Тахира Мафи - Зажги меня (сборник)

– Да, любовь моя?

Я пытаюсь еще что-то сказать ему, но губы меня не слушаются.

– Ты уже спишь? – спрашивает он.

Да, наверное. Думаю, да.

Я киваю.

– Это хорошо, – тихо констатирует он. Приподнимает мою голову, убирает волосы от шеи, чтобы они не мешали мне на подушке, и снова укладывает ее на прежнее место. Потом он сам ложится рядом со мной на кровать. – Тебе надо много спать, – говорит он.

Я снова киваю, сворачиваясь клубочком. Он накрывает меня одеялом, но только наполовину.

Потом начинает целовать мое плечо. Лопатку. Пять поцелуев вниз по позвоночнику, каждый последующий нежнее предыдущего.

– Я буду здесь каждую ночь, – шепчет он, и слова получаются тихие, как будто вымученные, – чтобы тебе было тепло. Я буду целовать тебя до тех пор, пока глаза у меня не закроются сами.

Моя голова плавает в облаках.

«Ты слышишь мое сердце?» – хочется мне спросить у него.

Я хочу, чтобы ты составил список всего того, что ты любишь, и я хочу очутиться в этом списке.

Но я засыпаю так быстро, что теряю связь с реальностью, и уже не помню, как нужно шевелить губами. Время вокруг меня замирает, окутывая меня со всех сторон.

А Уорнер продолжает говорить. Тихо и нежно. Он думает, что я уже сплю. И полагает, что я его не слышу.

– А ты знала, – шепчет он, – что я просыпаюсь каждое утро в полной уверенности, что тебя здесь уже нет?

«Проснись, – приказываю я себе. – Проснись. Будь внимательна».

– И что все это, – продолжает он, – все эти моменты, как будто бы всего лишь какой-то сверхъестественный сон? Но потом я слышу, как ты разговариваешь со мной, – говорит он, – я вижу, как ты смотришь на меня, и чувствую, что все это происходит на самом деле. Я чувствую правду и искренность в твоих эмоциях. И еще в том, как ты дотрагиваешься до меня, – шепчет он, гладя мою щеку тыльной стороной ладони.

Мои глаза сами собой раскрываются. Я моргаю. Потом еще раз.

Его губы растянуты в нежной улыбке.

– Аарон, – шепчу я.

– Я люблю тебя, – говорит он.

Сердцу становится тесно в груди.

– Мне все теперь видится по-другому, – говорит он. – Я чувствую по-другому. И вкус стал другим. Ты вернула меня к жизни. – На мгновение он замолкает. – Я никогда не был знаком с таким видом покоя. Никогда не знал, что существует и такая сторона комфорта. А иногда мне становится боязно, – добавляет он, опуская глаза, – что моя любовь испугает тебя.

Он поднимает взгляд, очень медленно, золотистые ресницы открывают печаль и красоту в таком количестве одновременно, сколько я еще ни разу в жизни не видела. Я и не знала, что во взгляде человека может содержаться сразу столько всего. В нем есть даже какая-то удивительная боль. И неимоверная страсть.

У меня захватывает дух.

Я прижимаю ладони к его щекам и подбородку и целую его, причем очень медленно.

Он закрывает глаза. Его губы сразу реагируют на прикосновение моих. Он протягивает руки, чтобы привлечь меня к себе. Но я останавливаю его.

– Нет, – шепчу я. – Не шевелись.

Он опускает руки.

– Ложись, – продолжаю я.

Он повинуется.

Я начинаю целовать его повсюду. В щеки. В подбородок. В кончик носа и между бровями. Потом весь лоб и по линии скул. Каждый сантиметр на его лице получает свой поцелуй. Короткие нежные поцелуи говорят гораздо больше, чем смогла вы я сама выразить словами. Я хочу, чтобы он понял это сам, таким способом, который доступен только ему. Он обязательно прочувствует глубину эмоций за моими движениями. Я хочу, чтобы он знал это и никогда не сомневался во мне.

И я не тороплюсь.

Мои губы перемещаются на его шею, и он начинает задыхаться. Я ощущаю аромат его кожи, наслаждаюсь его вкусом, провожу пальцами по груди, одновременно осыпая поцелуями тело. Он пытается дотянуться до меня, и мне приходится попросить его остановиться.

– Пожалуйста, – прошу я, – я хочу сама почувствовать тебя…

Я ласкаю его руки.

– Не сейчас. Еще рано.

Мои руки находятся уже у его брюк. Он резко раскрывает глаза.

– Закрывай глаза, – приходится напоминать мне.

– Нет, – с трудом выговаривает он.

– Закрывай глаза.

Он отрицательно мотает головой.

– Ну хорошо.

Я расстегиваю пуговицу на его штанах. Потом стремительно справляюсь с молнией.

– Джульетта, – выдыхает он. – Что…

Я стягиваю с него штаны.

Он садится в кровати.

– Ложись. Ну пожалуйста.

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

И наконец снова ложится на спину.

Я стягиваю с него штаны. Швыряю их на пол.

Он остается в трусах.

Я вожу пальцам по шву мягкого ситца, повторяя контур его боксерских трусов, особенно меня интересует их средняя секция. Он дышит так часто, что я слышу его дыхание и вижу, как взволнованно поднимается и опускается грудь. Он крепко-крепко зажмурился, голова откинута назад, рот чуточку приоткрыт.

Я снова нежно касаюсь его.

Он едва сдерживает стон, поворачивает лицо и зарывается в подушки. Его тело дрожит, руки хватаются за простыни. Я глажу его по ногам, хватаю их чуть выше колен и раздвигаю, чтобы целовать внутреннюю сторону его бедер. Вожу носом по его коже.

Он выглядит так, как будто испытывает боль. Чудовищную боль.

Я нахожу резинку на его трусах. Стягиваю их.

Медленно.

Медленно.

Ниже бедер обнаруживаю ту саму татуировку.

а д п у с т о е м е с т о

в с е ч е р т и з д е с ь

Я целую каждую буковку.

Сцеловывая прочь всех его чертей.

Сцеловывая прочь всю его боль.

Я сижу на краю кровати, упираясь локтями в колени и закрыв лицо ладонями.

– Ты готова? – спрашивает он меня.

Я поднимаю на него взгляд. Встаю. Встряхиваю головой.

– Дыши, любимая. – Он стоит передо мной, нежно гладит меня по щекам и подбородку. Глаза у него ярко горят, взгляд четкий, полный уверенности во мне. – Ты восхитительная. Ты исключительная.

Я пытаюсь засмеяться, но у меня ничего не получается.

Уорнер прислоняется ко мне лбом.

– Бояться нечего. И беспокоиться тоже. Ни о чем не стоит горевать в этом преходящем мире, – тихо говорит он мне.

Я отклоняюсь назад, в моих глазах немой вопрос.

– Это единственный способ существования, известный мне, – поясняет он. – В мире, где можно в основном только горевать и в котором так мало хорошего, что можно было бы забрать с собой. Поэтому я ни о чем не горюю, зато забираю все.

Я смотрю в его глаза целую вечность.

Он шепчет мне на ухо:

– Зажги, любовь моя. Зажги.

Уорнер назначил общий сбор.

Он говорит, что это стандартная процедура, при этом солдаты являются в обычной черной форме.

– При этом они не будут вооружены, – добавил Уорнер.

Кенджи, Касл и все остальные придут наблюдать. Они будут невидимы благодаря Кенджи, но говорить сегодня буду только я одна. Я сказала им, что хочу стать лидером сама. И поэтому мне хочется рискнуть первой.