Стелла Геммел - Город

Понимая, что зря тратит время, она снова опустила ноги в ледяную воду и обратилась к своей первоначальной цели. Воды было по колено: в девушке успела потонуть всякая надежда проникнуть в сточные катакомбы. Тем не менее Амита не желала сдаваться до последнего. Подняв факел повыше, девушка начала искать проход. И вот в дальнем конце библиотеки, за обросшими плесенью стеллажами, ей попалась узкая филенчатая дверь, открывавшаяся внутрь. Некоторое время Амита с сомнением разглядывала ее. Вот откроет – и навстречу ка-а-ак хлынет стена черной воды… Наконец она рассмотрела, что дверь была вся в трещинах и уж точно не устояла бы перед подобным напором. Амита потянула ее, приоткрыла… и в нос немедленно ударила очень знакомая вонь. Вода по ту сторону была на том же уровне, достигая коленей. Амита с трудом отвела забухшую, искореженную створку и сперва просунула в щель факел, потом пролезла сама.

Она стояла в пустом круглом зале, очень похожем на тот, который миновала по пути вниз. Где-то там, в маслянисто-черной воде, прятались ступени, уводившие вниз, к чертогу Назирающих…

Выполнив первую часть своего задания, Амита вернулась в библиотеку. Она очень беспокоилась о времени и гадала, не светает ли наверху. Девушка решила немного оглядеться, а в другую ночь вернуться сюда и продолжить. Поместив факел в стенную скобу, она стала методично осматривать полки, при необходимости пользуясь хилой деревянной стремянкой. Многие тома обросли плесенью и грибами, все были мокрыми и подгнивали. Когда она вытаскивала их из многолетних гнезд, с полок сыпались расплодившиеся насекомые. Где-то за стеллажами шуршали крысы, готовые вот-вот принюхаться к ее беззащитным лодыжкам… Время от времени Амите мерещилось движение, прикосновение к коже, и тогда она не глядя лягалась. Однако крысы боялись факельного огня и не лезли к ней.

Она пропускала скопища маленьких книг, полагая, что планы дворца, скорее, окажутся либо в больших плоских фолиантах вроде тех, где она нашла армейские списки, либо среди свитков. Большие тома были очень тяжелыми. Их она, прижимая к груди, тащила на стол и обследовала уже там. Ей казалось, она с головы до пят перемазалась в грязи, источаемой как самими книгами, так и порослями плесени и грибка. Время, время! Но каждый раз Амита решалась просмотреть еще одну книгу в надежде, что там-то сыщутся необходимые сведения.

В итоге усталость взяла свое – спускаясь со стремянки с очередным фолиантом в руках, девушка поскользнулась и шлепнулась в воду. Окунувшись в мерзкую жижу, она быстро вскочила. Непосредственно рядом с ней пробежала крыса.

Пора уходить. Она даже не стала вытаскивать книгу из воды. Потянулась к стенной скобе забрать факел… И увидела целую груду тонко скатанных бумажных листов на самой высокой полке над выходом. Некоторое время Амита в нерешительности смотрела на нее. Потом быстро перетащила стремянку и взлетела по ступенькам. Схватила свитки в охапку и понесла на стол.

Вот они, планы! Выцветшие линии вроде бы выстраивались в контуры зданий, дорог, а может, и сточных подвалов… Точнее Амита сказать не могла. Она слишком устала, да и света недоставало. Опять-таки и время поджимало беспощадно. Она кое-как свернула добычу поплотнее, складывая свитки вдвое, замотала их в шаль, привязала на спину и заторопилась прочь.

Одолевая Гранатовую лестницу, она увидела, что снаружи вовсю разгорается утро. Понимая, что она с головы до пят в грязи и нельзя никому попадаться на глаза в таком виде, Амита очень осторожно продвигалась вперед, при малейшем шорохе прячась в утренние потемки. Несколько раз она замечала слуг или солдат, шедших навстречу. На ее счастье, полусонные люди мечтали поспать еще и не отличали ее, замершую в тени, от таких же неподвижных статуй по сторонам.

Ужасно волнуясь, девушка достигла покоев своей госпожи, заглянула в опочивальню и с облегчением убедилась, что Петалина крепко спит. Выдохнув, Амита спрятала добытые планы под тюфячком своего откидного ложа. Увы, этого оказалось мало: свитки воняли. Даже привыкнув за время пребывания в подземельях, Амита различала этот запах. Значит, надо будет их перепрятать, и как можно скорей. Но прямо сейчас не было времени. Девушка вымылась и переоделась, после чего очень тщательно составила короткую записку. Снова заглянув к Петалине, вышла в укромный садик внутреннего двора. И сунула записочку в трещину стены, в месте, скрытом густой тенью инжирного дерева…

«Грустная жизнь у спешенного конника», – размышлял капитан Рийс.

Ночные Ястребы, конница Первой Несокрушимой, стали жертвами собственного успеха и нужд Города, которому отчаянно не хватало верховых лошадей.

Конники еще оставались в своих казармах близ Райских ворот, когда на Приморскую армию обрушился сперва сокрушительный потоп, а потом и синекожие, не преминувшие воспользоваться преимуществом. Естественно, конница тут же вскочила в седла и совершила вылазку на помощь своим. Однако сражение шло далеко на востоке; когда Ястребы подоспели, выручать было почти некого. Пехота оказалась уже выкошена, мертвые и умирающие десятками тысяч лежали на равнине. Двухтысячный верховой отряд налетел на врагов много южнее. Завязалась кровавая битва: пехотный отряд синяков был смят и вырублен до последнего человека. Вдохновленные победой, Ястребы выдержали еще с десяток стычек и вернулись в Город. Они потеряли человек сорок, зато привели полторы сотни лошадей, найденных на равнине. Многие, оставшись без всадников, с трудом находили себе пропитание и голодали.

Между тем конница последние годы жестоко страдала от нехватки ремонтных [1]лошадей, хотя на равнинах восточнее Города коневодство процветало с незапамятных времен. Легкая кавалерия нуждалась в животных среднего телосложения, проворных и совких, [2]но при этом выносливых и непугливых. Именно такие и ходили в табунах, кормясь сладкой травой восточных лугов. Но и военные потери их оказывались велики: столкновения и схватки часто оканчивались для них переломами ног. По мере того как исконным пастбищам начал угрожать враг, молодых лошадей переводили все ближе к Городу. А потом пастбищ не осталось совсем, и лошадей начали кормить привозным зерном, поступавшим от союзников на других берегах западных морей. По всем этим причинам возмещать убыль не получалось. Так что Ночных Ястребов высоко восславили за добытых коней. Ложка меду для подслащения горькой пилюли разгрома Приморской.

Поскольку с востока Город считался уязвимым, полководцы, в своей мудрости, решили сформировать два конных отряда. Их составили из новобранцев, посаженных на трофейных коней, а также забранных из Первой Несокрушимой и Второй Неземной. Предводитель Ночных Ястребов жаловался и возмущался, но все зря. У них забрали лошадей, вроде бы на время, и поставили в смену на охрану дворца. Конники плевались, но куда денешься?