Глен Кук - Тирания Ночи

Все это брат Свечка растолковал жителям Сен-Жюлез-анде-Нье в первый же вечер. Эти новости здесь слышали и раньше, хотя доходили они до Коннека в искаженном виде. За пределами городов вести вообще распространялись медленно, но все-таки распространялись. Те, кто поддерживал патриарха в Вискесменте, во всех подробностях знали о непотребствах, чинимых патриархом-узурпатором Милосердным III и его преемником Безупречным V. Когда-то Милосердный отправил в Антье епископа Серифса, чтобы тот отвратил жителей восточного Коннека от Непорочного II. Теперь епископа поддерживал новый патриарх, Безупречный V, и Серифса дружно ненавидели и мейсаляне, и те, кто так или иначе относил себя к епископальной церкви, и дэвы, и дейншокины, и те немногие прамане, которые еще оставались в Коннеке, – словом, люди всех возможных сословий и взглядов. Сам епископ, по всей видимости, считал, что его обязанность перед паствой состоит лишь в том, чтобы обирать до нитки всех непокорных. Отобранные деньги неизбежно переходили в казну самого епископа.

Кроме брата Свечки, по Коннеку странствовали и многие другие совершенные, они лишь наблюдали, но не порицали открыто патриарха или церковь.

В тот вечер Свечка не сказал жителям деревни, что вслед за ним в Сен-Жюлез-анде-Нье скоро придут и другие нищенствующие монахи.

Он рассказал о страшных войнах, которые годами велись в Диреции во имя веры, о завоеваниях Питера Навайского, мужа Изабет, младшей сестры герцога Тормонда из Каурена, владыки Коннека.

Монах предрекал, что вскоре с новой силой вспыхнет вражда между Сантерином и Арнгендом, подогреваемая династическими и феодальными распрями. К тому же в Сантерине зрело недовольство из-за сокрушительного поражения, которое они потерпели прошлым летом в Трамейне в сражении при Тамзе.

Но селян мало волновали свары между Сантерином и Арнгендом. Разве только они радовались, что эти свары отвлекали Арнгенд и не оставляли ему возможности вторгнуться в Коннек. Гораздо больше всех интересовали события на востоке. Именно оттуда им грозила беда.

– Расскажите нам, что поделывает Ганзель, – попросил Пере Алейн.

Свирепый Ганзель, или Йоханнес Черные Сапоги, был Граальским императором Йоханнесом III, великим полководцем Новой Бротской Империи, десницей божией, помазанником на царство. А еще злейшим врагом и вечным кошмаром патриарха-узурпатора. Малютка Ганс неустанно обличал развращенных церковников, а такими были почти все, и винил в упадке церкви патриарха, который защищал своих священников, какими бы гнусными и явными ни были их прегрешения. Император ненавидел Безупречного V и глубоко презирал его соратников.

Эти двое почти постоянно находились в состоянии войны, но война эта велась эпизодически, потому что империи не хватало средств на продолжительную военную кампанию.

Безупречный V восседал на престоле вот уже второй год и все это время рассылал буллу за буллой, неустанно отлучая Йоханнеса Черные Сапоги и его военачальников от церкви. Эти попытки зачастую приводили в отчаяние тех вельмож, которые опасались, что господь на стороне Безупречного V, а не Непорочного II.

Однако Ганзель без устали напоминал всем, что нынешний патриарх занимает бротский престол незаконно, а значит, является вором и все его буллы не имеют никакой силы. По словам императора, предавать анафеме и отлучать от церкви мог только патриарх из Вискесмента.

К несчастью, даже патриотичные жители Коннека считали Непорочного II жалким ничтожеством, ни на что не способным без поддержки Йоханнеса.

– Надолго ли вы задержитесь у нас, господин? – спросил Пере Алейн.

– Не называй меня господином, зови меня просто брат. Мейсаляне почитают всех людей равными. Среди нас нет таких, кто стоял бы выше или ниже другого.

А вот среди церковников таких было предостаточно. Кто стоит выше, а кто ниже – этот вопрос вызывал у них гораздо больше разногласий, чем вопросы веры. Иерархия играла огромную роль в делах церкви. Священники яростно боролись за самые незначительные знаки отличия, что жестоко оскорбляло многих мирян, почитавших традиционные ценности.

– Вы останетесь и будете проповедовать?

– Разумеется. В этом и состоит моя работа. Я учу, наблюдаю, проявляю милосердие. А еще я устал от странствий. – И брат Свечка улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

Он так и не сказал им, что скоро в деревне соберутся и другие совершенные.

Его разместили в часовне. В Сен-Жюлез-анде-Нье не было своего священника. В те благодатные времена мало кто стремился принять сан и маленькие селения зачастую оставались без святого отца.

Каждую неделю крестьяне пешком отправлялись на службу в соседний Сан-Олдрейн, а раз в месяц старый отец Эпон с трудом взбирался на холм в Сен-Жюлез-анде-Нье, чтобы свершить обряд крещения, венчания или похорон. Если вдруг в нем возникала неотложная нужда, в Сан-Олдрейн спешно посылали мальчишку, и Эпон со всей доступной ему прытью приезжал на осле.

Если, конечно, речь шла о прилежных прихожанах.

Таковыми можно было назвать около четверти жителей Сен-Жюлез-анде-Нье, все они поддерживали патриарха из Вискесмента. Треть исповедовала мейсальскую ересь, а остальным было попросту все равно. Немногочисленные представители семейства Ашар не отреклись от древних верований и почитали Тиранию Ночи.

Днем брат Свечка обучал крестьян основам счета и чтения (эти мейсальские замашки особенно выводили церковников из себя). После ужина совершенный беседовал с теми, кто проявлял к его учению интерес, и помогал им по-новому взглянуть на творца, его творение и то, какое место в их несовершенном мире занимает мыслящее существо.

Один юноша, который успел побывать в Антье и считался в деревне настоящим искателем приключений, сказал Свечке:

– Говорят, кладези силы иссякают, а в тех землях, где царит вечная зима, снега с каждым годом все больше.

– Не знаю. Возможно. Мейсалян больше занимает тот снег, который копится у нас внутри.

Эти взгляды лишь отчасти отражали традиционные церковные воззрения. Совершенные не считали мир творением доброго и любящего создателя, нет – его в жестокой схватке вырвал из лона пустоты ворог и теперь использовал как оружие в борьбе с небесами. Души, заточенные в смертных, не ведали света и подчинялись Тирании Ночи. Некоторым суждено было вечно крутиться в колесе жизни, ибо не всем дано достичь совершенства и воссоединиться с единственным богом.

Уже полторы тысячи лет назад люди подчинили себе земли Коннека, но здесь все еще в изобилии встречались разные мелкие духи – обитатели полей, лесов и ручьев. Их подпитывали усилия Ашаров и им подобных, и они вершили бесчинства, когда только осмеливались. Мейсаляне считали, что все Орудия Ночи, большие и малые, являются неоспоримым доказательством основного принципа их веры.