Ирина Вильк - Бабкино наследство

– Не понимаю, – чей-то голос нарушил мое уединение, – почему волшебник, которому стоит только щелкнуть пальцами, и рыба добровольно будет выпрыгивать из воды прямиком в ведерко, сидит на берегу с такой дубиной.

Я оглянулся. За моей спиной стоял Хортус. Он создал небольшой стул и сел рядом со мной.

– Эту дубину, как вы выразились, я сделал собственными руками, – обиделся я.

– Хочешь, подарю тебе хороший спиннинг? – спросил меня Хортус и улыбнулся, глядя на мою отвисшую челюсть, – я очень люблю путешествовать, – пояснил он и вдруг как закричит, указывая в сторону озера: – Клюет! Клюет!

После недолгой борьбы я вытащил на берег огромного окуня и снова закинул удочку.

– Василий, давай попьем чайку и поговорим, – сказал Хортус и создал шатер. Внутри был накрыт низенький столик, и мы уселись перед ним по-турецки.

– Трудный разговор нам с тобой предстоит, – вздохнув, проговорил Хортус.

– Вы хотите нас отправить домой? – печально спросил я. – Пора уже?

– Да нет, нет, конечно же! – Хортус замотал головой.

– Может быть, на Марсе революция, нам грозит нашествие марсиан, и мы летим в космос? – выдвинул я еще одну версию.

– Марсиане со своими проблемами сами разберутся. Мне нужно поговорить с тобой о тебе, твоей бабушке и обо мне. Не перебивай меня, мне и так трудно. Человек иногда совершает ошибки, о которых потом жалеет всю жизнь. Я не исключение. Я очень жалею, что когда-то давно не простил твою бабушку, мою дочь Варвару. Я поставил ее тогда перед выбором: либо я, либо любовь. Она выбрала второе, и я остался один, упиваясь своей обидой. Здесь она могла бы стать великой колдуньей, а там она была всего лишь деревенской знахаркой, ведьмой. Что ее там ждало? Зубная боль и прыщи малолеток? Любовь слишком скоротечна, чтобы ради нее отказываться от жизни. От всего того, что я мог бы дать ей. Ты, наверное, будешь презирать меня и никогда не простишь? Я пойму. Но я бы очень хотел сделать из тебя великого волшебника и отдать тебе все, что имею.

Я смотрел на Хортуса, и в мою голову лезли, как всегда, дурацкие мысли. В такой-то момент мне вспомнилась передача «Найди меня» и разные пародии на нее. Ну что я за человек?

– Дед! Я ведь догадывался! Можно я тебя так называть буду? Или здесь так не принято? Хотя ты… гм… вы мне прадед. Какое счастье! Как я рад. Надо Ерему обрадовать! И ребятам рассказать. – Видимо, на нервной почве слова сыпались из меня как из рога изобилия.

Хортус встал. Мы обнялись и долго стояли, обнявшись. Слова были не нужны.

– Ты же не уедешь? – спросил прадед.

– Пока ты меня всему не научишь – нет. Но там бабушкин дом. Его сожгут, если я не вернусь. А Ерема, домовой наш, долго не сможет без своего дома. А Вован с Димоном? Этот мир для них чужой. Вдруг они по своему боссу соскучились. Хотя, может, все-таки есть смысл спросить у них самих, чего они хотят?

– Ну, дом твой можно перенести сюда, в наш мир. Ерема счастлив будет. Родственников твоих женим. Детьми и хозяйством обрастут и про босса своего забудут. А нам с тобой предстоит познать много нового, для тебя, конечно. Ты станешь великим…

– Волшебником! – закончил за прадеда я. – Ну почему так всегда? Кому-то – семья, хозяйство, дети, а мне только зубрежка и книги? А где же приключения, авантюры и любовь, наконец? Что я, не человек, что ли?

– Любовь говоришь? Смотри, – сказал прадед, указывая в небо, – два влюбленных голубка учат третьего летать.

