Дуглас Хьюлик - Клятва на стали

– Это станет началом.

– Ну что же, отлично.

Рааз сел прямее, задержал левую руку над полом и оттянул рукав, обнажив железный браслет мага. Края были закруглены и протравлены так, чтобы напоминать сгустившиеся тучи – или, скорее, тени. Одним проворным движением он отомкнул тайный замок и произнес некий слог. Символ служения йазани деспоту, задуманный как постоянный и неснимаемый, расстегнулся и звякнул о пол.

Я моргнул, пытаясь уразуметь увиденное.

– В этом случае я не работаю на деспота, – молвил Рааз. – Это личное дело тала и племени. Джелема изгнали за… «политику», скажем так, хотя это не совсем правильно. Не мне об этом говорить. Но суть в том, что есть люди, которые не согласны с таким решением и хотят исправить положение. Твоя имперская магия может в этом помочь. Секреты Джелема не обладают и толикой мощи, необходимой, чтобы повергнуть твою империю или привлечь ее внимание. Ты знаешь это, ибо именно ты выделил Джелему его часть записок. Но! – Рааз воздел палец. – Эта магия достаточно сильна, чтобы друзья стремились отомстить за него, а то и обеспечить его возвращение в Джан. Поверь, я не хочу, чтобы твой груз попал в руки другого тала, не говоря о деспоте, – мне хочется только превратить в железо кости моих врагов и посмотреть, как те запылают.

Загвоздка была в том, что я не знал этого – не знал наверняка. Когда я сговаривался с Джелемом, рядом не оказалось Рта, у которого можно было бы справиться о записках и глиммере. Мне осталось положиться на посильную собственную оценку бумаг и реакции Джелема на мои условия, а также на здоровый гонор. Слова Рааза о том, что мой груз не предназначался для сокрушения ни империи, ни даже ее уголка, явились подлинным утешением. Но это не означало, что мне улыбалась перспектива перехода этих тайн в руки йазани, единственная характеристика коих исходила от человека, который и втянул меня в контрабандный провоз магии в Джан.

Не лучшая рекомендация, однако – Ангелы свидетели – бывало и хуже. К черту, я сам был хуже. И все говорило за то, что мне не дождаться предложений получше. Вдобавок я не хотел расхаживать с этим пакетом бесконечно – это грозило все большим риском и худшими результатами.

Однако не прозвучало ни единого довода в пользу того, чтобы просто отдать его.

– Добро, – сказал я. – Это уже что-то. Но я говорил, как только сел, что мне нужно больше. Цена все-таки возросла.

– О чем же шла речь? – Рааз провел рукой в перчатке по подбородку. Его пальцы уже успели пополнеть.

– Пока не знаю, – ответил я и наконец подтолкнул к нему бумаги. – Но что-нибудь придумаю.

– Не сомневаюсь, – кивнул Рааз, хватая пакет. Он повертел его и застыл. – Печать была сломана!

– Да неужто? – Я подался вперед. – Ха! Так и есть.

Он развернул конвертный лист и начал перебирать письма. Я видел их и не нашел ни черта, кроме нудных отчетов Джелема об илдрекканской обыденности. Я подозревал либо шифр, либо, что вероятнее, тайную магическую пропись.

Поднявшись, я отряхнулся, тогда как Рааз перебрал бумаги, перевернул, перебрал снова и уставился на меня:

– Здесь только половина страниц!

– Никак уже прочел? Я впечатлен.

– Я знаю, потому что Джелем написал, чего ждать. Это не то, вернее, не все. – Он взмахнул листами. – Где остальное?

– В надежном месте, – отозвался я, подавив желание погладить шов. – Там и останется, пока я не получу всего, что мне причитается.

– Мы так не договаривались.

– О том, когда и сколько страниц ты получишь, речи не было. И я не дурак. Я понимаю, что, если у меня останется что-то нужное тебе, ты живее откликнешься, когда я позову. Но если бы уже получил все бумаги Джелема? – Я помотал головой. – Нет. Когда я нуждаюсь в людях, дело бывает срочным. Мне так удобнее.

– А как насчет того, что удобнее нам? – спросил Рааз, вставая. – Вдруг с тобой что-то случится, прежде чем мы получим остальное?

– Это не моя забота, – парировал я, снимаясь с места. – Скорее, ваша. Надеюсь, вы подумаете, как этого избежать?

Я послал взгляд Птицеловке и направился к выходу, замедлив шаг достаточно, чтобы кивнуть на ходу Изгнанному божеству. Почему-то показалось уместным.

Я проснулся от тяжелого стука в дверь и поразился тому, что спал. Помнил я только, как сидел на краю постели и расшнуровывал сапоги. Они так и были на мне.

Стук продолжился.

– Чего надо? – взвыл я.

– Г-г-господин Дрот? – донесся ломающийся голос хозяйского сынка. Того, что был с прыщами, судя по тембру. – Г-г-госпожа распорядилась разбудить вас, когда, то есть…

– Смелее, малыш.

– То есть чтобы вы встали и шли на встречу. Сударь. С секретарем, правильно?

Черт!

Я глянул на оконце. За ним изрядно стемнело, и час, назначенный Хироном, наверняка давно миновал. Должно быть, из последних тридцати часов я проспал добрых четыре.

– Почему не разбудил раньше? – крикнул я, вставая.

Не может быть, чтобы Птицеловка пустила все на самотек и довела до крайности.

– Я пытался, сударь, да только вы не отвечали. А сударыня строго-настрого запретила входить.

По дрожащему голосу паренька мне стало ясно, насколько строго выразилась Птицеловка. Не то чтобы я заготовил сюрпризы для визитеров, но немного здоровых сомнений с их стороны не помешает.

– А где сама госпожа? – спросил я, подтягивая свои шмотки. – Почему она меня не разбудила?

– Она почивает, сударь. – Пауза. – Она и про себя, объяснила очень подробно, почему не надо будить.

Кто бы сомневался! Когда мы вернулись из храма, Птицеловка пребывала в форме не лучшей, чем я.

– Кружку налей мне внизу, – велел я и положил в рот последнее ахрами. – Спущусь и заберу на выходе.

Я задержался ровно настолько, чтобы надеть рубашку почище, налить воды в таз и смочить лицо и волосы, после чего выскользнул за дверь. Местным баням придется немного подождать.

Когда я спустился, общий зал заполнялся – не только актерами, но и отдельными жителями квартала. Илдрекканцы привлекли в «Тень Ангела» любопытных, и Тобин с компанией оправдывали свой звездный статус байками, песнями и безудержным поглощением дармовой выпивки. Местные были счастливы расплатиться спиртным за вести из дома, и я отметил, что хозяин гостиницы уже ничуть не хмурился, – не то что в день нашего прибытия.

Едва я вошел, Тобин перехватил мой взгляд и начал вставать. Я состроил гримасу и помотал головой. У меня не было времени на цветистые жалобы. Руководитель труппы ответил такой же миной, выпрямился и стал проталкиваться через комнату.

Я первым достиг двери. Мальчишка – прыщавый, точно – ждал меня там с вытаращенными глазами и дымящейся кружкой в руке. Я забрал ее и продолжил путь.

Позади зарокотал Тобин, окликнул меня. Я не остановился.