успел нанести два удара, прежде чем Рутгер начал оборачиваться. Был бы второй меч, ударов было бы четыре. Или пять.

Нырнув под широкий взмах меча, я перекатился, вновь оказавшись за спиной гладиатора, и в этот раз, выпрямляясь, обрушил удар ему на шею, после чего толкнул ногой в спину. Не медля, тут же снова набросился на противника, как коршун. Еще четыре удара, и под слитный выдох трибун гладиатор упал.

Уже ощущая дефицит времени, буквально кожей чувствуя приближение Эглая, я прокатился вперед, подхватывая с земли меч поверженного Рутгера. После всех этих перекатов и кувырков почти все мое тело покрывал песок, прилипающий к потной коже.

Когда поднялся, пробежал еще несколько шагов и резко развернулся. Два меча, уже два меча в моих руках слаженно метнулись, отражая выпад примчавшегося Эглая. Отбив один из его падающих клинков, второй я отвел в сторону, еще ногой добавив следом, и, проводив взглядом пролетевшего мимо по инерции гладиатора, прыгнул к только что добежавшему сюда Хоргосу.

Молотобоец двигался тяжело, песок взметался вверх от его тяжелых шагов. Но когда гладиатор встретился со мной глазами, лицо его перекосила гримаса и он, заревев, поднял молот.

Опять я удивил сам себя – поймав взгляд Хоргоса, подался всем телом вперед, одновременно отведя широко расставленные руки с мечами назад. Невольно сделал то, что еще вчера проделал с Таскером – мысленно метнувшись вперед, своей волей и жаждой убийства буквально смял, растоптал, растерзал в клочья сознание Хоргоса. Он замер с искаженным гримасой лицом и со вскинутым молотом да так и остался стоять.

Внутри меня уже поднялась волна ярости, красной пеленой заслонив взор, и я кинулся навстречу поднявшемуся на ноги Эглаю, раскручивая мечи стальной мельницей. Несколько мгновений гремело и скрежетало железо, когда наши клинки встретились, но почти сразу же противник оказался смят, и я начал просто кромсать его, не обращая внимания на несколько встречных ударов, нанесенных из последних сил.

Последний широкий взмах, и веер крови развернулся, подобно крылу, опав на несколько мгновений позже, чем тело Эглая упало на песок. Небрежно отбросив в сторону меч поверженного Рутгера, я перекинул гладиус из правой руки в левую и подобрал один из мечей Эглая – длинный, слегка изогнутый клинок.

В уши сейчас словно затычку вставили, и меня как будто накрыло вакуумным колпаком.