Дмитрий Казаков - Аллоды. Игра в чертогах смерти

– Но это невозможно, – восставший покачал головой. – Они появились недавно. Пирамиде же тысячи лет.

– Я говорю, сам посмотри, – раздраженно бросил Головешка. – Или ослеп, мертвяк?

Расин пригляделся: символы, вырезанные на поверхности пирамиды, и вправду напоминали священные знаки, ставшие известными на Сарнауте лишь пятьдесят лет назад, но при этом камни, на которых их изобразили, вне всяких сомнений выглядели древними.

Да и существ, что умеют возводить нечто подобное, не бывало на Святой Земле с самого Катаклизма, не считать же таковыми дикарей, по слухам населяющих заброшенные уголки джунглей?

Загадка…

– Да, имеется определенное сходство, – неохотно признал Эрэм, изучив несколько символов. – Но я слишком мало знаю о них, чтобы выносить определенные суждения… Силой же… – он сделал паузу, и голову восставшего на миг окутало золотистое сияние, – они не обладают.

– Вот и я мало, а тот, кто знал, того вы убили, – и эльф выразительно глянул на Расина.

Тот в ответ лишь улыбнулся – сражение есть сражение, и если не ты, то тебя, и уж о том, какими достоинствами и познаниями обладает твой противник, ты будешь думать в последнюю очередь.

– Нет, сила здесь есть, – неожиданно вмешалась в разговор гибберлингка. – Стены.

– Понятно, что стены, – раздражение прорезалось в голосе Эрэма. – И что с того? Вообще, что ты в этом понимаешь?

– В этом – мало, но зато я вижу Нити, – сказала Ульфа.

Насколько Расин запомнил, именно так ее и звали.

– Хватит вам спорить, – вмешался он. – Факелы прогорают.

Восставший фыркнул так, что затряслось все его металлическое лицо, и пошел дальше. Дюжина шагов, и они оказались перед одним из тех изваяний, что охраняли вход в пирамиду.

Каменный меч, упертый острием в землю, голова без лица, узкая талия схвачена широким поясом. Ноги и торс едва намечены, как и складки просторного одеяния вроде того, в каких ходят Зэм.

Да, на скульптуры джунов, каких полно в Асээ-Тэпх, это похоже мало.

А вот в развалинах старых городов восставших нечто подобное встретить можно.

Расин мало интересовался древними временами, ему хватало настоящего, и поэтому он плохо представлял, кто был раньше, краснокожие, сгинувшие от загадочного Проклятия, или Зэм, уничтожившие сами себя и потом возродившиеся как один из народов Империи. Понимал только, что строили и те и другие в глубокой древности, хотя друг от друга могли быть отделены веками, если не тысячелетиями.

– Надо же, оно живое! – воскликнул Головешка, поднимая факел над головой. – Дальше…

Тьма, словно полог закрывавшая путь внутрь пирамиды, заколыхалась, из нее выдавилось нечто приземистое на кривых лапах. Зверь, похожий на ящерицу и рыбу одновременно, глянцевито-черный, скакнул прямо на эльфа, блеснули в раскрытой пасти белые треугольные зубы.

Головешка шарахнулся в сторону, рванул меч из ножен.

Расин метнул один нож, за ним второй, оба раза попал, но клинки пролетели насквозь.

– Ах ты! – воскликнул эльф, когда мощные челюсти сомкнулись на его бедре.

Ударил сам, но и меч причинил твари не больше вреда, чем ножи.

– Назад! – закричала Ульфа. – Отходи!

Но Головешка уже и сам все сообразил, с болтающимся на ноге зверем он сделал прыжок в сторону, подальше от входа в пирамиду. Черное тело начало таять, потеряло обманчивую плотность, и тварь с протяжным рычанием исчезла, словно впиталась в землю.

Расин увидел свои ножи, преспокойно лежавшие на земле.

– Вот это номер, слава предкам! – озадаченно заявил эльф, ощупывая бедро.

Странно, что он вообще мог стоять, после укуса столь крупного хищника мышцы должны быть разорваны, а из перерубленных острыми зубами артерий – хлестать кровь.

– Боль выглядела настоящей, а вот повреждений вообще нет, – продолжил Головешка. – Я уже решил, что этот уродливый выкидыш пирамиды отхватит мне конечность по самую шею!

В голосе его звучало облегчение.

– Что это вообще было? – спросил Расин. – Ведь не живое существо?

– Овеществленное заклинание, не дающее незваным гостям пройти далее, – ответил Эрэм. – Первое препятствие мы одолели, но за ним встало второе, и с ним тоже придется повозиться, уж поверьте мне.

Он сделал руками гладящее движение, и с ладоней восставшего заструились серебристые искорки. Поплыли вперед, туда, где меж двух каменных стен недружелюбно колыхалась стена темноты.

– Как интересно! – Головешка мигом забыл про пострадавшую конечность. – Посмотрим, как оно отреагирует.

Первая из искорок коснулась завесы мрака, осветила нечто похожее на шнур из иссиня-черных нитей, и погасла. За ней начали одна за другой тухнуть остальные, даже те, что находились в добром метре от цели.

– Чрево мира! – выругался Эрэм. – Что это?

– А давай-ка я, – Головешка, чуть прихрамывая, сделал несколько шагов, чтобы встать рядом с восставшим. – Попробуем зайти с разных сторон, сверху и снизу, и с бока.

Что он сделал, Расин не очень понял, увидел только результат – дюжину легших поперек входа в пирамиду радуг, не более полметра в длину каждая, что казались живыми, дергались и ползали наподобие громадных безголовых гусениц, да еще и издавали шипение вроде того, что испускают брошенные на сковородку куски свежего сала.

– Зря вы это делаете, пустая трата сил и времени. Истинно, – вмешалась Ульфа.

– Всем известно, что гибберлинги лишены способностей к высшей магии, ибо… – начал Эрэм занудным голосом.

– Стой, поддается! – перебил его Головешка.

Радуги собрались вместе, сползлись в дергающийся, пульсирующий клубок, и тот поплыл вперед, точно вминаясь во тьму, так что та отступила, раздалась, на миг показались уходящие вперед и вверх стены, испещренные теми же самыми значками, что и наружная поверхность пирамиды.

А затем раздалось громкое «пф-ф-ф-ф!», и много-цветный светящийся шар исчез.

– Ну что, проход открыт? – с сомнением в голосе поинтересовался Эрэм.

– Нужно бы проверить, – и Головешка выразительно посмотрел на Расина.

Понятно, чужак, да еще и хадаганец, такого, если что, не жалко.

– Мне ножи забрать нужно, – сказал тот, отдал факел одному из гибберлингов и сделал шаг вперед.

Смотрел на занавес из тьмы не отрываясь, и все равно упустил момент, когда тот вздрогнул. Обнаружил прямо перед собой угольно-черную морду, пылающие алым огнем глаза, оскаленную пасть.

Успел качнуться вбок, даже цапнуть один из ножей за рукоять, и тут нечто тяжелое ударило ниже левой подмышки. Ребра хрустнули, Расина бросило в сторону, шарахнулся о камень с такой силой, что в голове помутилось.

Но даже в таком состоянии вспомнил, что спасение в бегстве.

Кувырнулся назад, перекатываясь через голову, ощутил рывок за подошву, словно в нее вцепились острые зубы.