Дуглас Хьюлик - Клятва на стали

На его лице появилась облегченная – или усталая? – улыбка. Снова выступила кровь.

– А, – выдохнул он.

«Да».

– И как нам достать их?

Слоновая Кость еще пытался оторвать от пола руку, когда за него ответил Деган.

– Меч, – проговорил он, не поднимая глаз. – В мече спрятана его душа, а с ней и ключ к его магии. И к законам.

– Его душа?.. – Я сошел с кресла.

Ну разумеется. Слоновая Кость был Эталоном до того, как стал Деганом, а Эталоны собирали и направляли силу посредством собственных душ. Если тело Слоновой Кости осталось без души, то это не означало, что он утратил способность…

– О черт! – выругался я. – Значит, Сталь может воспользоваться глиммером Слоновой Кости?

– Не думаю. В конце концов, это душа Слоновой Кости, а не Стали. Простое обладание мечом не даст ему власти над ней и всяко не научит применять эту магию.

– Но ты не уверен.

Деган взглянул на Слоновую Кость. Глаза старого Дегана были снова закрыты. Грудная клетка еле двигалась.

– Я постараюсь выяснить, – ответил Деган. – А ты тем временем забери Птицеловку. Можно встретиться в Нижнем Городе и посмотреть, не наследил ли там Сталь. Не может быть, чтобы азаарийцы валили из Эль-Куаддиса толпой; мы быстро найдем кого-то, кто видел, как он уходил.

– Если только он не замочил всех свидетелей, – буркнул я.

– Тогда отправимся за толпой мстителей, которая бросится за ним следом.

– Меня беспокоит не столько то, что мы потеряем Сталь, а то, как мы выйдем отсюда. – Я указал большим пальцем через плечо, намекая на пройденный путь. – Ты, наверное, забыл, что уже почти рассвело. Это во-первых. Во-вторых, у ворот лежит груда трупов. Нам будет довольно трудно выбраться из парка.

– Вот я и велел тебе уходить сейчас.

– А ты?

– Я уйду, когда не станет Слоновой Кости.

– Может быть слишком поздно.

– Когда его не станет, говорю.

Мне захотелось возразить, потом расхотелось. Деган уже опоздал и не спас Слоновую Кость, пусть хотя бы простится.

Но я еще не был готов уходить и окликнул его:

– Деган! Зачем Волку так отчаянно понадобились эти законы?

– Наверняка не скажу.

– Но у тебя есть догадка?

– Да, – ответил он после секундной паузы.

Я подождал. В ушах отдавалось хриплое, клокочущее дыхание Слоновой Кости.

– Существует предание, – заговорил Деган, не взглянув на меня, – которое гласит, что когда Слоновая Кость принял наши исходные Клятвы, он связал их так, чтобы в случае надобности призвать нас к ответу. Чтобы мы служили хранителю этой Клятвы во многом так же, как сами заставляем служить наших должников. Не только угрозами и по законам чести, но и магическими узами.

– Тогда позволь угадать: хранителем этой Клятвы был император.

– Нет, – возразил Деган. – Большинство считает, что им был Слоновая Кость.

– Ты хочешь сказать, что он превратил вас… в клиентов? Как всякого, кто приносит вам Клятву?

– Мы пользуемся понятием «клятвенная связь», но да, смысл был именно в этом. – Деган отер с губ Слоновой Кости очередной пенный пузырь. – Понятия не имею, правда ли это, но я понимаю, зачем это могло понадобиться. Мы только что возникли, хотели совершить нечто новое и не знали, получится ли у нас и если да, то сколько продлится. А Слоновая Кость был Эталоном. Охрана императора была для него превыше всего. Что натворит отряд бессмертных воинов за сотню лет? Никто не знал. Лучше было заранее обуздать.

– И никто не возмутился?

– О, некоторые еще как возмутились, когда история всплыла, особенно Сталь. Он заявил, что присягал императору, а не Слоновой Кости и не потерпит меча, занесенного над своей головой. Сказал, что это обесчестило его.

– И как поступил Слоновая Кость?

– Поступил? Никак. То же и остальные.

– Что? – поразился я. – Почему?

– Потому, что мы были молоды и слишком хорошо помнили нашу бытность Белыми Кушаками, чтобы роптать. И потому, что он был Эталоном. И потому, что успели принести Клятвы. Вдобавок это был только слух – правдивый или нет, у нас тогда хватало других дел.

– И вы служили?

– Мы служили, – подтвердил Деган. – Но с этого момента начались споры о том, кому мы присягнули на верность – империи или императору, который мог нам солгать. С тех пор так и тянется.

– А законы ордена?

– Некоторые считали, что Слоновая Кость расписал ритуал отзыва Клятвы. – Деган взглянул на веер в моих руках. – Или ее обновления. Или уничтожения. Никто не знает наверняка. Мне известно лишь то, что меч вооружает нас через Клятву властью над императором и орденом, которая может стать абсолютной, если добавить законы.

– Ты пришел за законами, – констатировал я.

– Я пришел за тем, что сумел бы найти, и чтобы сделать все возможное во имя моего бывшего круга мечников. Это другое.

Я посмотрел сперва на человека, умиравшего у Дегана на руках, потом на разоренную библиотеку. В истории еще недоставало фрагментов.

– Как по-твоему, почему Волк оставил его в живых?

– Не знаю, – покачал головой Деган. – Но это неспроста. Волк никогда не действует без причины. И я собираюсь выяснить, в чем тут дело.

Я не стал спорить. Поднявшись, вернулся к месту, где висел веер. Распустил две шелковые ленты, обмотанные вокруг опорных стержней, разгладил их и перевязал сложенный веер.

Когда я обернулся, Деган склонился над братом по оружию и что-то нашептывал, почти касаясь губами уха. Губы Слоновой Кости то беззвучно шевелились в унисон, то замирали в ответной паузе.

Я положил веер к ногам Дегана вместе с пропуском от Слоновой Кости и вышел. Деган так и не поднял глаз.

Когда я вышел наружу, восток уже полиловел. До рассвета остался час или чуть больше. Дегану лучше было не мешкать.

Я затащил тело стражника в дом – солдат был тяжел – и притворил дверь. Затем бросил на дощатый настил несколько горстей щебня, которые хоть и не скрыли кровавый след, но сделали его не таким непотребно броским.

Сторонясь дорожек, я постарался держаться естественно. Вести себя как курьер, чинуша-порученец, любовник, возвращающийся с ночного свидания, – кто угодно, только бы не выглядеть тем, кем я был: вором, который в ночи оставляет за собой труп и бросает лучшего друга.

Вокруг периодически шастали слуги и стражники, но все с фонарями, и обойти их было легко. И все-таки я задышал спокойнее, только когда дошел до ворот и застал там собак, терзавших останки. Их присутствие означало, что вторжения еще не заметили. У нас оставалась лазейка, пускай и сужавшаяся.

Собаки потрудились на славу; участок превратился в кровавое месиво с костями и клочьями мяса, разбросанными по булыжной мостовой. Я вяло прикинул, не затолкать ли тела в сторожевую будку или хотя бы оттащить подальше в тень, но понял, что дело безнадежно, когда оценил подсохшие лужи крови и отпечатки лап, а тем паче свирепые взгляды пировавших собак. Пускай проклятие падет на Волка, который оставил тела на виду и не позаботился закрыть ворота.