Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Защитники людей

Тот, кому он звонил, отозвался скоро.

– Долг и Честь, – ответил Антон на его приветствие.

Помолчал немного, слушая. И заговорил снова:

– Посмотрел я вашу пресс-конференцию. Что хочу сказать по этому поводу – зря вы с ним связались. Ох, зря… Что? Да при чем тут твой Синотов… Не о нем речь. А о его хозяине. Не надо было вам его трогать. Нельзя вам его трогать. Понимаешь? Никак нельзя. Ни в коем случае. Эх, тебе бы сначала со мной посоветоваться, – до того, как шумиху поднимать. Шумиху вы подняли, вот в чем беда…

Он еще послушал, нетерпеливо щелкая пальцами. И прервал речь своего собеседника:

– Постой. Сам знаешь, многого не могу сказать. Да и не знаю я почти ничего… Я должен был этим делом заниматься, а в последний момент Альберта поставили… Казачок-старший. Старший брат того самого, знакомого тебе. Упертый, гад, как баран. Карьеру строит, вверх стремится – с таким тягаться трудновато… Да вам и не надо ни с кем тягаться – вот в чем штука… А теперь молчи, слушай и запоминай, как тебе дальше быть. Прежде всего: отпусти ситуацию. Дьявол с ними, с этими вашими пекарнями. Отпусти. Твои проблемы очень скоро решатся сами собой, это я тебе гарантирую. Главное – не рыпайтесь теперь. И так уже до черта наворотили… Затаитесь! Понятно говорю? И еще одно, важное, – Гогина своего ненормального ты зря в это дело втравил. Лучше всего – спрячь его где-нибудь понадежней. Вот он-то как раз – в наибольшей опасности. Можно сказать, практически мертвец он… Почему? По кочану, Олег. Все. До связи. Не забудь SIM-карту уничтожить. И номер, по которому мне с тобой связываться в дальнейшем, сообщи – знаешь, как.

Отключив телефон, Антон резко, со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы. Потом закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья и несколько минут совсем не двигался.

Выпрямился он стремительно. Пробормотав:

– Все равно ведь не успокоится, сукин сын… – достал из бардачка кусачки, принялся кромсать, свирепо сопя, извлеченную из «звонилки» SIM-карту.

Кусочки тщательно собрал с колен, спрятал в заранее подготовленный пластиковый пакет. «Звонилку» определил туда же.

По крыше и лобовому стеклу автомобиля заскреблись жесткие хлопья ноябрьского мокрого снега.

Положив пакет на сиденье рядом с собой (выбросит в мусорный контейнер по пути к подъезду), Антон сунул в зубы сигарету, щелкнул зажигалкой…

И выпустил струю табачного дыма в июньское яркое небо.

Жара давила землю, выжимая из нее остатки влаги. Палатки разбитого неподалеку лагеря казались волдырями, вздувшимися на обожженной коже ковыльной степи. Снаряды стандартной полосы препятствий, установленной за пределами лагеря, заметно колыхались в жирном мареве зноя – точно как водоросли под толщей проточной воды.

Восемь мужчин в испачканном сухой глиной камуфляже, с лоснящимися от пота раскаленными физиономиями, кашляя и толкаясь, выстроились у полосы препятствий в линию.

Антон сделал несколько затяжек, с отвращением глотая вместе с дымом горячий воздух, выплюнул сигарету, затоптал ее подошвой армейского берца.

– Я вообще никакого прогресса не вижу, – вполголоса проговорил он, повернувшись к стоящему рядом Трегрею, облаченному в такой же камуфляж, что и мужчины у полосы. – Думал, за два месяца, с тех пор как я последний раз был в лагере, хоть что-то в лучшую сторону изменится…

Олег крутанул на шнурке ослепительно сверкнувший солнечным бликом секундомер. Пожал плечами и ответил:

– Полоса препятствий пройдена в среднем на тридцать секунд быстрее, чем в момент твоей предыдущей инспекции. И почти вдвое быстрее, чем полагается по нормативам. По мне так это весьма недурственный результат.

– Недурственный?! – повысил голос Антон. Оглянулся на восьмерку и, взяв Трегрея за локоть, повлек его к палаткам. – Недурственный? Полгода занятий! Полгода, Олег! И лучшее, что ты можешь показать, – какая-то паршивая полоса?!

– Вольно! – оглянувшись, скомандовал Олег. – Отдыхайте пока.

Камуфляжные, услышав команду, сразу опустились на землю, кто где стоял. Тут же хрипло загудели приглушенные разговоры, заскрипели откручиваемые крышки индивидуальных фляжек.

– Завтра-послезавтра в лагерь нагрянет комиссия, – двигая желваками, с силой выталкивал Антон слова. – И что? Как ты перед ними оправдаешься?

– Оправдаюсь? – на секунду Олег остановился, удивленно поглядев на собеседника. – В чем, собственно, я должен оправдываться?

– То есть как это «в чем»? – теперь запнулся и Антон. – Что мы ставили целью проекта «Муромец»? Развить в объектах способности и навыки, каковыми обладаешь ты сам. Каковые я в своих докладах расписал, красок не жалея… А сейчас на что комиссия смотреть будет? Как твои подопечные ловко прыгают и быстро бегают? Да за полгода, если хочешь знать, паралитиков можно выдрессировать до уровня олимпийской сборной – хорошо постаравшись, конечно.

– Я буду обвинен в том, что трудился с недостаточным тщанием? – предположил Олег.

– Это уж само собой. И ты. И я, как куратор проекта. И… прочие ответственные лица. Сколько разговоров было про твой Столп Величия Духа! А получилось… Ничего почти не получилось…

Они остановились. Трегрей посмотрел в лицо Антону:

– Я ведь подробно рассказал тогда… ответственным лицам, в чем суть постижения Столпа Величия Духа. Уверен, я изначально достаточно ясно дал понять, что в сжатые сроки сделать из сотрудников вашего ведомства универсальных солдат – не выйдет. Столп основан на умении высвобождать внутреннюю потаенную энергию, усилием воли пробуждать в себе состояние, когда мобилизуются ресурсы организма, в обыкновенное время покоящиеся…

– Да знаю я это, Олег! – взмахнул руками Антон. – Мне-то можешь не объяснять… Готовься объяснять – комиссии.

– Почему даже неподготовленный человек порой способен на раскрытие энергетических ресурсов? – продолжал тем не менее Трегрей. – Не волевое, конечно, а – стихийное? В пылу наступления пара артиллеристов вкатывает на холм пушку, которую после боя и с места-то сдвинуть не может. Старушка-ревматик выламывает запертую массивную дверь, чтобы спасти от пожара малолетних внуков… Что преображает обычного человека – в сверхчеловека?

– Мотивация, – буркнул Антон, утомленно отирая платком пот со лба и шеи. – Верная мотивация.

– Сверхмотивация. Верная сверхмотивация. Отчетливое понимание абсолютной необходимости своих действий… – уточнил Трегрей. – Коим пониманием объекты не обладали ранее и не обладают и посейчас. Почему? Говоря проще: человек не способен использовать собственные внутренние резервы, если не ощущает абсолютной необходимости в этом. Если перед ним нет цели, ради достижения которой надобно вырваться за пределы обычного своего состояния.