Тахира Мафи - Зажги меня (сборник)

– Привет! – внезапно говорит Джеймс, да так громко, что мы все вздрагиваем от неожиданности. Он смотрит на Уорнера. – А что ты тут делаешь?

Уорнер удивленно приподнимает брови:

– Я тут живу.

– Значит, это твой дом? – теперь наступает очередь Джеймса удивляться.

Как странно. Интересно, а как Адам и Кенджи объяснили мальчику, куда они направляются.

Уорнер кивает:

– В каком-то смысле, да. Это помещение служит мне домом. Но вообще-то я сам живу наверху.

– Как клево! – добродушно усмехается Джеймс. – Здесь все такое клевое. – Потом он хмурится. – Послушай, кажется, мы должны были тебя ненавидеть.

– Джеймс! – Адам бросает на брата предупреждающий взгляд.

– Что? – спрашивает тот.

– Ты вполне свободный человек и можешь ненавидеть меня, сколько тебе заблагорассудится, – отвечает Уорнер. – Я не возражаю.

– Почему? Ты должен возражать, – отвечает смущенный мальчик. – Я бы здорово расстроился, если бы узнал, что меня кто-то ненавидит.

– Ты еще слишком молод.

– Мне почти двенадцать, – сообщает Джеймс.

– А мне говорили, что тебе только десять.

– Я же сказал, что «почти» двенадцать. – Джеймс закатывает глаза. – А тебе сколько лет?

Все взгляды устремлены на эту пару. Все замерли, слушают их бесхитростный диалог, и не в силах отвести глаз.

Уорнер изучает Джеймса. Он не торопится отвечать. Наконец он произносит:

– Мне девятнадцать.

У Джеймса округляются глаза:

– Ты всего на один год старше Адама, – говорит он. – Но откуда у тебя так много всего, если ты всего на один год старше Адама? Я не знаю никого, кому было бы столько лет, и чтобы у него при этом было столько всяких вещей, как у тебя.

Уорнер смотрит на меня. Потом снова переводит взгляд на Джеймса. И опять на меня.

– Ты ничего не хочешь сказать? Ну, дополнить нашу беседу, любовь моя?

Я отрицательно мотаю головой и улыбаюсь.

– Почему ты называешь ее «любовь моя»? – интересуется Джеймс. – Я и раньше слышал, как ты это говоришь. Часто. Ты ее любишь? Адам ее любит. А Кенджи не любит. Я его уже спрашивал.

Уорнер часто моргает, смотря на мальчика.

– Ну? – не отступает Джеймс.

– Что «ну»?

– Так ты ее любишь?

– А ты сам ее любишь?

– Что?! – Джеймс краснеет. – Нет. Она же на сто лет старше меня.

– Может быть, кто-то еще захочет поддержать этот разговор? – спрашивает Уорнер, оглядывая присутствующих.

– Ты так и не ответил мне на вопрос, – наседает Джеймс. – Откуда у тебя столько много вещей? Пойми, я не хочу показаться тебе грубым. Правда. Мне просто очень интересно. Я ведь раньше никогда не принимал душ и не стоял под горячей водой. И еды у тебя полным-полно. Наверное, это здорово – всегда иметь много еды.

Внезапно Уорнер вздрагивает и внимательно смотрит на Джеймса.

– Нет, – говорит он, – это не такая уж и редкость – постоянно иметь еду и горячую воду.

– А когда ты ответишь на мой другой вопрос? Откуда у тебя все это?

Уорнер вздыхает.

– Я командую Сектором Сорок пять, – объясняет он. – Сейчас мы находимся на военной базе, и в мои обязанности входит следить за солдатами и гражданским населением, за теми, кто живет неподалеку. И мне платят за то, что я живу здесь.

– А, понятно. – Джеймс бледнеет, он чего-то пугается. – Так ты работаешь на Оздоровление?

– Все в порядке, приятель, – успокаивает мальчика Кенджи. – Ты здесь в безопасности. Понятно? Никто тебя не обидит.

– Так ты в этого типа влюбилась, да? – огрызается на меня Адам. – В того, кто пугает маленьких ребятишек?

– Приятно снова увидеть тебя, Кент. – Уорнер смотрит на Адама. – Как тебе здесь нравится?

Адаму хочется наговорить ему всяких гадостей, но он сдерживает себя.

– Так ты правда работаешь на них? – снова спрашивает Джеймс, его слова похожи на выдох, взгляд застыл, он не отводит глаз от Уорнера. Мальчик так дрожит, что у меня сердце разрывается смотреть на него. – Ты работаешь на Оздоровление?

Уорнер колеблется. Отворачивается, потом снова смотрит на Джеймса.

– Теоретически – да, – говорит он.

– А что это значит?

Уорнер начинает рассматривать свои руки.

– Что такое «теоретически»? – требует ответа мальчик.

– Ты спрашиваешь об этом, потому что тебе действительно требуется все выяснить? – вздыхает Уорнер. – Или тебе нужно узнать смысл слова «теоретически»?

Джеймс колеблется, его страх перерастает в отчаяние. Он чешет рукой затылок и произносит:

– Ну хорошо. Допустим, я интересуюсь словом.

– Теоретически, – начинает объяснения Уорнер, – в данном случае означает то, что я должен работать на Оздоровление. Но так как я разместил в качестве гостей у себя целую группу повстанцев, причем не где-нибудь, а – ни много ни мало – на государственной военной базе, и я всячески поддерживаю их, чтобы у них появилась возможность свергнуть существующий режим, я бы сказал – что нет, я на них не работаю. В общем, я совершил предательство. Такое преступление карается смертью.

Джеймс долгое время смотрит на него.

– И это означает «теоретически»?

Уорнер смотрит на стену и снова вздыхает.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

– В таком случае… погоди-ка… получается, что ты совсем не плохой парень, – неожиданно выпаливает Джеймс. – Ты же на нашей стороне, правильно?

Уорнер медленно поворачивается к Джеймсу, смотрит ему в глаза, но ничего не отвечает.

– Ну? – Джеймсу не терпится узнать ответ. – Разве ты не с нами?

Уорнер моргает. Потом еще раз.

– Похоже на то, – говорит он таким тоном, словно сам не верит в свои слова.

– Наверное, нам все же стоит вернуться к обсуждению костюма, – вмешивается Касл. Он смотрит на Уорнера и торжествующе улыбается. – Алия потратила массу времени на его разработку, и я уверен, ей еще есть чем поделиться с нами.

– Конечно, – подхватывает Кенджи. – Алия, ты превзошла сама себя. Я тоже такой хочу. Ты можешь создать примерно такой же для меня?

Интересно, кто-нибудь, кроме меня, заметил в этот момент, что руки у Уорнера немного дрожат?

– Ударь меня.

Уорнер стоит прямо напротив меня, чуть склонив голову набок. Все остальные смотрят на нас.

Я сразу же начинаю отрицательно качать головой.

– Ничего не бойся, любовь моя, – говорит он. – Я просто хочу, чтобы ты попробовала это сделать.

Его руки расслабленно свисают по бокам. Сейчас субботнее утро, а это означает, что у него выходной, и ему не надо спешить по своим рабочим делам. И еще это означает, что вместо будничной рутины он решил позаниматься со мной.

Я снова качаю головой.

Он смеется.

– Ваши тренировки с Кенджи были замечательные, – говорит он, – но мои будут не менее важными. Тебе надо научиться драться. Ты должна уметь защищать себя.