Марк Ньютон - Ночи Виллджамура

–  Вы оба – люди светские, я полагаю? – спросила она.

Джерид посмотрел на Триста, потом перевел взгляд на Тую:

–  И что из этого следует?

–  Идемте. – Она подвела их к резной двери, которая вела в ее спальню, протянула руку. – Один взгляд, не больше. – И она распахнула дверь.

Было ясно, что перед ними будуар шлюхи. Роскошная кровать, масла, свечи, большие зеркала, запах секса. Джерид попятился и сделал знак Тристу, который часто моргал.

Только тут Джерид осознал, какая она высокая.

–  Нас это не касается, мисс Далууд.

–  Я знаю.

Сунув руки в карманы, Джерид прошелся по ее гостиной, отмечая на ходу изящные безделушки, картины, мебель.

–  Вам, видимо, хорошо платят.

–  Да, и мне не на кого тратить деньги. Зато у меня есть время для себя и своих интересов.

Сделав паузу, Джерид посмотрел на Триста, который уже вернулся на стул у окна.

В углу Джерид заметил повернутые к стене холсты:

–  Балуетесь живописью, мисс Далууд? Можно нам взглянуть?

–  Лучше не надо. Я многого в них стесняюсь.

–  Мисс Далууд, не будете ли вы так любезны объяснить характер дела, связавшего вас и советника Гхуду в интересующий нас вечер?

Взгляд Туи метнулся от одного офицера к другому, остановился на Джериде.

–  Я сидела одна в заведении возле ирена и выпивала.

–  Вы имеете в виду трактир «Любители»? – уточнил Джерид.

–  Да, именно его.

–  Часто вы там бываете?

–  Довольно часто. Мне нравятся его атмосфера и вид из окон. Когда ветер начинает приносить первые зимние дожди с моря, крыши домов и мостовая вокруг становятся черными и блестящими, как тюлени.

–  Хм. – Джериду понравилось ее описание. Женщина, очевидно, любила город, но ему надо, чтобы она ответила на вопросы. – В котором часу это было?

–  Часов в семь, может быть, даже в восемь. Я всегда беру туда книгу, и время пролетает незаметно.

–  Значит, вы находились в трактире после семи часов.

–  Да, и сначала я сидела одна, но немного погодя кто-то спросил, свободно ли место за моим столом.

–  Это был Деламонд Гхуда? – подсказал Джерид.

Туя вздохнула:

–  Несмотря на мой шрам, он счел меня привлекательной. Что я могу сказать? Мужчины часто видят во мне что-то особенное.

–  А это не так?

Он тут же заметил перемену в ее настроении. И усомнился в том, что она сулит что-то хорошее ему самому, Джериду.

–  Простите. Что было потом?

–  Он сел напротив, я тоже нашла его привлекательным. Мы поговорили о литературе, он несколько раз заказал нам обоим вина. В общем, он оказался очень мил. Мне было одиноко. Он был умен. Вы ведь человек светский и знаете, как это бывает.

–  Разумеется.

«Хотя какое там „разумеется“, – напомнил он себе. – Я уже лет сто ничего такого не делал». Джерид опустился на другой стул, попутно заметив, что Трист записывает.

–  Потом вы пришли сюда?

–  Да.

–  В котором часу? – спросил Трист.

–  Около десяти.

–  Быстро он вас обработал, – заметил Джерид.

Смех Туи оказался на удивление сердечным.

–  Я была одна, а он был забавным. Мы поднялись прямо сюда.

–  По пути сюда вы ничего или никого странного не заметили?

–  Нет. Совсем ничего. Ничего такого, что обратило бы на себя мое внимание.

–  Хорошо, что потом?

–  Мы пришли сюда и… ну, вы понимаете.

–  Вступили в сексуальные отношения?

–  Да, следователь, хотя я предпочитаю называть это «занялись любовью».

–  Немного поспешно для любви, не находите? – Он вдруг почувствовал себя слегка задетым.

Туя мяла подол сорочки.

–  Когда он от вас ушел? – продолжал Джерид.

–  Он пробыл у меня до утра. Ушел рано, я еще спала.

–  И вы опять не видели и не слышали ничего такого, что показалось бы вам неуместным?

–  Все было как всегда по ночам. Под окнами орали пьяные. По мостовой цокали копытами лошади.

Она улыбнулась со странным выражением – как будто нехотя. Джерид встал, посмотрел на Триста. Молодой помощник тоже поднялся, отодвинул стул.

–  Что ж, для начала хватит и этого, – произнес Джерид. – Нам нужно опросить еще нескольких человек. – Вообще-то, никаких определенных планов у него пока не было, просто ему хотелось намекнуть на то, что они с ней еще не закончили, – пусть попотеет.

–  Уже уходите? – удивилась Туя. – Разве вы не меня подозреваете?

–  Если нам понадобится задать вам еще несколько вопросов, полагаю, мы сможем найти вас здесь? – Джерид еще раз обвел взглядом антиквариат в комнате.

–  Конечно, только не пугайтесь, если придется постучать и подождать. – Она подмигнула Тристу.

Парень до того смутился, что Джериду даже смешно стало, но он сдержался.

– И что вы об этом думаете? – спросил Трист, пока они спускались по винтовой лестнице. Голые каменные стены отражали его голос.

–  Пока рано судить. У советника было много врагов.

–  Может, о его интрижке узнала жена?

–  В ту же ночь? Вряд ли. Да и какая там интрижка? Одинокая женщина, богатый влиятельный человек. Я много раз видел подобное.

–  Надеюсь, мое свидание с Гейл пройдет удачнее.

Джерид посмотрел на помощника:

–  Это ты про какую Гейл, нашу администраторшу, что ли?

–  Про нее, конечно.

–  А-а, слишком мягкокожая, – проворчал Джерид, распахивая дверь. – Нашел бы ты себе кого-нибудь покрепче. Вроде девушки-румеля. Они так быстро не изнашиваются.

–  А вы себе когда новую заведете, вы же теперь свободны?

Джерид прищурился, выходя на яркий солнечный свет, пока Трист закрывал за ним дверь. В его мыслях была одна Мариса: слишком мало времени прошло с тех пор, как они расстались. И слишком многое ему предстояло узнать снова.

–  Стар я уже для таких штук, – ответил Джерид.

–  Для этого нельзя быть слишком старым.

–  Да мне и раньше все это с трудом давалось. – И тут же вспомнил, как много хорошего сделала для него Мариса и каким несовершенным он чувствовал себя без нее.

И он зашагал по улице, возвращаясь мыслями к проститутке и убитому политику.

Бринд и Эйр терпеливо ждали в коридоре возле Атриума – палаты, где обсуждалась вся политика не только города, но и всей империи. Совет заседал уже несколько часов. Именно тогда Бринд особенно ясно понял, что всю свою жизнь на службе у империи только и делает, что уезжает, приезжает и ждет.

Они двое проводили время в угрюмом молчании, и Бринд очень жалел Эйр из-за того, что она, такая молодая, видела смерть отца. Он сделал попытку убедить ее, что это не ее вина, а несчастный случай. Она не плакала при всех, но, когда утром Бринд пришел за ней в ее покои, из-за двери до него донеслись ее рыдания.

Однако к нему она вышла настолько спокойной, насколько можно было ожидать в данных обстоятельствах.