Марк Ньютон - Город холодных руин

Беллис кивнула:

– Наверняка мы не знаем ничего, все только с их слов.

– Верно, – буркнул Джерид. – И спасибо за помощь. Это ведь ты все сделала – и их поймала, и меня от страха избавила. Ты замечательная женщина, к тому же, как я понимаю, тебе в этом никакой выгоды нет…

– Никакой выгоды?! – воскликнула Беллис. – Ты и впрямь глупец! Я делаю то, что считаю нужным, и помогаю другим потому, что не всегда думаю только о своей заднице.

– Так ты для этого здесь, в Виллирене, чтобы другим помогать?

– Более или менее, – загадочно ответила Беллис.

– Ты мне так и не скажешь?

– В следующий раз, когда мы будем выпивать вдвоем, я тебе, может, и скажу. – Беллис сдержанно улыбнулась ему.

Джерид подумал, что у этого кошмара может быть хотя бы один позитивный результат: он приобрел друга, а дружбе, как он выяснил сегодня, возраст не помеха.

– А что такое с Рамоном и Абарисом? Почему они все время так чудно` переглядываются?

– А, эти старые педики, – отозвалась Беллис с нежностью, – они замечательные культисты. С ними не соскучишься. Их узкая специализация – некромантия, хочешь верь, хочешь не верь, но в каждом их слове и поступке больше жизни и мудрости, чем мне доводилось встречать у кого бы то ни было. Я не люблю много говорить о них – с нашими законами и примитивной культурой. Но ты, похоже, не из тех, кто станет поднимать шум.

– Я хоть и старик, но не настолько закоснел. Только я заметил, что Рамон все время молчит, – добавил он.

– Верно. Однажды он получил энергетический удар от одной реликвии. После этого у него пропал голос и, как ни странно, выпали все волосы. Но Абарис все равно его обожает и часто говорит за него, настолько хорошо они друг друга знают. Я сама видела – стоит Рамону посмотреть на Абариса определенным образом, и тот уже все понял.

Тут оба вздрогнули, услышав где-то в городе взрыв. Пол под их ногами вздрогнул и едва успел выровняться, как за первым взрывом последовал второй.

– Это еще что за чертовщина?! – воскликнул Джерид.

«Эксмахина», как не без гордости объяснила Артемизия, была кораблем-городом, который приводили в движение две металлические пластины, взаимодействовавшие со скрытыми силами Земли. Потом Артемизия называла их «земным магнетизмом», но понятнее от этого отнюдь не стало. Рандур не мог представить себе ни того, о чем говорила Артемизия, ни того, как был устроен ее корабль.

Он слушал ее, раскрыв рот.

Под ними, там, где у нормального корабля были бы трюмы и переборки, располагались три уровня палуб, по ним были проложены улицы, на которых стояли многочисленные деревянные дома, неизвестно каким чудом втиснутые в это пространство. Все они были пусты. Люди не входили в двери, не высовывались из окон, никто не зажигал фонари, вековая пыль лежала на тротуарах. Многие здания украшали замысловатые арки. Некоторые из них были покрыты переплетающимися узорами, довольно привлекательными, хотя и совсем непривычными для новоприбывших. Небольшие рваные отверстия в корпусе пропускали свет, но хануманы – так называла летучих обезьян Артемизия – постоянно подлатывали их во время пути. В настоящее время, объяснила им воительница, она живет на корабле одна, с хануманами, и передвигается по небу в поисках путешественников. О своем одиночестве она говорила философски.

Они сидели прямо на досках главной палубы – больше присесть было не на что. Не было ни мачт, ни надутых ветром парусов, только приподнятые деревянные платформы тротуаров, тянувшиеся бесконечно, да отдельные дома, раскиданные по всему пространству корабля, как казалось, без всякой цели. Отовсюду лезли лианы, травы и кусты, лишайники свешивались за борт судна, прилепляясь к немногим вертикальным поверхностям, где ничего больше не могло бы существовать. Со стороны казалось, что лишь благодаря этой разнообразной и цепкой растительности корабль до сих пор не распался на части.

Рандур поинтересовался происхождением корабля.

– Он умеет прорезать границы между моим миром и любым другим измерением, – объяснила Артемизия. – Вы ведь этим словом пользуетесь, не так ли? Боюсь, терминология моего мира намного превышает ваше понимание.

– То есть он попадает из твоего мира в наш? – переспросила Эйр. – Тогда да, мы все еще пользуемся словом «мир», хотя у него в нашем языке есть и другие значения. Кстати, раз уж речь зашла о языках, как получилось, что ты говоришь по-нашему, если ты из другого измерения?

– Я говорю на всех известных языках, за исключением пары-тройки диалектов. Ваш язык насаждается повсюду в империи, что значительно облегчает мою задачу.

– Артемизия, – Рика произнесла имя женщины с придыханием, точно для нее было несказанной честью находиться в ее компании, – расскажи нам, зачем ты здесь. Ты что… джорсалир? Или даже одна из дауниров? У меня такое чувство, как будто я знаю тебя – возможно, по описанию в каком-то из изученных мною текстов. В Виллджамуре было одно существо, о котором говорили, что оно очень древнее, но оно выглядело совсем иначе, чем ты.

– Я ничего не знаю о том типе, о котором ты говоришь. Он может оказаться кем угодно. Там, откуда я пришла, есть из чего выбрать. – Мрачно усмехнувшись, Артемизия сняла свои мечи и положила их на палубу. Потом села, скрестив ноги, рядом с ними, и Рика тут же почти инстинктивно подвинулась ближе к монументальной фигуре.

Рандура удивило, почему это бывшая императрица ведет себя в столь странной, почти интимной манере.

Судя по выражению лица Артемизии, она собиралась сказать нечто трудное для себя.

– Вы должны знать, что мой народ воюет уже на протяжении сотен эпических циклов. Фактически с тех самых пор, как фра Меркури освободил нас.

– Кто это такой? – спросил Рандур.

– Он тот, кто дал нам свободу, тот, благодаря кому мы живем. Но мы уже долгие тысячелетия оскорбляем войной свободы, дарованные им. Только теперь наши внутренние войны перекинулись и в ваше измерение. В последние десять циклов наши враги нашли способ проникать в другие измерения, хотя до этого до сих пор не добирались. Как бы проще объяснить? Они хотят заселить ваш примитивный мир выходцами из своего мира и создать здесь новое общество. Вообще-то, все расы, населяющие мой мир, хотят перебраться в ваш, поскольку наше измерение погибнет гораздо раньше вашего. Температуры сделались совсем неприемлемыми для нас, солнце стало таким, каким мы его никогда не видели. Вторжение уже началось на крайнем западе вашего архипелага, в то время как на востоке, в землях, которые даже не нанесены на ваши карты, пылают города более великие, чем Виллджамур, а миллионы их жителей погибают в собственных домах. Идет подготовка к переселению, для чего систематически зачищаются все новые и новые территории. У вас ведь есть слово «геноцид», да?