Глен Кук - Тирания Ночи

– Вы решили предать свою веру? – обрушился на Тормонда разгневанный епископ Лекро. – В обмен на мир, который посулил вам этот никчемный шакал? Вы ничего не добились, мой господин! Ровным счетом ничего! Если бы вы воспротивились, он не смог бы ничего сделать. Он бессилен и воткнет нам нож в спину при первой удобной возможности. Никаких коннекских принципатов в коллегию не допустят.

Тормонд дал ему выговориться и подождал, пока гнев епископа чуть поутихнет.

– Во-вторых, мы должны искоренить еретиков и неверных.

Это было самое предсказуемое требование патриарха, и именно оно вызывало больше всего ярости. Даже верные Броту священники возмущались таким наглым и беспардонным вмешательством в дела Коннека.

Брат Свечка мрачно молчал: его только что предал старый друг.

Речь Тормонда сделалась разборчивее и яснее, но радости это никому не прибавило.

– Коннек должен предоставить в распоряжение Брота две тысячи восемьсот вооруженных солдат, чтобы помочь покарать Кальзир за то оскорбление, которое он нанес церкви.

– Не церкви, а клану Бенедокто! – выкрикнул кто-то.

– Иными словами, племянник, – сказал епископ Лекро, – вы своими руками отдали мнимому патриарху все то, что мы пытались защитить, когда он вторгся на наши земли. А потом еще вдобавок обрекли наших юношей на смерть, чтобы Безупречный смог убивать и грабить. Да, племянник, вы настоящий дипломат. В Коннеке, услышав эти вести, устроят грандиозное празднество. В Каурене будут плясать на улицах.

Герцог был пьян, но все же уловил намек епископа: плясать коннектенцы, вполне возможно, явятся с факелами и вилами в руках. Не захотят ли они взять историю в свои руки и избавиться от герцога?

Слезы навернулись на глаза Тормонда. Он ведь был совершенно уверен, что проявил чудеса дипломатии. Почему же все друзья и советники так разгневались на него?

– Позвольте дать вам совет, племянник, – прорычал Лекро, – оставайтесь-ка вы в Броте, пока не вернутся из Кальзира домой наши солдаты. Ведь иначе за такой прекрасный мир с патриархом вас в Коннеке могут и убить ненароком.

Герцог, хоть и одурманенный вином, ясно слышал, о чем шепчутся приближенные. Что скажет граф Гарит? Ведь он может, услышав эти новости, совершить что угодно, и большинство коннектенцев его поддержит.

Тормонд ничего не понимал. Как же можно, поразился брат Свечка, быть настолько слепым и так упорствовать в своих заблуждениях? Неужели они что-то сотворили с ним в Кройсе?

Расстроенный и сбитый с толку, Тормонд поковылял прочь со двора, где, как он надеялся, все должны были праздновать столь удачный исход дела.

Его сестра, на время позабыв о своей обычной застенчивости, взялась рассказать всем, чем именно закончились переговоры. Заключенные соглашения затрагивали, помимо Коннека, Фиральдии и патриарших государств, Наваю, остальную часть Диреции, Кальзир и империю. Безупречный не оговаривал никаких сроков, кроме одного – ему в скорейшем времени требовались солдаты, осенью он планировал начать поход против Кальзира.

По словам Изабет, ее муж готов был обеспечить независимость Коннека и обещал отправить свои корабли и опытных воинов помочь в войне с Кальзиром.

Брат Свечка обратил внимание на эти слова – карательный поход уже успел превратиться в полномасштабную войну. А война грозила обернуться священным походом, который обещал поддержать не имеющий к нему никакого отношения король.

Изабет вела переговоры гораздо жестче своего брата. В обмен на помощь короля Питера Безупречный должен был отдать в распоряжение Наваи Шиппен и окружающие его острова. Остров Шиппен был достаточно большим и временами считался даже независимым королевством, размерами он превосходил подвластную Питеру Дирецию, хоть и был гораздо беднее.

Еще Изабет рассказала о соглашении, заключенном между Безупречным и Граальским императором.

Бо́льшая часть Кальзира, а также острова у его побережья отойдут империи и Аламеддину. Различные города и крепости достанутся тем, кто проявил себя во время Реконкисты, но подчиняться будут также империи и Аламеддину.

Безупречный, не скупясь, раздавал еще незавоеванные земли.

Питеру была выгодна предстоящая война. А еще она должна была ослабить фиральдийских врагов патриарха и в то же время усилить Йоханнеса.

Брат Свечка начал подозревать, что в исходе переговоров виновата была не только слабохарактерность Тормонда, здесь явно прослеживался какой-то план.

Если Шиппен отойдет Навае, Платадура станет самым влиятельным торговым городом на востоке Родного моря, в ущерб Сонсе, Датеону и Апариону. Особенно пострадает Сонса, ведь основные торговые пути этой республики проходили через узкий и коварный пролив Райп, отделяющий Шиппен от Кальзира.

Монах протолкался поближе к королеве.

– Здесь скрыта какая-то тайна. Что же получит Йоханнес? – спросил он у нее. – Что изменилось? Почему вдруг Граальский император решил примириться с патриархом? Они же всегда были как кошка с собакой.

Остальные уже потеряли к переговорам интерес.

– Скоро все об этом узнают, – прошептала ему на ухо Изабет. – Поэтому я расскажу вам. У Йоханнеса есть единственный сын, Лотарь. Мальчику двенадцать, и он очень болен, явно не переживет отца. А Ганзель желает, чтобы у власти осталось семейство Иджей. Безупречный своей патриаршей властью поклялся ему, что церковь устроит так, чтобы трон перешел к его детям.

– Дочерям? – удивился брат Свечка.

– Совершенно верно. В списке наследников после Лотаря будут указаны сначала Катрин, а потом Элспет. Взамен Йоханнес обещал патриарху помощь в войне с Кальзиром. Вы уже слышали, как они собираются поделить тамошние земли.

Здесь явно крылось что-то еще. Вряд ли Безупречный так легко уступил бы своему заклятому врагу. Да и Ганзелю не с чего быть сговорчивым.

– Будет ли все так, как они решили? – спросил у монаха после пира Микаэль Кархарт. – Тормонд может пообещать Безупречному что угодно, но что, если он действительно повернет против мейсалян, дэвов, дейншокинов, праман с терлиагского побережья или свободомыслящих святых отцов Коннека?

– Тогда он останется совершенно один, – заметил обычно немногословный Тембер Серт.

– Именно, – согласился Лекро. – От него отвернутся многие, а ему нужна помощь, без нее ему никак не справиться.

– Никто, – задумчиво промолвил Кархарт, – с самого избрания Гонарио Бенедокто так и не заикнулся об очевидном: скольких бед можно было бы легко избежать, если б он не был патриархом.

– Вы хотите сказать, следует что-то предпринять по этому поводу? – спросил брат Свечка.

– Нет-нет! Просто излагаю факты. Избрание Безупречного повлекло за собой несметное количество смертей и горя. А ведь это только начало.