Марк Ньютон - Город холодных руин

Из невидимых комнат до него доносились голоса; разговоры прерывались, когда они с провожатым проходили мимо. Раз или два он слышал стоны и еще какие-то странные утробные звуки, которых не распознал.

– Здесь. – Парень показал куда-то в сторону.

– Спасибо. – Джерид разглядел в полумраке узкую деревянную дверь с вырезанной на ней цифрой 3, толкнул ее, вошел и прикрыл за собой.

Деревянный табурет стоял возле чего-то похожего на большое окно; за ним была непроглядная темнота. Какое-то ведро, несколько полотенец и ничего больше, только холодный голый камень кругом. Джерид подошел к табурету, встал на него коленями и заглянул в темное стекло, чувствуя, как учащается в тишине его пульс.

Он довольно долго смотрел в странное окно, ничего не различая за ним, кроме темноты, чувствуя, как нарастает его напряжение. Он постучал по стеклу костяшками пальцев – оно было крепким.

Вдруг за стеклом вспыхнул яркий свет, и он увидел человека: тот сидел, развалившись, на стуле, на нем были длинный стильный плащ и маска, из-под которой виднелись коротко стриженные темные волосы. Сбоку от него с потолка спускался крюк – на такие вешают на бойнях туши животных, – с крюка свисала цепь и кружевное нижнее белье, а вдоль стен стояли три-четыре зеркала в серебряных рамах, отражавшие человека на стуле в разных необычных ракурсах.

– Следователь Джерид. – заговорил он. – Я слышал, ты расспрашивал обо мне. Обо мне многие сейчас спрашивают – значит, я популярен, верно?

– Да, правильно. Значит, это ты Малум? – Джерид не мог понять, как ему пробраться за стекло, которое, казалось, было вмуровано прямо в каменную кладку. Крошечный металлический лючок сбоку предназначался, видимо, только для монет.

– Да, это я. Только сюда нельзя войти, Джерид, – холодно предупредил Малум. – Так что не оглядывайся. Стекла разработали культисты, специально для безопасности.

– Чьей безопасности? – уточнил Джерид.

– В данный момент твоей, а так в основном для безопасности моих женщин.

– И что, они тоже просто сидят там?

– Нет, они раздеваются за деньги. А одинокие мужчины смотрят на это разинув рот и бросают им монеты.

– И эти мужчины?…

– Смотрят, – ответил Малум, – или мастурбируют. Никакого секса, женщины защищены. И все довольны.

– Почему же я не видел тебя, пока ты не зажег свет?

– Культистское стекло – отменное качество. У меня большие связи. – Его тон изменился: – К делу. Зачем ты меня искал?

– Кое-кто назвал мне твое имя, когда я стал интересоваться, откуда взялось плохое мясо, которое я купил.

Малум расхохотался:

– И это все? Мясо, и ничего больше?

– У меня есть основания подозревать, что в этом городе в продажу поступает немало мяса сомнительного происхождения. Торговец сказал, что распространяешь его ты. Все, что мне нужно знать, – откуда берется это мясо.

– Да ты храбрец, раз пришел сюда задавать такие вопросы.

– Может быть, и так, а возможно, я просто глуп.

Малум усмехнулся:

– Ты мне нравишься, следователь. Слушай, сейчас немало людей задают такой же вопрос, а я не хочу, чтобы мое имя ассоциировалось у людей со всякой дрянью. Давай договоримся. Я дам тебе адресок и имя, а ты от меня отстанешь.

Поза крутого парня Джерида не впечатлила, но на предложение он согласился:

– Договорились.

– Воланд. Он наш поставщик. В последнее время я вел с ним еще кое-какие дела и, честно говоря, остался недоволен. Среди прочего он знает меня как специалиста, обслуживающего узкую категорию потребителей; так вот, он поставил мне оборудование, которое не справляется со своей задачей. Так что я буду только рад, если инквизиция почешет ему бока. И, как ты понимаешь, не без причины.

– А что он сделал?

– Слишком много вопросов задаешь.

– За это мне платят – хотя и не так уж много.

– У каждого на рынке свой сегмент, и запомни, на это заведение у меня есть разрешение бейлифа. Когда будешь выходить, загляни в седьмую кабину, увидишь образчик воландовой работы. Я включу там свет и активирую стекло. И смотри, никогда больше не ищи меня по имени, а не то я не отвечаю за твою безопасность.

Свет погас, окно почернело, а потом в лючке справа от стекла раздался щелчок. Джерид выдвинул небольшой ящичек и вынул из него записку с именем и адресом.

– Спасибо, – сказал он, хотя и не знал, там еще Малум или уже нет.

Воланд… Какое странное имя.

Сунув записку в карман, Джерид встал и вышел из комнаты. В темном коридоре он зажег спичку и нашел седьмую кабину, она была в дальнем конце. Он нажал на дверную ручку, дверь мягко отошла в сторону. В окне горел неяркий свет, он лился откуда-то сверху, и казалось, что стены камеры, обитые малиновым бархатом, вибрируют. Продолжая гадать, что же это за рыночные сегменты такие, он подошел вплотную к окну и увидел за ним лежащее на полу тело женщины.

Нет, не женщины.

А… твари.

Прижав обе ладони к стеклу, чтобы сохранить равновесие, Джерид почувствовал, как у него забурлило в желудке. Одетая в белое дамское белье тварь имела ноги какого-то животного вроде лошади, точнее он сказать не мог. Она лежала, скорчившись, в позе эмбриона, ее тело сплошь покрывал короткий белый мех, весь в пятнышках крови, струйка которой вытекала у нее изо рта. На лбу у нее был рог, он придавал ей сходство с мифическим животным, длинные светлые волосы в пятнах крови разметались по полу. И все это – вся эта гадость – трижды отражалась в зеркалах, позволяя разглядеть все чудовищные подробности.

Что за чертовщиной такой занимается этот Воланд? Что за человек… нет, что это за город, в котором можно получить разрешение на подобное? Кто захочет платить, чтобы увидеть такое?

Специалист, обслуживающий узкую категорию потребителей.

Джерид бросился к ведру, которое стояло в углу, и его тут же вырвало.

Один мертвый лес за другим, и все покрыты снегом. Ландшафт повторялся, как в дурном сне. Все листопадные растения давно уничтожил мороз, и лишь редкие хвойники еще противились его власти, превращая пологие холмы на горизонте в темную даль. Вперед сквозь частый гребень фолкского леса они пробирались благодаря лошадям – эти безразличные к враждебному окружению животные знай себе топали вперед, не пугаясь ничего.

Рандуру стало казаться, что, кроме их четверки, на всем свете не осталось в живых никого, хотя он и знал о тварях, укрывавшихся за зубчатыми рядами еловых стволов. Мунио, который начинал каждый день с неудержимой болтовни, часа через два выдыхался и умолкал, и тогда они продолжали путь в приятной тишине. Провожатый лишь изредка прерывал ее своими указаниями: то командовал свернуть на утоптанную тропу, то помогал преодолеть трудный участок.