Стелла Геммел - Город

И ни души…

Эмли запрокинула голову. Решетка была сущим кружевом из цветов и зверей. Такая чудесная работа – и прикрывает сточные люки. Может, она уже забралась под Алый дворец?

Приятно было сознавать, что годы не ослабили ее способность угадывать направление под землей.

С потолка сочился дневной свет, манящий и недостижимый. Мокрый, грязный и меркнущий. Ходу туда все равно не было. Сколько ни прыгай, до решетки не дотянуться.

Делать нечего, Эмли двинулась дальше – быстрым шагом, чтобы не угнались отягощенные доспехами солдаты. Тоннель пролегал по прямой. Не было ни развилок, ни боковых ходов, где она могла бы спрятаться. Коридор неотвратимо уводил вниз, и это начинало тревожить.

Дом своего нового хозяина она покинула вчера, рано поутру. Она оставила записку доброму старику, но чувство вины за то, что пренебрегла его гостеприимством, никуда не делось. Ничего: вот кончится этот день, и она вернется к нему, чтобы принести извинения. Горбатый библиотекарь производил впечатление очень приличного человека.

Бросив в его доме все свои вещи, она надела теплые штаны. Они были ей велики, и пришлось туго перетянуть их в поясе. Еще она закуталась в несколько рубашек и шерстяных кофт. Какой бы холод ни царил наверху, под землей будет теплее.

Пребывая под защитой Бартелла, Эм вела жизнь домоседки и совсем не знала городских улиц. Отправившись на рассвете искать памятную водоотводную штольню, она едва не заблудилась. Когда наконец та была обнаружена, у Эмли вырвался вздох облегчения. Осмотревшись – не видит ли кто? – она пригнулась и вошла. Как же все здесь, под землей, было ей знакомо! Девушка уверенно ступала по родному, можно сказать, дому, зная, что это – в последний раз.

Потом везение кончилось: она напоролась на дозор, как-то очень тихо тащившийся по тоннелю. Наверное, уставшие после долгой смены солдаты направлялись в казарму. Они заметили друг друга одновременно – и вся шестерка с азартным гиканьем устремилась в погоню. Эмли понимала, что ее ловили совершенно не в связи с заговором, даже не потому, что приняли за подземельную жительницу. Солдаты просто увидели девку. Поймают – туго придется. Чего доброго, и в живых не оставят.

Потолок становился все ниже, дневной свет скудел. Эм старалась не поддаться подступающей панике. Оказавшись в полной темноте, она пропадет – во всех смыслах этого слова. Будет брести ощупью, пока не утонет в темном колодце или не сорвется с предательского карниза… или, доведенная до полного отчаяния, даже обрадуется нашедшим ее солдатам.

Потом она заметила пятно света, возникшее на мокром полу, и вновь остановилась. Подняла голову и увидела распахнутый зев вертикальной шахты наружу. Ширины она была такой, что пролез бы и толстяк. Оттуда и сочился далекий жемчужный свет. Оглядевшись, Эмли заметила на стенке прочный железный прут – быть может, нижнюю скобу лесенки. Быстро сняла с пояса тонкую веревку, похищенную у библиотекаря, вытащила опять-таки уворованный нож и привязала к концу шнура. Поглубже вздохнула, успокоилась. И метнула нож, целясь в скобу.

Нож отскочил и со стуком упал обратно на пол.

Вот тут Эмли и услышала звук, которого опасалась: далекое клацанье подкованных сапог по каменному полу. И голоса солдатни, вовсе не думавшей отказываться от погони.

Эмли снова бросила нож. В этот раз он даже не долетел до скобы. Девушка подобрала его и попробовала в третий раз. Нож перевалился через прут и вроде бы надежно застрял в щели между скобой и стенкой. Затаив дыхание, Эмли осторожно натянула веревку – и та вывалилась, нож упал, крепко стукнув ее по лицу повыше левого глаза. Забыв всякую осторожность, Эмли запрокинула голову и завопила в голос. Звук странно и жутковато заметался между стенами, породил волны в черной воде под ногами и рассеялся в нечистом воздухе подземелья.

Смахнув со лба кровь, Эмли сделала еще попытку. Снова попала – и нож опять засел в той же щели. Эмли перевела дух и слегка пошевелила веревку. Нож сдвинулся и аккуратно провалился за скобу – прямо в ее подставленную ладонь. Она живо развязала веревку и взяла ее за оба конца. Годы возни с увесистыми кусками стекла дали кое-какую силу ее рукам и плечам – она без особого труда подтянулась и влезла наверх. Она не ошиблась: в колодце была старая лестница. Несколько мгновений – и Эмли вскарабкалась повыше, втянула за собой веревку и прижалась к стене.

Очень скоро прямо под ней тяжело протопал дозор. Ни один солдат не додумался поднять голову. Шлепанье сапог по воде начало удаляться…

Эмли посмотрела вверх. Вот теперь у нее был выбор. После нескольких часов в тоннеле, где она чувствовала себя крысой, попавшей в трубу, она могла выбирать, как ей поступить. Спуститься и продолжить искать тюремные подземелья, надеясь, что дозорные ей больше не попадутся? Вылезти и попробовать пробраться через дворец?

Она очень переживала за Бартелла, но сумела убедить себя, что путь наверх наиболее приемлем.

Вертикальный лаз был очень старым, стены – неровными. Можно было найти опору ногам и рукам, но камни грозили вот-вот обвалиться. Ход оказался наклонным, что облегчало подъем, зато был слишком широким. По-паучьи растопырив руки и ноги, Эмли с трудом пробиралась к далекому свету. Конечности начали дрожать от усилия, но ход постепенно сужался, подниматься сделалось легче.

Наконец она достигла перекрестка, где сходились сразу три трубы. Упершись ногами в одну стену, а спиной – в противоположную, Эмли дала отдых рукам. От усталости щипало глаза, она то и дело смаргивала кровь, сочившуюся из раны на лбу. Отсюда можно было продолжить подъем или выбрать один из боковых тоннелей. Оба выглядели одинаково мрачными. Везде текла вода. Эмли осторожно ополоснула в одном из ручейков грязные пальцы, после чего сунула их в рот. Так и есть – дождевая. Она подставила ладони и напилась.

В итоге девушка выбрала трубу по правую руку: она пила воду оттуда, и труба как бы заслужила ее доверие. Доводов весомее все равно не было.

Тоннель быстро сузился, продвигаться по нему стало трудней. Зато поток дождевой воды усилился: Эмли пришлось отворачивать лицо, чтобы не захлебнуться. Руки и ноги просто криком кричали, но она продолжала двигаться.

«Ползи! – понукала она себя. – Ползи! Ты уже почти добралась!»

Дневной свет становится все различимей…

И вдруг погас.

Она застыла на месте и на какое-то время перестала думать. Потом всхлипнула, по щекам потекли слезы, немедленно смытые потоком воды. Руки и ноги лихорадочно заскребли по стенам. Эмли ползла вверх, не думая, подгоняемая только страхом.

За шумом воды стал различим некий звук. Она узнала его, этот рокот, сопровождаемый скрипом и скрежетом. Свет возник снова. Эмли подняла голову. Оказывается, она выбралась на самый верх, на уровень улицы. Прямо над ней находилась металлическая, с простым рисунком решетка чуть пошире ее собственных плеч. За ней просматривалось хмурое небо. Звук произвела отъехавшая телега. Должно быть, она ненадолго остановилась над люком, перекрыв свет.