Марк Калашников - Трансформа: Между сном и явью

23:59:59… 58… 57…

– Долг… – с трудом промычал я, видимо, под одним из неизвестных эффектов скрывался дурман или опьянение, – души… должен…

– Я знаю, – успокоила меня Ритария, – об этом можешь не беспокоиться.

Чуть ниже грудины что-то кольнуло, и, если бы не посыпавшиеся сообщения, никогда бы не подумал, что нахожусь на грани смерти.

Повреждения внутренних органов. Жизнь 1/880.

Изменения внутренних структур. Жизнь 1/880.

Неестественная мутация. Жизнь 1/880.

Твою ж Мать-Ритарию, это она меня сейчас разделывает?! Боль с каждой секундой нарастала, но была вполне терпимой, а вот ощущение, что в кишках ковыряются, – не очень.

Повреждения внутренних органов. Жизнь 1/880.

Изменения внутренних структур. Жизнь 1/880.

Мутация, несовместимая с жизнью. Жизнь 1/880.

– Все сложнее, чем я ожидала…

Вживую разделывают меня, а недовольна Ритария – форменный беспредел!

Наложен эффект «Объятия Матери»: во время его действия вы не можете умереть.

В груди что-то хрустнуло, тьма перед глазами поплыла, и я на миг выпал из реальности.

Грубые повреждения внутренних органов. Жизнь –478/880.

Грубые изменения внутренних структур. Жизнь –654/880.

Мутация, несовместимая с жизнью. Жизнь –1245/880.

Да что ты творишь, насекомое чертово! Крылья и хитин мне вживляешь?

В этот момент порадовался, что уже не могу говорить, иначе все могло закончиться очень нехорошо. Вместе с тем окончательно перестало слушаться и тело, только поэтому я не заорал. В целом терпимо, когда вывих вправляли, было примерно так же, но если пойдет по восходящей…

Как и с червем, экстремальные условия простимулировали мозговую деятельность, подсказав выход из ситуации.

Лиэль… я хочу к тебе…

Стоило позвать, и девочка откликнулась, потянулась ко мне, готовая принять боль, но Ритария пресекла попытку во имя чистоты метаморфозы. Закрыв глаза, попытался погрузиться в медитацию, но очередное хрустнувшее ребро поставило крест и на этой хитрости. Хруст, и новая порция боли.

Двадцать четыре часа! Я столько не продержусь, крыша поедет…

Накатила дурнота, а сердце заколотилось с бешеной скоростью.

– Ты должен успокоиться, – ласково прошептала Ритария.

С языка рвалось терпкое словечко, и не одно, но в силу обстоятельств они все остались при мне.

– Я помогу тебе…

Стрекотание, поначалу назойливое, оно лишь раздражало, но с каждой секундой становилось все приятней, словно Ритария подбирала ключ к моему восприятию. Крылья перестали давить, отступила паника, а тело наполнилось легкостью. Я больше не был узником кокона, а просто парил в мягкой и теплой тьме. До меня доносились отголоски хруста, но лишь они, боль оставалась где-то там, далеко. Закрыв глаза, я просто парил и наслаждался, но в какой-то момент весь мир изменился.

Нет, не мир, а я… – проскочила высокопарная мысль в голове.

Движение рук, дыхание, биение сердца…

Сердец?!

Легкость тела и затуманенность разума исчезли, и я почувствовал себя узником маленькой и в то же время огромной клетки, имя которой Ритария.

– Ты вовремя, я уже заканчиваю, – довольный голос Матери вернул меня к реальности.

Как это заканчивает? На таймере же были сутки?

00:00:56… 55… 54…

Отойдя от первого шока, я перешел ко второму, а после и третьему. Обалдение потихоньку отступало, но воспоминания давались с трудом. Нечеткие размытые образы, словно обрывки сна. Кажется, вот-вот вспомнишь, но идея каждый раз ускользает, просачивается сквозь уже почти поймавшие ее пальцы.

Крылья распахнулись, и я наконец-то увидел свое тело, которое Ритария аккуратно укладывала на пол – я смотрел ее глазами. Честно говоря, побаивался увидеть у себя лапки, жвала и фасетчатые глаза, как у мухи, и вместе с тем надеялся на хитиновое покрытие, а может, даже и смену расы, но ничего этого не было. Тело осталось прежним, единственным новшеством стал грубый багровый шрам на грудине.

Столько трудов ради… этого?

Непонимание длилось недолго. Ритария протянула руку с белой сферой на ладони к шраму на моей груди, и тот раздался в стороны, обнажив не такой уж и маленький паз. Из провала навстречу к сфере потянулось нечто, больше всего походящее на живые лианы, только из плоти или скорее переплетенных мышц. Жутковатое зрелище. Стоило им прикоснуться к сфере, и та налилась светом, а внутри показалась крохотная тень эмбриона.

– Дитя, плоть от моей плоти, – заговорила Ритария, глядя, как сферу затягивает внутрь меня и грудь вновь срастается. – Оно сковано теми цепями, что и любой из моего рода. Но со временем, когда оно возьмет достаточно от тебя, старые запреты утратят свою силу и единая для всех нас тюрьма падет.

Некстати вспомнилась парочка особо красочных моментов из фильмов ужасов. Мертвые люди с разорванными грудными клетками, из которых на свет выбирались всякие… милашки. Дохнуть в миг триумфа Ритарии и ее дитяти мне не улыбалось.

– Не подведи меня, Алькор.

Еще секунду назад я смотрел на мир глазами Ритарии, сидя глубоко под землей, и вот я уже под открытым небом, лежу на травке и смотрю в бесконечную синюю высь.

Как же красиво… и больно.

Чувствовал себя паршиво, словно после операции и наркоза. Помнится, врачи настоятельно рекомендовали полежать денек, а лучше два. И если тогда отнекивался, то сейчас с удовольствием прислушался бы к их словам. Все тело ныло, словно, пока я был в отрубе, меня пинало с дюжину человек, не оставив на теле живого места. И тот факт, что я был полностью покрыт слизью, не добавлял радости и позитива.

Кряхтя, словно старик, все же поднялся и огляделся. Тишь да гладь: поляна, вдалеке лесок виднеется, недалеко горы.

А что нам скажет карта?

Выкинуло меня на приличном расстоянии от места, где с червем дрался, и, что радует, перекинуло поближе к заветным Холмам, до которых по карте не так уж и далеко. Сверив ориентиры, я с обалдением уставился на горы.

Твою ж, это и есть Холмы? А как тогда в понимании разрабов выглядят именно горы?

До окончания сеанса погружения осталось 29:59… 58…

Вот и четыре дня пролетело, а кажется, что маленькая жизнь. Ладно, сантименты на потом, осталось полчаса, а работы – непочатый край…

Счетчик душ исчез, да и я, собственно, жив, правда не совсем здоров. Никак не привыкну к статусу заразного, вроде никаких побочных эффектов нет, болячка даже с обидчиками помогла расправиться, а все равно на мозги давит.

Кожа отросла и стала прежней, не бархатной и нежной, а с язвами и вздутыми черными венами. На обложку журнала вряд ли возьмут, зато все свое, почти родное.