Я посмотрел в том направлении, куда указывал прадед, и увидел следующую картину. Бес стоял на спине у Кассио и, видимо, собирался прыгнуть вниз. Ах да! У него же теперь были крылья. Судя по всему, он боялся, Очень! И поэтому Виола решила ему помочь. Слышать диалогов мы не могли, зато видели, как Бес, вцепившись в спинку кресла, закрепленного на спине дракона, мотая головой, старается не смотреть вниз. Виола, видимо, устав от уговоров, пытается спихнуть его когтем. Ей это удается, и Бес, падая, издает такой душераздирающий вопль, что его отголоски достигают-таки наших ушей. Господи! Неужели он разобьется? Я уже собрался наколдовать огромную кучу сена, как вдруг Бес заработал крыльями и неровно пошел вверх.

– Летит! Летает! Парит! Наш орел! – вспомнил я мультик про попугая, но Хортус, похоже, его не видел.

Тебе не кажется, что отсюда Бес похож на горгулью? – глядя вверх и улыбаясь, сказал Хортус. Точно! Не видел!

Ну что ж! Подведем итог!

В королевстве все спокойно, не считая нескольких воришек. Как же без них? К сожалению, человеческую природу не изменишь.

Переходящий кубок поместили под магический купол на центральной площади столицы для всеобщего обозрения и гордости. Самые отчаянные из «темных» пару раз пытались украсть его. Бедолаги. Они не представляли, что их ждет. А теперь по столице бегают две забавные заморские зверушки, развлекая детишек.

Бывшие противоборствующие силы активно готовятся к следующим играм.

Григорио получил свою Фелицию, отказался от сана и прихода (ему можно – он принц), женился и был счастлив.

Вован с Димоном не захотели возвращаться и нанялись телохранителями к принцессе Виктории. Иногда они надевают розовые чепчики, но никто не смеется и даже не улыбается.

Мой дом переехал, и Ерема, как всегда, занимается хозяйством. И, по-моему, у него что-то складывается в личной жизни. Захочет – расскажет.

У Филимона открылся литературный талант, и он в соавторстве с сэром Джоном пишет правдивую балладу про наши подвиги, вернее, пишет-то тот самый ученик повара, но он это делает с удовольствием.

Я нашел прадеда и стал учеником самого могущественного волшебника подлунного мира.

Мы с Марго все-таки прогулялись к таинственному, брошенному замку-крепости. Но это уже совсем другая история.

Рядовой Феллопейн отбывал дежурство на посту. Скукота была страшная. Он изучил каждый камушек возле охраняемого им объекта. Некоторым он даже имя дал и разговаривал с ними, дабы скоротать время службы. Любой японец позавидовал бы тем каменным садам, которые по наитию создавал рядовой Феллопейн. До прибытия его смены было еще целых два часа. «Говорила мне мама, – думал Феллопейн, – учись на доктора!» Он вздохнул, взял круглый камушек и продолжил свои размышления: «И почему дети никогда не слушают родителей? Сидел бы сейчас в кабинете в белом халате и ставил бы градусники. Нет! Наслушался патриотической пропаганды! Вот и сиди здесь, горе-вояка!» Так думал Феллопейн и рисовал палочкой круги на песке. Положив камушек в третий виток спирали, рядовой почувствовал дискомфорт в двух желудках из трех. Он остановился и прислушался. В желудках что-то заурчало. «Ну вот! – опять подумал рядовой Феллопейн, – говорила мне мама: «Не смешивай рувастики и лерту». Теперь вот результат. До смены почти два часа, а в животе урчит все громче. Рядовой взял очередной камушек и задумчиво уставился на свое незаконченное произведение. Но его творческие муки опять были грубо прерваны желудочным спазмом. Феллопейн заметался по пещере. Чувство воинского долга боролось в нем с закипающим желанием съеденной пищи выйти наружу. «Пост! Ну и что, что пост? Пятьсот лет никому не был нужен. Что может случиться за пять минут, если за пятьсот лет ничего не случилось?» – думал мечущийся рядовой и, бросив последний взгляд на вверенный ему объект, поспешно направился в нужник.